из наиболее точных доказательств одни устанавливают идеи отношений, для которых, по словам авторов тео-рии, не существует отдельного самостоятельного рода, другие утверждают «третьего человека». И вообще го¬воря, доказательства, относящиеся к идеям, упразд¬няют то, существование чего лицам, утверждающим идеи, важнее существования идей: выходит, что на пер¬вом месте не стоит «пара», но число и что существую¬щее в отношении — раньше, чем существующее в себе, и сюда же принадлежат все выводы, где отдельные мыслители, примкнувшие к учению об идеях, пришли в столкновение с основными началами этого учения. Далее, согласно исходным положениям, на основании

425

которых они утверждают существование идеи, должны существовать не только идеи сущностей, но и идеи многого другого (в самом деле, мысль есть одна мысль не только когда она направлена на сущности, но и в тех случаях, когда даются не сущности и науки имеют своим предметом не только сущность; и можно сделать несметное число других подобных выводов). Между тем по логической необходимости и существу¬ющим относительно идей взглядам, раз возможно при¬общение к идеям, тогда должны существовать только идеи сущностей; ибо приобщение к ним не может но¬сить характер случайности, но по отношению к каж¬дой идее причастность должна иметь место постольку, поскольку эта идея не высказывается о подлежащем (например, если что-нибудь причастно к двойному в себе, оно причастно и к вечному, но через случайное соотношение; ибо для двойного быть вечным — слу¬чайно). Таким образом, идеи будут всегда представ¬лять собою сущность. А у сущности одно и то же зна¬чение и в здешнем мире, и в тамошнем. Иначе какой еще может иметь смысл говорить, что есть что-то по¬мимо здешних вещей — единое, относящееся ко мно¬гому? И если к одному и тому же виду (группе) при¬надлежат идеи и причастные им вещи, тогда между ними будет нечто общее (действительно, почему для преходящих двоек и двоек многих, но вечных суще¬ство их как двоек в большей мере одно и то же, чем для двойки самой по себе, с одной стороны, и какой-нибудь отдельной двойки — с другой?). Если же вид здесь не один и тот же, тогда у них было бы только одно имя общее и было бы похоже на то, как если бы кто называл человеком Каллия и кусок дерева15, не усмотрев никакой общности между ними. А если мы примем, что общие определения во всех отношениях соответствуют идеям, например «плоская форма» и другие части понятия подходят к кругу в себе и здесь будет только прибавляться указание на самостоятель¬ность бытия, в таком случае надо проследить, не ока¬залось ли бы это совсем бессодержательным. В самом деле, где именно это указание будет прибавляться? Там ли, где говорится о центре, там ли, где о плоско-

426

сти, или — ко всем частям определения вообще? Ведь

16

все, что входит в состав сущности 10, — это идеи, на-пример живое существо и двуногое17. А кроме того, ясно, что «самостоятельность бытия» — по образцу пло-скости — должна быть некоторою реальностью, которая будет входить во все идеи в качестве рода.

ГЛАВА ПЯТАЯ

А в наибольшее затруднение поставил бы вопрос, какую же пользу приносят идеи по отношению к воспри-нимаемым чувствами вещам — либо тем, которые обла-дают вечностью, либо тем, которые возникают и погиба-ют. Дело в том, что они не являются для этих вещей причиною движения или какого-либо изменения. А с другой стороны, они ничего не дают и для познания всех остальных предметов (они ведь и не составляют сущность этих предметов, иначе они были бы в них), и — точно так же — для их бытия, раз они не находят¬ся в причастных к ним вещах. Правда, можно бы было, пожалуй, подумать, что они являются причинами таким же образом, как белое, если его подмешать, будет при-чиною для белого предмета. Но это соображение — вы-сказывал его прежде всего Анаксагор, а потом, в своем разборе трудностей, Евдокс и некоторые другие — пред-ставляется слишком уж шатким (нетрудно выдвинуть много невозможных последствий против такого взгля¬да). А вместе с тем и из идей как таких не получается остального бытия ни одним из тех способов, о которых здесь обычно идет речь. Говорить же, что это образцы и что все остальное им причастно, — это значит гово¬рить пустые слова и выражаться поэтическими метафо¬рами. Что это за существо, которое действует, взирая на идеи? Может и быть, и появляться что-нибудь сход¬ное с чем угодно, в то же время и не образуя копии с него, так что, и если есть Сократ, и если нет его, мо¬жет появиться такой человек, как Сократ; и подобным же образом, очевидно, было бы и в том случае, если бы Сократ был вечным. Точно так же будет несколько об¬разцов у одной и той же вещи, а значит, и несколько идей, например у человека — живое существо и двуно-

427

foe, а вместе с том и человек в себе. Далее, не только для воспринимаемых чувствами вещей являются идеи образцами, но также и для них самих, например род — для видов, которые есть у рода; так что одно и то же будет и образцом, и копией образца. Далее, покажется, пожалуй, невозможным, чтобы врозь находились сущ¬ность и то, чего она есть сущность; поэтому как могут идеи, будучи сущностями вещей, существовать отдель¬но от них? Между тем в «Федоне» дело изображается таким образом, что идеи являются причинами и для бы¬тия, и для возникновения вещей; и, однако же, при на-личии идей, все же вещи не получаются, если нет то¬го, что произведет движение, и возникает многое другое, например, дом и кольцо, для которых они не принима¬ют идей; а потому ясно, что и то, для чего они идеи принимают, может и существовать, и возникать благо¬даря таким же причинам, как и вещи, указанные сей¬час, а не благодаря идеям. Но впрочем, относительно идей можно и этим путем, и в форме более отвлеченных и точных доводов привести много возражений, подоб¬ных тем, которые мы рассмотрели сейчас.

КАТЕГОРИИ

ГЛАВА ПЯТАЯ

Сущностью, о которой бывает (идет) речь главным образом, прежде всего и чаще всего является та, кото¬рая не сказывается ни о каком подлежащем и не нахо¬дится ни в каком подлежащем, как, например, отдель¬ный человек или отдельная лошадь. А вторичными сущностями называются те, в которых, как видах, за¬ключаются сущности, называемые так в первую оче¬редь, как эти виды, так и обнимающие их роды; так, например, определенный человек заключается, как в виде, в человеке, а родом, для этого вида является живое существо. Поэтому здесь мы и говорим о вто¬ричных сущностях, например это — человек и живое существо.

Из предыдущего ясно, что у того, что сказывается о подлежащем, должно сказываться о нем как имя, так и понятие; так, например, человек сказывается, как о

428

подлежащей, об определенном человеке — и о нем, ко¬нечно, сказывается имя человека; на самом деле мож¬но будет отдельного человека обозначить именем чело века, а равным образом и понятие человека может быть высказано относительно отдельного человека: ведь от¬дельный человек является вместе с тем и человеком. Таким образом, и имя, и понятие могут сказываться о подлежащем. Напротив, у того, что находится в подле¬жащем, в большинстве случаев ни имя, ни понятие не сказываются о подлежащем; в некоторых же случаях имя вполне может иногда сказываться о подлежащем, но по отношению к понятию это невозможно. Так, «бе¬лое», находясь в теле как подлежащем, сказывается о подлежащем (ведь тело называется белым), но понятие белого никогда не может сказываться о теле. А все остальное или сказывается о первичных сущностях как о подлежащих, или же находится в них как в подлежа-щих. Это становится ясным, если брать индивидуальные случаи: животное, например, сказывается о человеке, поэтому оно будет сказываться и об отдельном человеке: если бы оно не сказывалось ни об одном из отдельных людей, оно не могло бы сказываться и о человеке вообще. С другой стороны, цвет находится в теле; сле-довательно, и в отдельном теле: если бы он не находил¬ся ни в одном из отдельных тел, он не мог бы находить¬ся и в теле вообще. Таким образом, все остальное или сказывается о первичных сущностях как о подлежащих, или же находится в них как в подлежащих. Поэтому, если бы не существовало первичных сущностей, не мог¬ло бы существовать и ничего другого.

Что касается вторичных сущностей, то вид является в большей степени сущностью, чем род: он ближе к пер¬вичной сущности. В самом деле, если кто-нибудь станет определять первичную сущность, указывая, что она такое, он понятнее (точнее) и ближе определит ее, ука¬зав вид, чем указав род; так, определяя отдельного че¬ловека, он понятнее (точнее) определит его, указав че¬ловека, нежели указав живое существо; первое опре¬деление — более характерное для отдельного человека, второе — более общее; и, определяя отдельное дерево, мы точнее определим его, указывая дерево, нежели

429

растение. Далее, первичные сущности называются сущ¬ностями по преимуществу, потому что для всего осталь¬ного они являются подлежащими и все остальное ска¬зывается о них или находится в них. Но подобно тому как первичные сущности относятся ко всему остально¬му, таким же образом и вид относится к роду; в самом деле, вид является подлежащим для рода: ведь роды сказываются о видах, но виды с своей стороны не нахо¬дятся в таком же отношении к родам. Значит, еще и по этой причине вид является в большей степени сущно-стью, чем род. Если же взять самые виды, поскольку они не являются родами, то здесь один не является в большей степени сущностью, чем другой: твое опреде¬ление будет нисколько не ближе, если ты укажешь чело¬века в применении к отдельному человеку, чем если ты укажешь лошадь в применении к отдельной лошади. Таким же точно образом и из первичных сущностей од¬на вещь не является в большей степени сущностью, чем другая. Отдельный человек является сущностью нисколько не в большей степени, чем отдельный бык. Вполне справедливо вслед за первичными сущностя¬ми из всего прочего одни только роды и виды называют¬ся вторичными сущностями: только одни эти высказы-вания раскрывают первичную сущность. В самом деле, если кто-нибудь будет определять отдельного человека, указывая, что он такое, он подходящим образом опре¬делит его, указывая его вид или род, и притом сделает его понятнее, обозначая (указывая) его человеком, нежели животным. Но в случае какого-либо другого указания это будет здесь указание неподходящее (чуж¬дое), например если указывать «белое» или «бежит» или что бы то ни было подобное. Потому вполне спра¬ведливо из всего остального только