остальному. Ибо все объединено общим поряд¬ком и служит к украшению одного и того же мира. Ведь из всего составляется единый мир, все проникает единый бог, едина сущность всего, един закон, един и разум во всех одухотворенных существах, едина исти¬на, если только едино совершенство для всех существ одного и того же рода и причастных одному и тому же разуму.
VIII, 54. Пора не только согласовать свое дыхание с окружающим воздухом, но и мысли со всеобъемлю¬щим разумом. Ибо разумная сила так же разлита и распространена повсюду для того, кто способен вби¬рать ее в себя, как сила воздуха для способного к ды¬ханию.
I,, 1. Совершающий несправедливость впадает в нечестие. Ведь природа Целого создала разумные су¬щества друг для друга, и поэтому они должны помо¬гать друг другу по мере достоинства, а отнюдь не вре¬дить… И тот, кто лжет, также проявляет нечестие по отношению к тому же божеству. Ведь природа Целого есть природа сущего; сущее (onta) же находится в тес¬ной связи с тем, что существует в данный момент (hyparchonta). Это же божество именуется также и ис¬тиной, ибо оно есть первопричина всех истин. Следо¬вательно, тот, кто лжет преднамеренно, впадает в не¬честие, поскольку он совершает несправедливость своим обманом; тот же, кто лжет без намерения, — поскольку он разногласит с природой Целого и по¬скольку он вносит смятение, противоборствуя природе мира. Ведь позволяющий увлечь себя, вопреки своему желанию, к тому, что противоположно истине, проти¬воборствует ей потому, что природа сообщила ему за¬датки, пренебрегши которыми он уже не в состоянии различить ложного от истинного. Впадает в нечестие также и тот, кто стремится к наслаждению как к доб¬ру и избегает страданий как зла. Ибо такому человеку неизбежно придется часто сетовать на общую приро¬ду, которая якобы не считается с достоинством, оделяя людей дурных и хороших, так как часто дурные
523
утопают в наслаждениях и обладают средствами к их достижению, на стороне же хороших — страдание и то, что его порождает. К тому же боящийся страдания бу¬дет бояться и чего-либо имеющего произойти в мире, что уже нечестиво. Стремящийся, далее, к наслаждени¬ям не остановится и перед несправедливостью — а это очевидное нечестие.
IX, 9. Все причастное чему-либо общему стремится к единородному с ним.
Все земное тяготеет к земле, все влажное сливает-ся воедино, равно как и воздушное; так что нужны преграды и усилие, чтобы разобщить их. Огонь уносит¬ся вверх вследствие огня элементарного, но в то же вре¬мя тяготение ко всякому здешнему огню для общего воспламенения настолько сильно в нем, что легко воз¬горается всякое сколько-нибудь сухое тело, ибо в его составе не много такого, что препятствует воспламене¬нию. И поэтому все причастное общей разумной при¬роде равным образом стремится к родственному ему или даже в большей степени. Ведь поскольку оно со¬вершеннее по сравнению с другим, постольку в нем сильнее склонность к сближению с себе подобным и слиянию с ним воедино. Уже у неразумных существ можно найти ульи, стада, вскармливание потомства, некоторое подобие любви. Это объясняется тем, что у них есть души, и склонность к совместной жизни в су¬ществах относительно совершенных проявляется с боль-шей силой, нежели в растениях, камнях или деревьях. У разумных же существ имеются государства, содру¬жества, домохозяйства, совещания, а на войне — сою¬зы и перемирия. У существ еще более совершенных единение осуществляется даже вопреки разделяющему их пространству, каково, например, единение звезд. Таким образом, известная степень совершенства мо-жет породить согласие даже между существами, от-стоящими друг от друга. Взгляни же теперь на то, что происходит. Одни только разумные существа забывают ныне о стремлении и склонности друг к другу, только среди них не замечается слияния воедино. Но как ни избегают люди единения, все же им не уйти от него, ибо природа сильнее их. При некотором внимании ты
524
убедишься в правильности моих слов. Легче поэтому найти нечто земное, не соприкасающееся ни с чем земным, нежели человека, не находящегося в общении с человеком.
X, 5. Что бы ни случилось с тобой, оно предопре¬делено тебе из века. И сплетение причин с самого на¬чала связало твое существование с данным событием.
XI, 1. Разумная душа облетает весь мир и окружа¬ющую его пустоту, исследует его форму, проникает в беспредельную вечность, постигает периодическое воз¬рождение Целого и понимает и сознает, что наши по¬томки не увидят ничего нового, как и наши предки не видели ничего сверх того, что видим мы, но что чело¬век, достигший сорока лет, если он обладает хоть ка¬ким-нибудь разумом, в силу общего единообразия не¬которым образом уже видел все прошедшее и все име¬ющее быть.
XII, 29. Солнечный свет един, хотя и дробится сте¬нами, горами и бесчисленным множеством других предметов. Едина общая сущность, хотя она и раз¬дроблена между бесчисленным множеством отдельных и своеобразных тел. Едина душа, хотя она и раздроб¬лена между множеством существ и особых образова¬ний. Едина разумная душа, хотя и кажется разделен¬ной. Другие же сопринадлежащие части, как-то: жиз¬ненные силы (pneymata) и материальные начала (hypokeimena), бесчувственны и чужды друг другу; однако и их сдерживают в единстве разумное начало и их собственная косность. Разуму же свойственно особое тяготение к тому, что ему родственно, он сбли¬жается с ним, и это стремление к общению не может быть отделено от него.
Секст Эмпирик (конец II — начало III в.) — греко-римский философ и врач, главный литературный представитель антич¬ного скептицизма. Жил в Александрии и Риме, писал на гре¬ческом языке. Последователь основателя античного скептицизма Пиррона (ок. 365—275 до н. э.) и ряда последующих греческих и римских скептиков, от которых мы имеем в лучшем случав лишь незначительные фрагменты. Секст Эмпирик — автор
525
сочинения «Против математиков» (этим греческим словом в ан¬тичности обозначали ученого вообще), в котором он с позиций скептицизма подверг критике грамматику, риторику, геомет-рию, арифметику, астрономию, теорию музыки, а также неко-торые логические, физические и этические учения. Это произ-ведение до сих пор не издано в русском переводе. Второе про¬изведение Секста — «Три книги Пирроновых положений» — наиболее полно излагает учение античного скептицизма. Оно издано в русском переводе Н. В. Брюлловой-Шаскольской (С.-Петербург, 1913). Отрывки из этого издания и публикуются ниже.
ТРИ КНИГИ ПИРРОНОВЫХ ПОЛОЖЕНИЙ I, 1. О наиболее общем различии между философами
Ищущим какую-нибудь вещь приходится или найти ее, или дойти до отрицания нахождения и признания ее невоспринимаемости, или упорствовать в отыскивании. Поэтому, может быть, и в отношении вещей, искомых в философии, одни говорили, что они нашли истину, дру¬гие высказывались, что воспринять ее невозможно, третьи еще ищут. Воображают себя нашедшими назы¬ваемые особым именем догматиков, как, например, по¬следователи Аристотеля, Эпикура, стоиков и некоторые другие; как о невосприемлемом высказались последова¬тели Клитомаха, Карнеада и другие академики’, ищут же скептики. Отсюда правильно принимать, что сущест-вуют три главнейших рода философии: догматическая, академическая и скептическая. Пусть другие говорят об остальных родах, о скептическом же способе рассужде¬ния (ago’ge) скажем в главных чертах теперь мы, после предварительной оговорки, что ни про что из того, что будет высказано, мы не утверждаем, что оно обстоит во всем так, как мы говорим, но излагаем повествовательно каждую вещь согласно с тем, как это ныне нам кажется (стр.18).
I, 2. О рассуждениях о скепсисе
О скептической философии можно рассуждать вооб¬ще и в частности. В общем рассуждении мы устанавли¬ваем отличительные свойства скепсиса, определяя его понятие, начала (archai), разумные основания (logoi), средство для суждения (kriterion), цель, способы (tro-
526
???, тропы) воздержания от суждения (epoche), а также то, как нам понять отрицательные речи скептиков и различие скепсиса от смежных с ним родов философии. В частном же рассуждении мы возражаем против каждой отдельной части так называемой философии (стр. 18-19).
I, 3. О названиях скепсиса (скептического способа рассуждения)
Итак, скептический способ рассуждения называется ищущим (dzetetike) от деятельности, направленной на искание и осматривание кругом (skeptesthai), или удер¬живающим (ephektike) от того душевного состояния, в которое приходит осматривающийся кругом после ис¬кания, или недоумевающим (aporetike) либо вследствие того, что он во всем недоумевает и ищет, как говорят некоторые, либо от того, что он всегда нерешителен пред согласием или отрицанием; он называется также Пирроновым оттого, что, как нам кажется, Пиррон по¬дошел к вопросам скепсиса нагляднее и яснее своих предшественников (стр. 19).
I, 4. Что такое скепсис?
Скептическая способность (dynamis)ecTb та, кото¬рая противопоставляет каким только возможно спосо¬бом явление (phainomenon) мыслимому (nooymenon); отсюда вследствие равносильности (isostheneia) в про¬тивоположных вещах и речах мы приходим сначала к воздержанию от суждения (epochs), а потом к невоз¬мутимости (ataraxia)… Явлением же мы называем «ощущаемое» (ta aistheta) и поэтому противополагаем ему «мыслимое» (noeta)… Под противоположными же положениями мы подразумеваем отнюдь не всякое ут¬верждение или отрицание, а только то, что они борются друг с другом. Равносилием (isostheneia) мы называем равенство в отношении достоверности и недостоверно¬сти, так как ни одно из борющихся положений не стоит выше другого как более достоверное. Воздержание от
527
суждения есть такое состояние ума, при котором мы ничего не отрицаем и ничего не утверждаем; «невозму¬тимость» же есть безмятежность и спокойствие (аосЫб-sia kai galenotes) души (стр. 19—20).
I, 6. О началах скепсиса
Мы утверждаем, что начало и причина скепсиса ле¬жат в надежде на невозмутимость. Именно: богато ода¬ренные от природы люди, смущаясь неравенством среди вещей и недоумевая, которым из них отдать предпочте¬ние, дошли до искания того, что в вещах истинно и что ложно, чтобы после этого разбора достигнуть состояния невозмутимости. Основное же начало скепсиса лежит главным образом в том, что всякому положению можно противопоставить другое, равное ему; вследствие этого, как кажется, мы приходим к необходимости отказаться от всяких утверждений (догм, to me dogmatidzein) (стр. 20).
I, 7. Имеет ли скептик учение (догму)?
…Если догматик всегда признает существование своей догмы, а скептик высказывает свои положения так, что по своему смыслу они сами себя упраздняют, то нельзя поэтому говорить, что, произнося их, он вы¬сказывает догму. А самое главное, произнося эти поло¬жения, он говорит о том, что ему кажется, и заявляет о своем состоянии, не высказывая о нем никакого мне¬ния и не утверждая ничего о внешних предметах (стр.21).
I, 8. Имеют ли скептики мировоззрение?
Так же обстоит у нас дело с вопросом, есть ли у скептика мировоззрение (hairesis). Если под мировоз¬зрением кто-нибудь подразумевает склонность ко мно¬гим догмам, согласованным между собой и с явлением, и говорит, что догма есть согласие с чем-либо неочевид¬ным, то мы скажем, что не имеем мировоззрения. Если же будут называть мировоззрением способ рассужде¬ния, следующий какому-нибудь положению в соответ-ствии только с явлением, то мы скажем, что имеем ми-
528
ровоззрение ввиду того, что это положение указывает нам, как, по-видимому (dokei), следует
