и в отношении мироздания: не видишь строителя его — разум, но убежден в существо¬вании строителя (стр. 69—70).

ЕФРЕМ МЦИРЕ

Ефрем Мцире (вторая половина XI в.) — основоположник схоластики в Грузии, был сыном крупного феодала, отправив¬шегося вместе с другими феодалами в Византию в 1027 г. Его философская деятельность состояла в переводах и коммен¬тариях таких важных философских текстов, как Ареопагитики и сочинение Иоанна Дамаскина «Источник знания», отрывки из которых помещены выше. В комментариях, предпосланных Ефремом к переводу сочинения Дамаскина, заслуживает вни¬мания не только его положение о роли и значении философии в борьбе «сынов церкви» против «светских философов», обосно¬ванное тем, что, «помимо этого учения (т. е. без античной философии, и в частности философии Аристотеля), невоз¬можно опровержение противников» церкви; в комментариях имеется четкое и ясное понимание им равноправности бого¬словия и философии. Ни теология без философии, ни филосо¬фия без теологии «не совершенны», по словам Ефрема.

Ефрему Мцире принадлежит также большая заслуга в со¬здании специальной переводческой теории и в разработке грузинской философской терминологии.

Публикуемые ниже отрывки переведены на русский язык М. А. Рапава по изданию: «Мимомхилвели», Орган грузинского исторического и этнографического общества, т. I, 1926.

КОММЕНТАРИЙ К ГРУЗИНСКОМУ ПЕРЕВОДУ «ИСТОЧНИКА ЗНАНИЯ» ИОАННА ДАМАСКИНА

I. К ПЕРВОЙ ЧАСТИ («ФИЛОСОФСКИЕ ГЛАВЫ»,

ИЛИ «ДИАЛЕКТИКА», ИЗЛОЖЕННАЯ В ПЯТИДЕСЯТИ

ГЛАВАХ)

Положения об определений философии, о соедине¬нии ипостаси и о сущности и случайности исходят из светских книг и философских учений, перевод которых на наш язык необходим… Переводу книги Дамаскина

662

отдельными выдержками и ее искажению я цредпочел меньший труд и вас, читателей и переписчиков, молю о том же: не обходить эти главы из-за их глубокомыс¬лия и трудности понимания.

Хвалю правило переводчиков пророческих книг, из которых хотя и немногое доступно несведущим и даже некоторым ученым, но каждое слово в них соответ¬ствует греческому подлиннику… Также в моем пере¬воде каждое слово соответствует надлежащим образом греческому тексту.

О постижении смысла слова будем просить бога, дабы обрести уверенность. А коль будем неутомимы в последовательном чтении, то непременно откроются нам врата познания. Если же не все будет постигнуто нами в этих главах, то примем во внимание, что таково фи¬лософское учение, внедренное св. Иоанном Дамаскином для обязательного применения в спорах с противни-ками, дабы посредством него противостояли сыны церкви светским философам и поражали их их же соб¬ственной стрелой. Помимо этого учения, невозможно опровержение противников, когда светские философы спорят об ипостаси, которая есть тело, и о природе. Для всего этого привлек св. Иоанн Дамаскин эти фи¬лософские главы и их терном оградил прелесть плодов собственного виноградника. Но, вступая в глубины это¬го виноградника и желая отведать благодать гроздьев его, следует прежде знать содержание этих глав (стр. 183-184).

II. КО ВТОРОЙ ЧАСТИ («ТОЧНОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ

ПРАВОСЛАВНОЙ ВЕРЫ», ПРЕДСТАВЛЕННОЕ

В СТА ГЛАВАХ)

Перед вами сто глав церковного учения, огражден¬ных пятьюдесятью философскими главами. Эти главы церковного учения несовершенны без них, философ¬ских, так же как те — без этих (стр. 187).

ПЕТРИЦИ

Иоанэ Петрици (XI—XII вв.) — крупнейший грузинский философ, представитель самого значительного в средневековой Грузии философского течения — неоплатонизма. В начале своей деятельности Петрици жил в Константинополе, где

663

принимал активное участие в движении, возглавляемом Иоанном Италом. После осуждения Итала (1082) и преследования его учеников и приверженцев Петрици переехал в грузинский Петрицонский монастырь, находившийся на территории Бол¬гарии. Деятельность Петрици закончилась в Грузии, в Гелат-ской академии, куда он был приглашен грузинским царем Давидом Строителем (занимал престол в 1089—1125 гг.), отли¬чавшимся редкой для того времени терпимостью в религиоз¬ных вопросах.

В своих философских воззрениях Петрици исходил из основного положения неоплатонизма, согласно которому выс¬шее и абсолютное начало — единое — посредством эманации порождает многоступенчатый мир бытия. Как наивысшее добро и красота, единое составляет и высшую цель познания. Основные ступени эманации единого таковы: первый предел и первая беспредельность; божественные монады; действи¬тельно сущее; разум; душа; природа; небо; четыре стихии чувственной природы (земля, вода, воздух и огонь).

Петрици высказывал характерное для неоплатонизма пан¬теистическое положение о вечности мира, враждебное основной догме христианского вероучения. Он развивал и неоплатонов¬ский взгляд на познание как на обратный эманации процесс восхождения к единому. Петрици отличает при этом размыш¬ление как опосредствованное знание от мышления как интуи¬тивного постижения единого.

Нам известны четыре работы Петрици: утраченные пере-воды «Топики» и «Об истолковании» Аристотеля и дошедшие до нас переводы «О природе человека» Номесия Эмесского и «Первооснов теологии» Прокла.

Среди наследия Петрици особое место занимает его «Рас¬смотрение Прокла диадоха и платоновской философии», со¬стоящее из трех частей: предисловия, комментариев ко всем 211 параграфам «Первооснов теологии» Прокла и послесловия.

Предлагаемый читателю теист представляет сокращенный перевод предисловия, выполненный по изданию: «Труды Иоанна Петрици», т. II. Тбилиси, 1937, стр. 3—9. Полный русский перевод сочинения Петрици см. Иоанн Петрици. Рас¬смотрение платоновской философии и Прокла диадоха. Перевод с грузинского и исследование И. Д. Панцхава. Тбилиси, 1942 (предисловие, стр. 83—87).

РАССМОТРЕНИЕ ПРОКЛА ДИАДОХА И ПЛАТОНОВСКОЙ ФИЛОСОФИИ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Смысл этой книги в следующем: выявить прежде всего единое, если оно действительно единое, доказать многопрославляемое единое с силлогистической необхо-

664

димостью и тем избежать того, чтобы не-единое мысли¬ли и называли единым. Многое из сущего, не будучи единым, притязает на то, чтобы быть единым. Поэтому Прокл исследует вопрос по законам логики и находит чистоту безупречного единого. Привлечение примеров сделает сказанное более ясным: что бы ни сказать и ни предложить мышлению, например небо, душа, разум и даже само действительно сущее, которое я называю первой сущностью и первой сложностью, ни одно из них не есть единое; ведь налицо оно, и его природа, и части, из которых оно составлено, и поэтому оно не есть безупречное и чистое единое, как говорил Парме-иид Сократу, называя эти сложные и составленные из частей предметы дремучим лесом и соблазном для философа, а самого философа — сучкой лаконской… Многое из сущего связано с природой и со сложен¬ностью, само же безупречное и непритязательное еди¬ное не связано ни с сущностью, ни со сложенностью, а превыше всех их. И доказывает Прокл единое, при¬водя в пример множество и единицу как начало числа, и по законам «Органона» показывает нам, что единица прежде всякого числа.

Доказав и закрепив это с твердостью, которую ни один заблудившийся спорщик поколебать не может, бе¬рет он доказанное и неопровержимое положение и до¬казывает последующее, проделывая это последовательно над всем: ранее доказанное кладет в основу последую¬щих доказательств и завершает их таким образом, чтобы все они, будучи составленными из частей, по¬лучили свою целостность подобно человеческому телу…

Насколько было возможно, Прокл постарался по¬знать из сущего желаемое и вожделенное, разъяснил подлинное и скрытое в диалогах Платона и возжег огонь содержащейся в них веками мудрости и возник¬шего вместе с ней убеждения и показал, как жаждет в них Платон постигнуть не охватываемое воображе¬нием единое и весь разумный и сверхразумный миропо¬рядок. Далее, спаянные законами логики слова пери-патетиков-аристотеликов, теснящих противника и по¬добно пламени размножившихся, обратил он против

665

них же. И разъяснил, и лишил основания правду, при¬тязающую на самим Аристотелем открытые законы ло¬гики, посредством которой перипатетики опровергали Платона…

И ко всему этому присовокупил чистоту и ясность доказательств и с высоты своего созерцания сделал ее источником толкований, за что снискал среди потомков имя диадоха, что значит преемник Платона…

И еще больше необходимо знать, что потенция и акт души и потенция и акт разума различны. И каждое из них имеет собственное, соответствующее своей сущ¬ности название на ясном как солнце эллинском языке… И слушай, читатель, далее, что потенция и акт души называются на эллинском языке дианойя, а разума — поэма; умопостигаемое же и вышележащее называются ноэтон. Поясню каждое из них в отдельности.

Прежде всего о потенции и акте души, что то же, что и дианойя. Дианойя не простая и несоставная мысль, а размышление; душа имеет силу мышления в опосредствовании и в отличие от потенции разума сложна, а не проста. Замышляя что-то, душа сопостав¬ляет «есть» и «не есть», подобно тому как, захотев что-то, говорю: делать или не делать, а затем уже устремляю мысль на что-то одно и желаю либо «есть», либо «не есть». Поэтому и имеет она подобающее на¬звание — размышление, или раздумье. Размышление души, говорит Порфирий, похоже на то, когда человек идет шагом, и не просто движется туда, куда направ-ляется, а завершает пройденное шаг за шагом. Подобно этому и душа приступает постепенно от одного к дру¬гому, пока не придаст каждому форму, не объемлет мыслимое и не сделает его, чем бы оно ни было, себе подобным.

А разум охватывает умопостигаемое непосредствен¬но, подобно тому как с восходом солнца его лучи по¬крывают все сразу вне времени и движения; появляют¬ся лучи не постепенно, а с появлением диска солнца. То же самое ты усмотришь и в отношении разума; если есть разум, есть и мышление; ведь мышление воз¬никает вместе с разумом , так же как с солнцем — лучи.

666

А что сказать о ноэтон! То, что ноэтон выше всего того, в отношении чего он есть ноэтон. Понимаешь, что такое ноэтон? Мыслимое или умопостигаемое.

И слушай дальше: размышление, как мы доказали, когда говорили о душе, отлично от мышления, как мы и это доказали, когда говорили о разуме.. Теперь нам следует знать, что такое ноэтон: это мыслимое или умопостигаемое; а каждое мыслимое превосходнее мыс¬лящего, так как мыслимое выше мыслящего. Поясним это примерами.

Разум выше души, и сущность его одно, а сущность души — другое, и душа здесь мыслящая, а разум мыс¬лимое. Далее, сущность действительно сущего выше разума, и разум здесь мыслящее, а действительно сущее мыслимое. Выше действительно сущего — боже¬ственные и единичные числа; они и сущность действи¬тельно сущего различны, и мыслящее здесь уже дей¬ствительно сущее, а мыслимое — сверхсущностное чи¬сло. Далее, мыслящее — это божественные и сверх-сущные монады, мыслимое для них — первый предел и первая беспредельность. И далее, мыслящее — первый предел и первая беспредельность, а мыслимое — наи¬высшее, непознаваемое единое и благо, которое, желая почтить его, назвали также отцом. Итак, все перечис¬ленное есть, сообразно порядку каждого, и разум, и умопостигаемое. Следует уяснить себе, что мыслимое превосходнее мыслящего как более божественное.

И кроме этого необходимо знать следующее. Знай, что каждую сущность и субстанцию мы мыслим из последующего, и то, что следует из сущностей, — это их потенции и акты; а каков акт, такова и потенция, и какова потенция, такова и сущность. И необходимо, далее, знать, что первые по природе становятся в по¬знании познающего последними, а последние по при¬роде — первыми, как сущность и акт каждого в от¬дельности. Сущность по природе первична, и, когда мы нечто познаем, мы познаем из последующих, то есть из потенции и акта; а по тому,