сущим, ибо необходимое само по себе вообще не бывает несуществующим; значит, возникающий пред¬мет есть возможно сущее само по себе. Следовательно, этот предмет имеет до своего возникновения возмож¬ность возникать, но возможность возникновения есть относительный атрибут, который сам по себе существо¬вать не может. Следовательно, эта возможность нуж¬дается в субстрате, с которым она могла бы соче¬таться; но нет другого субстрата, кроме материи, и возможность сочетается с ней таким образом, что мы можем сказать: данная материя получает тепло или хо¬лод, белизну или черноту, движение или покой, то есть что в ней возникают данные качества и данные измене¬ния, в силу чего возможность и есть атрибут материи…
В качестве возражения можно сказать: возмож-ность, о которой говорят философы, восходит к сужде¬нию разума, и мы называем возможным то, существо¬вание чего допускает и не считает невозможным ра¬зум; если же разум считает существование чего-то
762
невозможным, то мы называем это что-то невозмож-ным; наконец, мы называем нечто необходимым, если считаем, что несуществование его недопустимо. Все это суждения разума, из которых следует, что воз¬можность не нуждается в чем-то существующем и не бывает, таким образом, атрибутом последнего…»
Я говорю:
Возможность есть универсалия, у которой, так же как и у других универсалий, имеются единичные ве¬щи, существующие вне ума, а знание есть не знание всеобщего понятия, а такое знание единичных вещей, которое вырабатывается умом, когда он отвлекает от единичных вещей одну общую для них природу, рас¬пределяющуюся между различными материями. По¬этому природа универсалии не тождественна с приро¬дой тех вещей, универсалией которых она является. Абу-Хамид своим рассуждением вводит в заблужде¬ние, ибо он утверждает, что природа возможности — это природа универсалии, не говоря при этом о суще-ствовании единичных вещей, на которые опирается эта универсалия, то есть общее понятие возможности…
Нельзя сомневаться в том, что понятия разума имеют значение лишь постольку, поскольку разум через их посредство судит о природе вещей, находя¬щихся вне души. Если бы вне души не было ни воз¬можного, ни невозможного, то не было бы никакой разницы, существуют понятия разума или нет, и точ¬но так же не было бы никакой разницы между разу¬мом и воображением…
Он говорит:
«Если скажут: во всех возражениях вы опирались на противопоставление одних сомнительных положе¬ний другим, но ничто из того, что вы привели, не ли¬шено сомнительности, то на это мы ответим так: воз¬ражение, которое необходимо обнаруживает ошибоч¬ность рассуждения и разъясняет некоторые стороны вопроса, заключается в том, что приводятся противо-положные воззрения и их обоснование. Мы не ставили себе в этой книге другой задачи, кроме обнаружения неясности учения философов и ошибочности их дока¬зательств, дабы вскрыть их непоследовательность. Мы
763
вели этот разговор не для того, чтобы поддержать какое-то особое учение. Поэтому мы не выходим за пре¬делы цели, преследуемой в этой книге, и не пускаем¬ся в дальнейшие рассуждения относительно доказа¬тельств происхождения мира во времени, ибо един¬ственное наше намерение—опровергнуть утверждения философов о том, что они познали вечность мира. Но после завершения работы над этой книгой мы, если будет угодно Аллаху, сочиним особую книгу, где бу¬дет обосновано истинное учение; книгу эту мы назо¬вем «Основоположения веры»; в ней мы будем обосно¬вывать с тем же усердием, с каким мы в этой книге опровергали».
Я говорю:
. Что касается противопоставления одних сомнитель¬ных положений другим, то оно не приводит к опровер¬жению, а вызывает лишь недоумение и сомнения сре¬ди тех, кто сравнивает одно сомнительное положение с другим, не понимая при этом, в чем сомнительность одного положения и в чем ошибочность другого, про¬тивоположного ему сомнительного положения…
Прежде чем приняться смущать своих читателей и вызывать в них недоумение, Абу-Хамид должен был сначала установить истину, дабы не случилось так, что его читатель умрет до того, как ознакомится с обещанной книгой, или же он сам умрет, не написав этой книги. Но до нас эта книга так еще и не дошла, да, по-видимому, он и не сочинил ее. Что же касается его слов о том, что он в своей книге не ставит себе целью поддержать какое-то особое учение, то сказаны они были им для того, чтобы не подумали, будто он ставит себе целью поддержать учение ашаритов 13. Из приписываемых ему книг явствует, что в метафизиче¬ских науках он обращается к учению философов. Са¬мым ярким свидетельством и наиболее убедительным подтверждением тому служит книга его, озаглавлен-ная «Ниша света»,
ЕВРЕЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
История средневековой еврейской философии начинается в VII в. Произведения еврейских философов написаны на древнееврейском и арабском языках (поскольку эти философы в рассматриваемую эпоху, по крайней мере до XII в., жили в странах арабоязычной культуры). Ниже публикуются в пе¬реводе А. И. Рубина тексты двух наиболее значительных пред¬ставителей еврейской философии средневековья — Ибн-Геби-роля и Маймонида.
ИБН-ГЕБИРОЛЬ
Соломон бен-Иегуда ибн-Гебироль (ок. 1021/1022 — ок. 1050 или 1070) — еврейский философ и поэт, живший в Испа-нии. Его главное философское сочинение — «Источник жизни» — было написано на арабском языке в виде диалога между учи¬телем и учеником. На еврейских и арабских философов сред¬невековья оно заметного влияния не оказало. В середине XII в. оно было переведено на латинский язык монахом Гун-дисальви, причем автор был назван Авицебронном (или Ави-цебролем). Под этим именем ибн-Гебироль приобрел большую известность и влияние среди европейских мыслителей, считав¬ших его арабом. С ним полемизировал или воспроизводил его идеи ряд западноевропейских философов-схоластиков, в том числе Давид Динанский, Фома Аквинский, Роджер Бэкон, Дуне Скот (тексты которых читатель найдет ниже).
Настоящий перевод отрывков из «Источника жизни» осу-ществлен по древнееврейскому тексту, напечатанному (вместе с французским переводом) в книге: S. Mitnk. Melanges de Philosophie juive et arabe. Nouvelle edition. Paris, 1955. Этот текст представляет собой перевод на еврейский язык примерно одной трети всего арабского оригинала (до нас не дошедшего), воспроизводящий все существенное в содержании арабского
765
оригинала, в чем можно убедиться, сравнив его с полным ла-тинским переводом «Источника жизни», изданного Беймкером в серии «Beitrage zur Geschichte der Philosophie des Mittelal¬ters», I, 2—4, 1892—1895.
ИСТОЧНИК ЖИЗНИ
КНИГА ПЕРВАЯ
Предварительные замечания. — Идея всеобщей материи и всеобщей формы. — Различные виды материи
1. Так как разумная часть — самая лучшая из ча-стей человека, то он в первую очередь должен стре-миться к познанию. Он должен больше всего стре-миться к познанию самого себя, дабы таким образом достигнуть познания других вещей помимо самого себя, ибо он сам, то есть его сущность, объемлет дру¬гие вещи и проникает в них, так что они подпадают под его познавательные силы. Вместе с тем он должен стремиться к познанию конечной причины, ради ко¬торой «он существует, дабы таким образом достигнуть высшего блаженства, ибо существование человека имеет конечную причину, ради которой он существует, так как все подчинено воле единого существа.
2. Воля есть божественная сила, творящая все и движущая всем, так что нет ни одной вещи, которая была бы независима от нее. Благодаря познанию и деятельности душа соединяется с высшим миром, ибо знание побуждает к деятельности, а деятельность от¬даляет душу от противоположных вещей, портящих ее, и возвращает ее к ее природе и к ее сущности. Го¬воря вообще, знание и деятельность освобождают душу от уз природы, очищают ее от мутного и темного в ней, и тогда она возвращается к своему высшему миру.
3. В бытии имеются всего три вещи, а именно: ма¬терия вместе с формой, первая субстанция и воля, представляющая собой промежуточное звено между двумя крайними звеньями. То, что в бытии имеются только эти три вещи, объясняется тем, что не может быть действия без причины и без промежуточного звена между ними. Причина — это первая субстанция, действие — это материя вместе с формой, промежуточ¬ное звено между ними — это воля. Материя и форма
766
подобны телу человека и его форме, которая представ¬ляет собой связь его членов; воля подобна душе, а пер¬вая субстанция — разуму.
4. То, что, познакомившись с искусством доказа-тельства, то есть с логикой, нужно изучать раньше всего и что нам полезнее всего изучать, — это сущ-ность души, ее силы, ее акциденции и все, что ка-сается ее и связано с ней; ибо душа — субстрат позна¬ний; своими силами, проникающими во все, она пости¬гает все вещи. Когда ты изучишь науку души, ты пой¬мешь ее совершенство, ее бессмертие и ее способность проникать во все; ты будешь поражен ее сущностью, когда ты увидишь, что она в некотором роде носитель¬ница всех вещей. Ты почувствуешь тогда, что ты сам объемлешь все то, что познаешь из существующих ве¬щей, и что существующие вещи, которые ты познаешь, существуют некоторым образом в тебе самом. Когда почувствуешь, что ты сам объемлешь все то, что по-знаешь, ты увидишь, что ты в одно мгновение объем¬лешь весь мир. Ты не мог бы это сделать, если бы душа не была и сильной, и тонкой субстанцией, кото¬рая проникает во все вещи и есть восприемница всех вещей.
5. Знание — цель существования человека — это познание мира, как такового, и в особенности познание первой субстанции, которая есть его носительница и приводит его в движение. Познать истинную природу субстанции, отвлекаясь от вытекающих из нее дей¬ствий, невозможно; но возможно познать ее существо¬вание, отмеченное теми действиями, которые вытекают из нее. Познание истинной природы субстанции не-возможно потому, что она выше всякой вещи и бес-конечна.
6. Если все вещи имеют одну всеобщую материю, то отсюда с необходимостью вытекает, что она обла¬дает следующими свойствами: она имеет бытие, суще¬ствует сама по себе, имеет единую сущность, есть но¬сительница различия и всему дает свою сущность и свое имя. Ей приписывают свойство бытия, потому что небытие не может быть материей того, что существует; ей приписывают то свойство, что она существует сама
767
по себе, ибо если бы всеобщая материя существовала благодаря другой вещи, то было бы невозможно, чтобы нечто продолжалось до бесконечности; ей приписывают единство, потому что мы требуем, чтобы для всех ве¬щей существовала единая материя; она носительница различия, потому что различие находится в формах, а формы не существуют сами по себе; она дает всему свою сущность и свое имя, потому что, коль скоро она носительница всего, из этого с необходимостью выте¬кает, что она находится во всем, а раз она находится во всем, то из этого с необходимостью вытекает, что она дает всему свою сущность и свое имя.
7. Различие между видимыми вещами находится в видимых формах, а различие между невидимыми ве-щами находится в невидимых формах, следовательно, различие имеется только в формах вещей. Но невиди¬мая субстанция не имеет формы; это значит, что пер¬вая всеобщая материя едина и не имеет различия. При¬мерами могут служить серьга, кольцо и печать, сделан¬ные из
