сущего в субъект¬ной потенции. Следовательно, подобным образом ни огонь, ни что бы то ни было способное к возникнове¬нию или подлежащее возникновению не будет реально состоять из различных видов сущего, а будет чем-то простым. При таком ходе рассуждения не останется даже субстанциального изменения, ибо при субстан-циальном изменении ничто не переходит в иное со-стояние. Ведь то, что переходит теперь в иное состоя¬ние, чем было раньше, должно сохраняться и сущест¬вовать, а по этому рассуждению материя, как видно, имеется только в пределе либо в пределах возникнове¬ния. Подобным же образом очевидно, что это рассуж¬дение приводит к отрицанию всякого сложения: так же как оттого, что белизна переходит от объектной потенции к акту, в белизне не возникает реально сложного, так и при возникновении актуального огня из потенциального не появляется ничего сложного. А поэтому тот, кто усматривает материю только в объектной, а не в субъектной потенции, отвергает все учение Философа о материи.

887

11. Итак, я говорю, что материя есть само по себе единое начало природы, как говорит Философ в пер-вой и второй книгах «Физики»; что она есть сама по себе причина, как говорит он во второй книге «Фи-зики» и в «Метафизике»; что она есть часть чего-то сложного (седьмая книга «Метафизики»); что она есть основание само по себе (первая книга «Метафизики»); что она есть субъект субстанциальных изменений сам по себе (пятая книга «Физики»); что она есть при¬чина сложной вещи сама по себе (вторая книга «Фи¬зики»); что она есть предел творения. Следовательно, материя существует (как доказывают вышеприведен¬ные доводы) не только в объектной потенции. Но не-обходимо принять, что она актуально существует в субъектной потенции или есть акт (я не забочусь здесь о выражении), согласно чему все это именуется актуальным бытием или актом, который находится вне своей причины. Ибо если материя есть начало и при¬чина сущего, то необходимо, чтобы она и сама была чем-то сущим. Коль скоро происходящее от начала и вызванное причиной зависят от своей причины и от своего начала, то, если бы материя была «ничто» или «не-сущее», сущее зависело бы от ничего или от не¬сущего, что невозможно.

Кроме того, материя остается одной и той же при противоположностях и при различных по числу потен¬циях, в ней уничтожающихся, и представляет собой предел творения. В соответствии с этим она есть реальность, отличная от формы по тем же причинам, и есть нечто положительное, восприемлющее форму. Однако ее называют потенциально сущим, ибо, чем меньше нечто причастно акту, тем больше оно в по¬тенции. А так как материя восприемлет все субстан¬циальные и акцидентальные формы и в отношении их находится полностью в потенции, то она, по Аристо¬телю, и определяется как потенциальное бытие… Ма¬терия не может быть ничем, ибо «ничто» не может что-либо воспринять…

16. Следует, далее, рассмотреть, каким образом ма¬терия реально отличается от формы. Здесь я говорю, что у них совершенно различные основания и что они

888

изначально различны. Это я доказываю следующим образом. Акт и потенция, которые суть начала су-щего, изначально различны. Материя и форма принад¬лежат к их числу; следовательно… Ибо, если бы форма имела то же основание, что и материя, она не стреми¬лась бы к тому, чтобы давать себе бытие. И если бы материя имела то же основание, что и форма, она не стремилась бы к тому, чтобы получить для себя бытие. Если бы даже нечто от формы было заключено в ма¬терии, то форма была бы скорее пригодна не для того, чтобы быть воспринятой, а для того, чтобы восприни¬мать, и тогда форма не была бы первым воспринятым и нечто от нее было бы не воспринятым, а восприем-лющим. Таким же образом, если бы нечто от материи было заключено в форме, то материя была бы не изна¬чально восприемлющей, а воспринятой в отношении некоей своей части. Таким, образом, у материи и фор¬мы совершенно разные основания бытия и они изна¬чально различны между собой.

Как же в таком случае два разных и изначально различных начала могут составить нечто безусловно единое? Я говорю, что, чем более какие-то вещи бы-вают разными и несходными по своей форме, тем бо¬лее расположены они к образованию самого по себе единого, ибо при таком составлении требуется не по¬добие по природе, а соответствующее соотношение, ко¬торое может быть между изначально различными ве¬щами.

Я говорю, следовательно, что вижу противоречие в том, что материя, будучи пределом творения и частью сложного, в то же время не обладает неким бытием, являясь тем не менее некоей сущностью. Ибо я вижу противоречие в том, что некая сущность нахо¬дится вне своей причины и в то же время не обладает неким бытием, благодаря которому она есть сущность…

20. Материя в сущности своей и сама по себе по-знаваема, но не нами. Первое очевидно, ибо всякая абсолютная в себе сущностность познаваема; материя же принадлежит к числу таких сущностностей; следова¬тельно… Она ведь имеет идею в боге либо со стороны объекта, либо, согласно с иным мнением, со стороны

889

сущности. Второе очевидно, ибо форма в большей сте¬пени познаваема нами, нежели материя, но форму мы познаем только по действиям; стало быть, не иначе мы познаем и материю. Ибо, чем более нечто удалено от наших органов чувств, тем. в меньшей степени оно по¬знаваемо нами; следовательно, мы познаем материю, как говорит Комментатор, по превращению. Ибо мы видим одну новую форму вслед за другой, так как видим новое действие, которое выявляет новую форму. Стало быть, субъект превращения остается общим, и это есть материя. Из этого не следует, что она позна-ваема по аналогии с формой; следовательно, она не познаваема и иным способом, в себе или сама по себе. Что касается другого возражения — относительно акта, то я говорю, что если считать акт актом, сооб¬щающим форму, то материя не есть акт. Если же счи¬тать актом все то, что существует вне своей причины, то материю можно назвать актуально сущим или актом. Но по принятому способу выражения актуальное бытие приписывается форме. Наконец, из возражений оче-видно, каким, образом материя есть актуально сущее и каким образом нет.

ОКНАМ

Уильям Оккам (ок. 1300—1349) — знаменитый английский схоластик, самый видный представитель так называемого позд¬него номинализма. До 1324 г. Оккам учился и преподавал в Оксфордском университете. Привлеченный к суду папской курии по обвинению в ереси, провел четыре года в заключении в Авиньоне. Бежав оттуда в Мюнхен к императору Людвигу Баварскому, ведшему борьбу с папой, написал здесь большин¬ство своих произведений, в которых выступал против приори¬тета церкви над государством. Оккам считается ранним пред¬шественником Реформации.

Приводимые нами отрывки характеризуют взгляды Оккама на виды знания, универсалии, термины, его трактовку вопроса о познаваемости бога. Все эти отрывки переведены с латин¬ского по тематической подборке, осуществленной видным спе¬циалистом по истории средневековой философии Ф. Бёнером (Ockam. Philosophical Writings. A Selection Edited and Trans¬lated by Philotheus Boehner. New York, 1957) и взяты из сле¬дующих произведений Оккама: «Распорядок» (Ordinatio), «Избранное» (Quodlibeta), «Свод всей логики» (Summa totius logicae), «Об истолковании» (Perihermenias). Отрывки приве-

890

дены на стр. 22—25, 27—28, 32—33, 34, 36—37, 40—43, 45, 47— 51, 97—100 издания Венера.

В своем предисловии к этому изданию Бёнер, в частности, указывает, что смысл знаменитой «бритвы Оккама» выявляется из его различных работ. Чаще всего она дана в такой форму¬лировке: «Без необходимости не следует утверждать многое» (Pluralitas non est ponenda sine necessitate). Реже она выра¬жена в словах: «То, что можно объяснить посредством мень¬шего, не следует выражать посредством большего» (frustra fit per plura quod potest fieri per pauciora). Обычно приводимая историками формулировка «сущностей не следует умножать без необходимости» (Entia non sunt multiplicanda sine neces¬sitate) в произведениях Оккама не встречается.

На русском языке тексты Оккама публикуются впервые. Перевод С. М. Раскиной.

ВИДЫ ЗНАНИЯ

Итак, я утверждаю, что могут быть два вида зна-ния несоставного (incomplexi) l: знание абстрагирован¬ное и знание интуитивное (notitia abstractiva et noti-tia intuitiva). Мне безразлично, все ли согласны назы¬вать несоставное знание интуитивным, ибо я хочу главным образом доказать лишь то, что разум может обладать двумя видами несоставного знания одной и той же вещи.

Следует, однако, знать, что и абстрагированное зна¬ние можно понимать двояко: в одном смысле это зна¬ние чего-то абстрагированного от множества единич¬ных вещей, и тогда абстрагированное знание есть не что иное, как знание чего-то общего, что можно абст¬рагировать от множества вещей. Об этом будем гово¬рить позже. Если же общее есть истинное качество, существующее в душе как ее субъект (subjective), что можно считать вероятным, то придется согласиться, что постигнуть общее можно интуитивно и что если таким образом понимать абстрагированное знание, то одно и то же знание будет в одно и то же время ин¬туитивным и абстрагированным. В этом смысле абст-рагированное знание и интуитивное знание не будут противоположны друг другу.

В ином смысле абстрагированное знание понимают как знание, абстрагированное от существования или несуществования и от других признаков, которые слу¬чайно принадлежат вещи или сказываются о ней. Это

891

не означает, что то, чего нельзя постигнуть посред¬ством абстрагированного знания, можно постигнуть посредством интуитивного знания. Скорее одно и то же можно целиком постигнуть в одном и том же смысле посредством обоих видов знания.

Но различаются они следующим образом: интуи-тивное знание вещи есть такое знание, благодаря ко-торому можно знать, существует вещь или нет, так что, если вещь существует, разум немедленно решает, что она существует, и с очевидностью постигает, что она существует, если ему случайно не помешает не¬совершенство этого знания. И точно так же если бы было такое совершенное, сохраненное божественным могуществом знание о вещи несуществующей, то бла¬годаря несоставному интуитивному знанию разум с очевидностью постиг бы, что эта вещь не существует.

Далее, интуитивное знание таково, что когда мы постигаем несколько вещей, из которых одна связана с другой, или одна удалена от другой, или находится в каком-либо ином отношении с другой, то мы благо¬даря этому несоставному знанию этих вещей немед¬ленно узнаем, связана ли одна вещь с другой или не связана, удалена ли она от нее или не удалена, и узнаем о других случайных истинах, если только это знание не слишком слабое и если нет других препят¬ствий. Так, если Сократ поистине белый, то знание о Сократе и белизне, благодаря которому можно с оче¬видностью постигнуть, что Сократ белый, будет назы¬ваться интуитивным знанием. И вообще. всякое несо¬ставное знание термина или терминов либо вещи или вещей, благодаря которому можно с очевидностью по-стигнуть некую случайную истину, особенно о налич¬ной вещи, есть знание интуитивное.

Абстрагированное же знание — это знание, посред¬ством которого нельзя с очевидностью знать, суще¬ствует ли нечто