какое-нибудь строение вне души, создает в свой душе образ подобного ему дома, а затем строит подобный ему дом вовне, который лишь численно отличается от преды¬дущего, так и в нашем случае образ, созданный в уме на основании того, что мы видели внешнюю вещь,

т

есть образец, ибо, так же как образ дома (если тот, кто создает этот образ, имеет реальную способность производить) есть для самого мастера образец, так и тот образ есть образец для того, кто создает его. И сей образ можно назвать универсалией, ибо он образец и одинаково относится ко всем единичным внешним ве¬щам и ввиду этого сходства в объектном бытии может замещать вещи, которые обладают сходным бытием вне разума. Таким образом, в этом смысле универса¬лия такова не первично, а получается через абстраги¬рование, которое есть не что иное, как некий вид со-здавания образов…

Прежде всего необходимо показать, что в душе есть нечто имеющее лишь объектное бытие без бытия субъектного. Это ясно из следующего: во-первых, су¬щее, по учению философов, первично делится на су¬щее в душе и сущее вне души, а сущее вне души де¬лится на десять категорий. В таком случае я спраши¬ваю: как понимать «сущее в душе»? Или как то, что имеет лишь объектное бытие, и тогда имеем предполо¬женное, или как то, что имеет субъектное бытие, а это невозможно. Ибо то, что имеет истинное субъект¬ное бытие в душе, относится к сущему, которое точно делится на десять категорий, так как относится к ка¬честву. Ведь постижение разумом (intellectio) и вся¬кая акциденция вообще, наполняющая душу, есть ис¬тинное качество, как жар или белизна, и потому не относится к разряду, который противостоит сущему, делящемуся на десять категорий. Далее. Мысленные образы имеют бытие в душе, но не субъектное, ибо в этом случае они были бы истинными вещами, и тогда химеры, козлоолени и подобные вещи были бы истин¬ными вещами; следовательно, есть некоторые вещи, имеющие лишь объектное бытие.

Так же: суждения, силлогизмы и тому подобное, о чем трактует логика, не имеют субъектного бытия; следовательно, они имеют лишь объектное бытие, так что их бытие состоит в познании их; стало быть, есть такое сущее, которое имеет лишь объектное бытие.

Так же: все созданное рукой мастера не имеет, по-видимому, субъектного бытия в его уме, подобно тому,

899

как до акта творения сотворенное не существует в божественном уме…

Так же: почти все отличают вторичные интенции от первичных, не называя вторичные интенции реаль¬ными качествами в душе, следовательно, так как они не существуют реально вне души, то могут сущест¬вовать в душе лишь как объекты (objective).

Во-вторых, я утверждаю, что этот мысленный об¬раз есть то, что первично и непосредственно называют интенцией всеобщности (intentio universalitatis); он имеет смысл объекта и непосредственно завершает акт постижения, при котором не постигается единичное, ибо он существует в объектном бытии, как единичное в субъектном, поэтому он по своей природе может за-мещать единичные вещи, с которыми он имеет какое-то сходство…

Итак, я говорю, что, подобно тому как слово есть универсалия, род и вид, но только по установлению, так и понятие, таким образом помысленное и отвле-ченное от ранее познанных единичных вещей, есть по своей природе универсалия…

О ТЕРМИНАХ

Все, кто занимается логикой, пытаются внушить, что доказательства составляются из суждений, а суж¬дения — из терминов. Отсюда следует, что термин не что иное, как связываемая часть (pars propinqua) суждения. Определяя, что такое термин, Аристотель пишет в первой книге «Первой аналитики»: «Терми¬ном я называю то, на что разлагается суждение, то, что приписывается, и то, чему приписывается, неза¬висимо от того, присоединяется или отнимается то, что выражается посредством глаголов быть и не быть».

Но хотя любой термин есть или может быть частью суждения, не все термины имеют одну и ту же при¬роду, и поэтому для того, чтобы иметь совершенное знание терминов, необходимо предварительно выяс¬нить некоторые отличия между ними. Следует знать, что Боэций в первой книге «Об истолковании»3 ут-

900

верждает, что речь может быть троякого рода: напи¬санная, произнесенная и мысленная, то есть имеющая бытие только в уме. Подобно этому и термины бывают троякого рода: написанные, произнесенные и мыслен¬ные. Написанный термин есть часть суждения, напи¬санного на чем-нибудь, его можно видеть телесными глазами. Произнесенный термин есть часть произне¬сенного устами суждения и по своей природе таков, что его можно услышать телесными ушами. Мыслен¬ный термин есть интенция или впечатление (passio) души, естественным образом обозначающее что-то или причастное к обозначению; по своей природе оно та¬ково, что составляет часть мысленного суждения и за¬мещает то, что оно обозначает. Вот почему эти мыс¬ленные термины и составленные из них суждения суть содержащиеся в уме слова (verba), о которых блажен¬ный Августин в пятнадцатой книге «О Троице» сказал, что они не принадлежат ни к одному языку, они лишь пребывают в уме и не могут быть выражены внешне, хотя слова (voces), представляя собой как бы под¬чиненные этим понятиям знаки, внешне произно¬сятся.

Я утверждаю, что слова суть знаки, подчиненные понятиям или интенциям души, не потому, что если слово «знак» взять в собственном смысле, то сами слова обозначают понятия души в первую очередь и в соб¬ственном смысле, а потому, что слова предназначены для того, чтобы обозначать то же самое, что обо¬значают понятия ума. Так что сначала по природе понятие обозначает что-то, а затем слово обозначает то же самое, поскольку слово по установлению обозна¬чает то, что обозначено понятием ума. И если это по¬нятие изменит свое значение, то тем самым и слово без всякого нового соглашения изменит свое значение.

По этому поводу Философ говорит, что произнесен¬ные слова суть знаки впечатлений души. То же имел в виду и Боэций, когда говорил, что слова обозначают понятия.

И вообще все авторы, утверждающие, что все слова обозначают впечатления души или суть их знаки, имеют в виду лишь то, что слова — это знаки, вторично

901

обозначающие то, что первоначально выражено впе-чатлениями души, хотя некоторые слова первоначаль¬но выражают впечатления души или понятия, кото¬рые, однако, вторично выражают иные интенции души, как мы покажем ниже.

И все, что было сказано о словах в отношении впе¬чатлений, или интенций, или понятий, можно по ана¬логии сказать о написанных словах в отношении про¬изнесенных.

Однако между этими тремя видами терминов мож¬но обнаружить и некоторые различия. Одно различие: то, что понятие или впечатление души обозначает, оно обозначает по природе, а термин, произнесенный или написанный, обозначает нечто лишь по установлению. Из этого вытекает и другое различие, а именно про¬изнесенный или написанный термин может по жела¬нию изменять свое значение, мысленный же термин не изменяет своего значения ни по чьему же¬ланию.

Для того чтобы избежать превратного толкования, следует знать, что слово «знак» понимают двояко: в одном смысле как то, что, будучи схвачено, дает нам познание чего-то иного, хотя и не приводит к тому, чтобы в уме возникло нечто впервые, как мы уже по¬казали в другом месте, а дает нам действительное по¬знание того, что мы уже знаем на основании habitus. Таким образом, по своей природе слово обозначает нечто, подобно тому как всякое действие указывает по крайней мере на свою причину, например бочка указывает на то, что в таверне есть вино. Но в таком общем значении я здесь не говорю о «знаке». В дру¬гом смысле слово «знак» понимают как то, что дает нам познание чего-то и по своей природе таково, что замещает его или добавляется в суждении к тому, что может замещать что-то; таковы синкатегоремы4, гла¬голы и те части речи, которые не имеют определенного значения. Или знак по своей природе таков, что может быть составлен из таких частей речи; такого рода знак — предложение. И если так понимать имя «знак», то слово не есть естественный знак чего бы то ни было.

902

О ТЕРМИНЕ В СТРОГОМ СМЫСЛЕ СЛОВА

Следует знать, что имя «термин» понимают трояко. Во-первых, термином называют все то, что может быть связкой (copula) или крайним членом категорического суждения, а именно субъектом или предикатом, или определением крайнего члена или глагола. В этом смысле термином может быть даже суждение, как и часть его. Ведь правильно сказать: ««Человек — живое существо» есть правильное суждение», в котором все суждение «человек — живое существо» есть субъект, а «правильное суждение» — предикат.

В другом смысле это имя «термин» можно пони-мать как то, что противоположно предложению. В этом случае все несоставное называют термином, и о термине в таком смысле я говорил уже в предыду-щей главе.

В-третьих, под термином в прямом смысле слова понимают то, что, взятое для обозначения, может быть субъектом или предикатом суждения. И в этом смысле ни глагол, ни союз, ни наречие, ни предлог, ни меж¬дометие не есть термин. Ведь многие имена, а именно синкатегоремы, не термины, ибо они, хотя и могут быть крайними членами суждения, если их брать ма¬териально или непосредственно (materialiter vel simp-liciter) 5, однако если их брать как обозначения (signi¬ficative), то не могут быть таковыми. Поэтому предло¬жение: ««Читает» — это глагол» — вполне подходяще и правильно, если глагол «читает» берут материально; если же его взять как обозначение, то предложение это будет непонятным. Точно так же и относительно таких предложений: ««Все» — это имя», ««Некогда» — это наречие», ««Если» — это союз», ««От» — это пред-лог». Именно так Философ понимает «термин», когда определяет его в первой -книге «Первой аналитики».

Однако термином в этом смысле может быть не только несоставное, но и сложенное из двух несостав¬ных частей, то есть из прилагательного и сущестйи-тельного, из причастия и наречия или из предлога с падежом, которого он требует, подобно тому как оно может быть субъектом или предикатом суждения.

903

В самом деле, в суждении «белый человек есть чело¬век» ни «человек», ни «белый» в отдельности не субъект, а субъект — выражение в целом: «Белый че¬ловек». Точно так же в суждении «быстро бегущий есть человек», ни «бегущий», ни «быстро» не субъект, а субъект — выражение в целом: «Быстро бегущий». Следует знать, что термином может быть не только слово в именительном падеже, но и в косвенном паде¬же, так как оно может быть и субъектом, и предика¬том суждения. Однако слово в косвенном, падеже не может быть субъектом по отношению к любому гла¬голу. Ибо неправильно сказать: «Человеку видит осел», но будет правильно сказать: «Человеку принад¬лежит осел». Каким образом и по отношению к ка¬ким глаголам можно ставить субъект в косвенном па-деже, а по отношению к каким нельзя, это вопрос грамматики, которой надлежит рассматривать соедине¬ния слов.

О ПОЗНАВАЕМОСТИ БОГА

Можно ли одну и ту же по виду или