самой его приро¬де; вследствие этого никто не может, не повергая человека в несчастье, отнимать у него права, дарованные ему природой. Кто пытается изменить хоть одну из природных обязанностей человека, тот покушается на его жизнь. Кто отнимает врож¬денные человеку права, тот делает человека несчастным и портит ему жизнь. Неисполнение людьми их взаимных обязан¬ностей делает одних пассивными, а в других пробуждает буй¬ную сварливость; и то и другое портит жизнь людей, причи¬няет тревогу и страдание.
Свобода, счастье и мораль невозможны там, где у одних отняты врожденные права, а другие получают права, не при-надлежащие им по природе. Само получение лишних прав одними является уменьшением естественных прав других и изменяет всю цель творения.
Одни становятся невольниками, а другие — угнетателями, но все они нарушают права человека, одни занимают место ниже тех границ, которые природа поставила людям, другие же — выше. Таким образом, и те и другие перестают быть людьми. Они начинают насиловать волю творца и становятся чудовищами среди его созданий. Одни становятся. несчаст¬ными и должны страдать и стонать вследствие того, что не осознают некоторых необходимых природных потребностей; другие становятся несчастными и должны страдать и стонать вследствие того, что они имеют такие потребности, которых нет в самой природе.
Отнятие природных прав у человека вредит не только ему, но и производит вредное действие и на других людей. Знай¬те же: если вы хоть одному племени среди людей разрешите присвоить сверхчеловеческие права, то вы тотчас же на сто миль кругом изменяете все природные человеческие отноше¬ния. Целые народы принуждены будут терпеть утрату своих естественных прав, свобода и справедливость многих народов станут сомнительными (стр. 221—223).
716

ИЗ КНИГИ ДЕВЯТОЙ
Самодержавие, суеверие, власть благородных лишают че¬ловека прирожденных прав. Они полностью нарушили законы природы. Они отбирают у человека его человеческие права и землю, ослабляют в нем силу разума и делают основой обще¬ства порчу рассудка.
Пороки общества порождены пороками владения землей. Чем больше было учинено насилий при разделе земли и чем больше владение ею становилось привилегией немногих, тем больше пороков было в обществах людей. Усовершенствова-ние человеческих обществ связано с прогрессом во владении землей. Таким образом, главные эпохи в истории человечест-ва связаны с тем, как человеческие общества распоряжаются землей.
Где владение землей составляет привилегию самодержцев, известных сословий, родов или известных домов, там человек, лишившийся своих естественных прав и земли, стал вещью, животным.
Дух самодержавия и жестокость, свойственная боярам, составляли отличительные черты богов этого времени. Подобно господарям, боги любили, чтобы их святыни посещались. Же¬стокий разбойник, уверенный в братской поддержке богов, посещая их, наполнял их сени награбленной добычей. В на¬чале этого варварского периода в представлениях людей не существовало никакой разницы между жестокостью и вели¬чием. Человек, больше всего уважавший завоевателя, пресмы¬кавшийся перед ним и дрожавший перед ним, не мог себе представить богов в другом виде, как только в виде воителей; следовательно, богам, как и воителям, милее всего жертва, представляющая собой добычу, взятую у убитого, или же кровь невольника. Одни больше любят кровь молодых, другие же — старых; эти предпочитают кровь знатных детей крови бедных. Волосы встают дыбом, когда читаешь о жестоких человеческих жертвоприношениях, производившихся в то вре¬мя! (стр. 232—234).
ВСТУПЛЕНИЕ К ПЕРЕВОДУ ТРУДА БЮФФОНА’ «ЭПОХИ ПРИРОДЫ»
Если задуматься над способами просвещения людей, то окажется, что вса наши знания основаны на двух видах истины: первая — это очевидная истина, вторая — это истина правдоподобная. Из них в природе существует только первая:
Человек может получить знания только о тех вещах, ко-торые постигаются его ощущениями, — таковыми являются тела. Из них каждое имеет многообразные особенности, кото¬рые имеют отношение к нам в большей или меньшей степени. Тот человек, который видит ясно наиболее общие связи этих вещей, узнает очевидную истину; знание, основанное на таких
717

принципах, будет самым совершенным. Вот почему наиболее общие науки являются и наиболее очевидными. Математика обязана своей очевидностью всеобщности и наглядности пред¬метов; но и в ней часто обнаруживаются различные ступени достоверности, так как не все ее части основаны на одина¬ково всеобщих и очевидных началах. Часть, основанная на физических данных, открывает лишь правдоподобные истины, а часто является только следствием догадок. Другая же часть, которая измеряет величины тел, объясняет самые общие свой¬ства их; я хочу сказать, что алгебра, геометрия и механика носят печать очевидности; но и между теми истинами, кото¬рые открывают нашему разуму эти науки, имеются различные оттенки. Чем обширнее их цель, чем более всеобщий и на¬глядный характер они носят, тем яснее их начала, тем оче¬виднее истины, открываемые ими. По этой причине геометрия более очевидна, чем механика, а обе вместе более очевидны, чем алгебра. Самые частные истины, которые большинство людей считает недоступными, Часто являются наиболее оче-видными.
Чем больше мы задумываемся над ощутимыми свойст¬вами тел, тем плотнее мрак окутывает наш разум. Мысль о том, что линия кроме длины имеет еще ширину и толщину, делает проблемы геометрии запутанными. Непроницаемость тела, связанная с его непрерывностью, представляет новую тайну для нашего ума. Чем глубже человек погружается сво¬ей мыслью в науку о материи, чем больше ощутимых свойств он связывает с нею и чем внимательнее он их рассматривает, тем меньше он видит, тем в большей степени истина убегает от него.
Если после того, как мы произведем многочисленные опы¬ты, поразмыслим над их результатами и узнаем различные свойства определенного тела и т. д., и т. д., мы все же сумеем сравнить их между собой и обобщить наши знания о них; если нам не удастся открыть ясно их отношения друг к другу, то это значит, что мы не имеем точных знаний, а только правдоподобные. Таким же образом недобросовестный граж¬данин, который, не принимая во внимание общего блага, ищет только собственной пользы, очевидно, не знает той истины, что он вредит себе самому; но этот вред очевиден для Мон¬тескье, ибо он хорошо понимал, что индивидуальное благо нельзя отделить от блага общественного. Первый (а таких большинство), ослепленный грубым невежеством или сбитый с толку мыслями об индивидуальном благе и об общественном благе, не знает, как их согласовать друг с другом. Он не мо-жет открыть той очевидной истины, что ни в коем случае нельзя причинить ущерба всей вещи, не причиняя ущерба ка¬ждой части ее.
В науках часто бывает так: обширные сведения о различ¬ных телах, многочисленные особенности определенных тел, которые кажутся нам отдельными истинами, говорят о тех свойствах вещей, которые нам известны меньше всего, по-
718

скольку мы не умеем видеть их в связи друг с другом, обоб-щать их и выводить из одной причины. Это многочисленные, но печальные истины, свидетельствующие о слабости нашего разума.
В таком случае необходимо признать, что избыток сведе-ний является результатом недостатка наших знаний. Электри¬ческие тела, большое количество свойств которых мы знаем, являются телами, которые меньше всего нам известны. Сила, которая при трении притягивает к себе легкие тела, и та сила, которая в животном теле производит столь сильное по¬трясение, кажутся нам двумя особыми силами, и, однако, если бы могли узнать причину и первой и второй, то оказалось бы, что это только одна сила.
Вот почему бывает, что, чем больше у нас многозначия, тем меньше от него пользы; чем больше сведений мы полу-чаем, но меньше знаем отношения вещей друг к другу, тем больше мы удаляемся от истины. Нет той вещи, о которой мы имели бы больше знаний, чем о человеке, но нет и такой вещи, о которой мы знали бы меньше.
Поэтому, чем больше мы обобщим наши знания, тем лучше мы усмотрим их взаимную связь друг с другом. Чем меньше начал будет иметь какая-либо наука, тем яснее мы обнаружим истину. Так, наилучший строй имеет то государ-ство, которое имеет меньше всего законов, но известно всем своими богатствами.
Мы не имеем совершенного труда о моральной науке, яо имеем больше всего сведений в этой области: ибо человек с самого своего начала стремился быть счастливым, поэтому он всегда думал о том, чтобы найти законы, приводящие к сча¬стью. Но тот же человек, запутавшись, если можно так выра¬зиться, в бесконечном количестве знаний и не умея их сравнивать друг с другом, вывел ложные заключения из своих мыслей. Его малый разум, не сумевший охватить их все вме¬сте и обобщить, увеличил без нужды принципы и тем самым удалился от истины.
Если природа произведет когда-либо такой счастливый ум, который сумеет охватить все знания о человеке, обобщить ограниченное количество понятий и построить всю науку нравственности из одной или двух истин, то только такой ум сумеет сказать человеку, что ему следует делать для того, чтобы стать счастливым.
Если мы собрали самые многочисленные сведения, то единственным путем к отысканию истины будет путь умень-шения числа разрозненных данных и наибольшего обобщения наших идей. Наш разум должен как можно теснее связать воедино свои мысли, обобщить их и свести только к несколь¬ким очевидным истинам. Стеклянная призма различает бес¬численную массу лучей солнца, разделяет их и разграничи¬вает на семь первичных цветов. Так и человек, который бы сумел единым взором окинуть весь свет, узрел бы в нем единую линию причин и следствий.
719

Идея о таком способе поисков знания и нахождения исти-ны склонила меня к переводу «Эпох природы». В этом труде великий ум, объяв всю природу, все, что узрел в ней, — хочу сказать, все ее явления — вывел из пяти главных Принципов, а те в свою очередь свел к одной причине.
Правда, эта причина предположительна. Но если не хва-тает данных опыта, достоверность может быть заменена веро¬ятным предположением. Пусть об этом судит каждый как хочет, но нельзя не удивиться силе столь редкого ума и не поучиться у него, как мыслить. И даже сами его ошибки, пробуждая нашу мысль, поведут тем самым нас к истине (стр. 207—210).
ЛОМОНОСОВ
Михаил Васильевич Ломоносов (1711—1765)— великий рус¬ский ученый-энциклопедист и мыслитель-материалист. Родился в крестьянской семье. Учился в Славяно-греко-латинской ака¬демии в Москве, Киевской духовной академии и университете при Академии наук в Петербурге. В 1736—1741 гг. продолжал образование в Германии. По возвращении в Россию работал адъюнктом физики, а затем профессором химии (с 1745 г.) в Петербургской академии наук. М. В. Ломоносов был инициа¬тором создания Московского университета (1755). Как ученый, Ломоносов обогатил своими открытиями физику, химию, аст¬рономию, географию, геологию, историю, филологию. Его фи¬лософские• идеи сформулированы в произведениях, посвя¬щенных разработке этих наук. В публикуемой ниже подборке названы соответствующие произведения и письма М. В. Ло¬моносова. Подборка сделана В. В. Вогатовым по изданию: М. В. Ломоносов. Полное собрание сочинений, т. 1—10. М.—Л., 1950—1957.
ФИЗИЧЕСКАЯ ДИССЕРТАЦИЯ О РАЗЛИЧИИ СМЕШАННЫХ ТЕЛ
§