оно от малости или тон¬кости своей, а не вследствие своего естества.
Протяженность есть то свойство вещественности, вследствие коего она занимает место в пространстве; а поелику протяженность имеет предел, то всякую ог¬раниченную протяженность называют образом. В от¬ношении определенности говорят, что протяженность имеет образ. Итак, непроницательность, протяженность и образ суть свойства нераздельные всякого существа, чувствам нашим подлежащего. Образ дает веществен¬ности определенность, протяженность — место, а не-проницателЬность — отделенность.
Движение есть свойство пременять место. Иные говорят, что свойство сие вещественности существенно и от нее неотделимо. Другие почитают, что причина движения в вещественности не существует; а некото¬рые утверждают, что причина движения, для продол¬жения оного, должна быть присносущна и происходит от существ, отличных от существа, имеющего непрони¬цательность, протяжение, образ, разделимость и твер¬дость; словом, что причина движения в вещественно¬сти не существует и быть в ней не может.
Свойства веществ столь разновидны, начала оных столь разнородны, смежность же их, посредствен¬ная по крайней мере, столь размножена и может быть всеобщая, что рассуждения об общих свойствах, веще¬ственности приписуемых, основанных на отвлеченных
понятиях, вероятно, поростут мхом забвения и презре¬ния, как ныне Аристотелевы категории и сокровенные качества Алхимистов. Ибо вопроси каждого беспри¬страстного: что есть вещественность? Ответ будет: не ведаю! А если к сему присовокупим, что Химия дока-зует, что начала первенственных веществ суть весьма различных свойств, и хотя она еще держится древнего разделения стихий, но то, что мы называем земля, вода, огонь, воздух, суть сложности.
Итак все, что имеет бытие во времени и про-странстве, заключает в себе понятие непроницателъно-сти; ибо и познания наши состоят токмо в сведении бытия вещей, в пространстве и времени.
Одна первая причина всех вещей изъята из сего быть долженствует. Ибо, поелику определенные и ко¬нечные существа сами в себе не имеют достаточной причины своего бытия, то должно быть существу не¬определенному и бесконечному; поелику существен¬ность являющихся существ состоит в том, что ойи, дей¬ствуя на нас, производят понятие о пространстве и, существуя в нем, суть самым тем определенны и ко¬нечны, то существо бесконечное чувственностию по¬нято быть не может и долженствует отличествовать от существ, которые мы познаваем в пространстве и вре¬мени. А поелику познание первыя причины основано на рассуждении отвлечением от испытанного и доказы¬вается правилом достаточности, поелику воспящено и невозможно конечным существам иметь удостоверение о безусловной необходимости вышшего существа, ибо конечное от бесконечного отделенно и не одно есть; то понятие и сведение о необходимости бытия божия мо¬жет иметь бог един. — Увы! мы должны ходить ощу¬пью, как скоро вознесемся превыше чувственности (стр. 73-78).
Итак, показав неосновательность мнения о бездей¬ствии вещественности, мы самым тем показали, что движение от нее неотделимо. И поистине, не напрасное ли умствование говорить о том, что могло быть до со¬творения мира? Мы видим, он существует, и все дви¬жется; имеем право неоспоримое утверждать, чт
движение в мире существует, и оно есть свойство ве¬щественности, ибо от нее неотступно (стр. 81—82).
Свойства мысленного вещества, или явления, кои к действию его относиться могут, суть: жизнь, чувство¬вание, мысление. Сии свойства суть нечто более, не¬жели просто движение, притяжение и отражение, хотя сии силы в произведении сих свойств много участвуют, вероятно. Но поелику почитают, что движение и проч. не суть свойства веществ, чувствам нашим подлежа¬щих, то да позволят мне удалиться от моего предмета и войти в некоторое рассмотрение о составлении тел вообще.
Начальные части тел называем мы стихии. Сии суть: земля, вода, воздух, огонь. Но в стихийном их состоя¬нии мы их не знаем; мы видим их всегда в сопряжении одна с другою; да и все стихии, опричь земли, усколь¬зали бы, может быть, от чувств наших, если бы земля¬ных частиц в себе не содержали. Сколь стихии в чув¬ственном их положении ни сложны, однако свойства имеют, отличающие их одни от других совсем; и если не дерзновенно будет оные определить, то скажем, что огонь, а, может быть, воздух и вода суть начала дви¬жущие, а земля, или твердейшая из стихий, разумея все ее роды, есть движимое. Я не утверждаю, что вода, воздух и огонь, в самом их стихийном состоянии, суть вещества, движение производящие сами по себе, или суть токмо, так сказать, орудие другого вещества, дея¬тельность им сообщающего; но они суть то самое, что в телах движение производит, что всякое сложение и разрушение без них существовать не могут, и что они гораздо более места занимают, нежели твердая стихия земля; что в стихийном их состоянии, сколько то из опытов понимать можно, они чувствам нашим подле¬жать не могут, и что земляная стихия есть единая, ко¬торой, поистине, и мы вещественности принадлежать можем.
Но опыты являют нам, что есть вещества, движение производящие, или входящие в состав тел органических и других, кои, кажется, к веществам, стихиями назы-. ваемым, не принадлежат. Например: свет, хотя он есть огню совокупен; сила электрическая, хотя и имеет
свойство огня; сила магнитная; стихия соли, которая, кажется, есть всеобщий разделитель, а особливо соеди¬нялся с воздухом и водою; и, может быть, многие дру¬гие. Наблюдая их прилежно, найдешь, что они истин¬ную имеют силу или энергию; но что она есть? То может быть ей одной известно, или давшему ее сти¬хиям.
Одно из главных средств, природою на сложе-ние стихий и изменение их употребляемое, есть орга¬низация. В ней действуют все стихии совокупно; в ней и другие силы явственны. Анализис частей животного дает все стихии. Но тело органическое почесть можно химическою лабораториею, в коей происходят разного рода амальгамы, сложении, разделении и проч. и про¬изводят почти новые вещества. Не говоря ни о чем дру¬гом, воззрим на сложение мозга и на продолжение его нервов. А если и то истинно, что в них существует так названная нервенная влажность, сколь отменное я су¬щество от всего другого! Одно, что в ней сходственное примечается, есть то, что она похожа на силу электри¬ческую и магнитную. Может быть и то, что сии оба вещества, всосанные в тело, в нем амальгамируются и передвоятся, и с другими стихиями составляют нервен-ную жидкость.
Что сия существует в организации животных, ве-роятно, и разные на то отыскаться могут убедительные факты.
Жизнь свойственна не одним животным, но и растениям, а, вероятно, и ископаемым, что побуждает заключать, что сила, жизнь дающая, есть одинакова, или, пачее, одна является различною в разных сложе¬ниях. А поелику явное присутствие огня с действием жизни совокупно *, то и не безрассудно заключать можно, что огонь есть одно из необходимых начал жизни, если он не есть самая она.
Чувственность есть свойство ощущать. Опыты доказывают, что она есть свойство нервов, а физиологи
* По отдалении солнца вся природа мертвеет. Не умирают животные, ибо в себе заключают больше огня, нежели ра¬стения.
приписывают ее присутствию нервенной жидкости. Чувственность всегда является с мысленностию сово¬купна, а сия есть свойственна мозгу и в нем имеет свое пребывание. Без жизни же и оне бы нам не были изве¬стны. Итак, возможно, что жизнь, чувствование и мысль суть действование единого вещества, разнообразного в разнообразных сложениях, или же чувственность и мысль суть действие вещества отличного, в сложение которого однако же входит если не что другое, то сила электрическая или ей подобная.
Приписывать действию особого вещества то, что может принадлежать другому, в полном действовании веществующему, есть совсем излишнее и ненужное. Давать телу человеческому душу, существа совсем от него отменного и непонятного, есть не только излишне, но и неосновательно совсем. То, что называют обыкно-венно душею, то есть жизнь, чувственность и мысль, суть произведение вещества единого, коего начальные и составительные части суть разнородны и качества имеют различные и не все еще испытанные. Успехи наук, а паче Химии и Физики, доказывают, что не не¬возможно когда-либо счастливыми опытами уловить природу в её творительном, производительном стану. И хотя бы чувственность и мысль были силы от всех известных нам отличные, то как быть столь скорым в решениях наших и отрицать, что не вещественности они суть свойства и сей никак принадлежать не могут, ибо ей суть будто противоречущи? (стр. 86—89).
[ОБ ОБЩЕМ ЗАКОНЕ БЫТИЯ]
Но дабы в незыблемом паки утешении устремить взоры наши к неиссякаемому источнику жизни и к не¬престанно обновляющемуся ее началу, отвратим око наше от жизни и прилепим его к тому, что свойство смертности составляет. В изъяснении, данном нами смерти, мы назвали ее переменою; и понеже смертная перемена есть общая в природе, то рассмотрим, что есть перемена вообще.
Вещь, говорим, переменяется, когда из двух проти¬воположных определений, которые в ней произойти могут, одно перестает, другое же начинает быть дейст¬вительным; например: темно и светло, легко и тяжело, порок и добродетель. Итак, перемена вообще есть про¬хождение от одного противоположного определения вещи к другому. Но из шествия природы явствует, что во всех переменах, в оной случающихся, находится между противоположностями всегда посредство, так, что если в ней преходит что из одного состояния в дру-гое, первому противоположное, то между сими двумя состояниями находится всегда третие, или состояние среды, которое не иное что быть кажется, как продол¬жение первого состояния и изменение вещи постепен¬ное, доколе не дойдет она до состояния противополож¬ного. Но и сие состояние, поелику есть токмо последст-в-ие из предыдущего, можно назвать продолжением. Итак, утвердительно сказать можем, что будущее со¬стояние вещи уже начинает существовать в настоящем, и состояния противоположные суть следствия одно дру¬гого неминуемые. Если мы хотим сие представить себе чувственно, то вообразим что-либо начинающее свое движение колообразно, которое, двигался в одинаковом всегда от центра отдалении, движется до тех пор, пока, дошед до того места, откуда началося его движение, останавливается. Следственно, между первою точкою, где началось движение, которую назовем настоящим состоянием вещи, до той точки, где движение ее скон-чалося, которую назовем состоянием противоположным, существуют столько состояний, чрез которые вещь про¬ходить имеет, сколько суть в окружности точек. Следо¬вательно, когда движение вещи началося от одной точки и быть долженствует колообразно, то без препят¬ствия особой силы движение вещи колообразное про¬должится до точки последней, следовательно, послед¬няя точка есть произведение первой. Или желаете дру¬гой пример.
Состояние яйца и цыпленка суть проистекаю-щие одно от другого; следственно, насижением из яйца цыпленок выйдет, если в том что не воспрепятствует. Таково есть шествие сил естественных, что они, прияв единожды свое начало, действуют непрестанно и произ¬водят перемены постепенные, которые нам по времени.