раз-личным назначением, но упорядоченных на общую пользу человеческого рода, и один нечто дает другому и получает от того, кому дает, и все они взаимодействуют.
Не все могут обладать равным совершенством, но одним оно дано в большей, другим в меньшей мере. Если же уничто¬жить это неравенство, род человеческий либо погибнет, либо будет лишен совершенства. Но есть у людей нечто, общее им всем или почти всем. Иначе они не были бы частями одного
90

рода, стремящимися к единому общему благу, как это было сказано о членах отдельного человека. Поэтому неравенство между людьми (однако же соразмерное) не должно представ¬ляться раздором; но как в симфонии соразмерное различие го¬лосов создает сладостное созвучие, так и соразмерное разли¬чие между людьми порождает совершенство, красоту, достоин¬ство и наслаждение, несоразмерность же приводит к обратному результату.
Определив это все, отметим, что все люди должны для достижения этой общей цели быть причастны трем видам ра¬зума (intellectus), а именно созерцательному (speculativus), практическому (praticus), или деятельному (operativus), и действующему (factivus). Ибо нет человека, если только он не убогий и достиг должного’ возраста, который не обладал бы каким-нибудь из этих трех видов разума. Ведь каждый чело¬век хоть в чем-то причастен созерцанию, а быть может, и ка¬кой-нибудь из созерцательных наук. Что же касается дея-тельного разума, относящегося к делам нравственности, госу¬дарственным и домашним, то совершенно очевидно, что каж¬дому дано различие добра и зла, каждый является членом семьи и государства {…], А что до разума-действующего, то каж¬дому ясно, что ни один человек не может без него существо-вать. Ибо без механических искусств и всего необходимого для жизни человек обойтись не может. Надо, однако, знать, что, хотя всякий человек не вполне лишен трех перечисленных видов разума, он обладает ими не в равной мере.
Возвращаясь же теперь к предмету нашего рассмотрения, мы должны сказать, что цель человеческого рода в целом за¬ключается в причастности трем видам разума, благодаря кото¬рым люди сообщаются между собой и живут, и один другому полезен либо необходим, подобно тому как все члены в отдель¬ном человеке обладают общностью в жизненном духе и во взаимодействии. И от этой цели человек не может быть сво¬боден.
Но что касается практического разума, который, собствен¬но, присущ человеку, то каждый должен обладать им в совер¬шенстве. Ибо для сохранения рода человеческого каждый чело¬век должен быть добродетелен в нравственном отношении и, насколько возможно, избегать порока .
Когда же утверждают, что, [если душа смертна], состояние человека было бы хуже, чем любого животного, по моему мне¬нию, это вовсе не философское рассуждение, потому что дей¬ствия животных, хотя и представляются достаточными в своем роде, не являются таковыми, когда речь идет о роде мысля¬щих существ. Кто предпочтет быть камнем или долголетним вороном, нежели сколь угодно низким человеком? К тому же благоразумный человек может сохранять спокойствие духа в любое время и в любом состоянии, хотя бы и мучимый телес¬ными недугами. Более того, мудрый муж скорее предпоч¬тет крайние несчастья и мучения пребыванию в невежестве, глупости и пороках, И неверно, что, наблюдая величайшие
91

тяготы, отречение от телесных наслаждений, неясное познание вещей и легкую утрату приобретенных благ, он скорее будет склонен к порокам и материальным благам, чем устремится к приобретению знаний, если муж этот поступает по велению разума. Ибо самая малая частица знания и добродетели пред¬почтительнее всех телесных наслаждений и самих царств, в которых властвуют пороки и тирания. Поэтому первый довод никак не может убедить нас в бессмертии души.
Когда [же] говорят, что, допустив смертность души, мы никак не должны будем предпочесть смерть, мы ответим, что это никак не следует из принятия смертности души, но сле¬дует именно противоположное. Ведь в 3-й книге «Топики» сказано: «Из двух зол следует выбирать меньшее». А в 3-й книге «Этики»: «Избирать надо благо, отвергать же зло».
Поскольку же, предпочитая смерть за отечество, за друзей ради того, чтобы избежать порока, люди приобретают высо¬чайшую добродетель и приносят пользу другим, так что все; одобряют такого рода деяния, и поскольку нет ничего выше и! счастливей самой добродетели, то именно ее и следует пред¬почесть. Совершая же преступление, человек в высшей мере; вредит обществу, а стало быть, и себе, так как сам он есть; часть общества, и впадает в порок, что есть величайшее не-; счастье, так как он перестает быть человеком, как говорит* Платон во множестве мест «Государства», и потому этого вся-j чески следует избегать. Следуя же добродетели, человек до-? стигает счастья, хотя бы частичного и не длительного; след-‘ ствием же греха является несчастье, ибо, по свидетельству Платона, порок есть несчастье, а в конечном счете — смерть,, так как благодаря совершенному преступлению не достигается бессмертие, разве что в виде бесславия и позора.
Но очевидно, что первое есть меньшее зло, чем второе.
И долгая жизнь в бесславии не предпочтительнее краткой
похвальной жизни, так как жизнь человеческая, даже самая
краткая, предпочтительнее сколь угодно долгой жизни скота.
Ведь Аристотель говорит в 1-й книге «Этики»: «Долгую жизнь
только при прочих равных условиях следует предпочесть;
кратковременной жизни». .:
В таком случае оказывается предпочтение не смерти самой, по себе, так как она —ничто, но праведному деянию, хотя за ним и следует смерть. Так что, отвергая порок, человек не от¬вергает жизни, которая сама по себе — благо, но отвергает порок, следствием которого явилось бы сохранение жизни.
Одни лишь философы и праведники, как говорит Пла-
тон в «Государстве» и Аристотель в IX книге «Этики», знают,
сколь велико наслаждение добродетелью и как велико несча¬
стье невежества и порока . !
На третье же, главное возражение — что бог либо не яв-ляется правителем Вселенной, либо он —правитель несправед¬ливый — надо сказать, что [из допущения смертности души] не следует ни то, ни другое. На это нужно ответить, что ни одно зло в сущности не остается безнаказанным и ни одно
02

благо не остается в сущности без вознаграждения. Ибо надо знать, что воздаяние и возмездие двояки: одно существенно и неотделимо, другое же отделимо и привходяще. Существенное воздаяние добродетели есть сама добродетель, которая делает человека счастливым. Ибо человеческая природа• не может достичь ничего более великого, чем сама добродетель, потому что она одна придает человеку уверенность и избавляет от вся¬ческого смятения. Ведь в праведнике все согласно: ничего не боясь, ни на что не надеясь, он равно ведет себя в преуспея¬нии и в бедствиях, как сказано в конце 1-й книги «Этики». И Платон в «Критоне» сказал: «С благим мужем ни в жизни, ни в смерти не может случиться никакое зло». И наоборот, то же можно сказать о пороке: ведь возмездие грешнику есть сам порок, несчастнее и низменнее которого нет ничего.
А сколько превратна жизнь злодея и как следует бежать ее, с очевидностью показал Аристотель в VII книге «Этики», где он доказывает, что злодею все враждебно: он никому не верит, ни даже себе самому, не находит покоя ни в бодр¬ствовании, ни во сне и мучается тягчайшими недугами тела и духа — жалкая жизнь!
Так что ни один мудрец, как бы ни был он нищ, немо¬щен телом, лишен земных благ, не предпочтет жизни тирана или какого-нибудь погрязшего в пороках властелина, но ра-зумно пожелает пребывать в своем состоянии.
Итак, всякий добродетельный человек вознаграждается своей добродетелью и счастьем. Противное происходит с пороком. Поэтому ни один злодей не остается безнаказанным, поскольку сам порок ему наказание.
На четвертое возражение — относительно того, что, [если принять смертность души], почти вся Вселенная окажется введенной в заблуждение, так как все законы [религии] пола¬гают душу бессмертной, то на это можно сказать, что если целое есть не что иное, как совокупность частей, как многие полагают, и если нет человека, не подверженного заблужде¬нию, как говорит Платон в «Государстве», то не только не грешно, но даже и необходимо допустить, что заблуждается либо весь мир, либо по крайней мере большая его часть.
Ибо, предположив, что существуют лишь три религии, а именно Христа, Моисея и Магомета, придется признать, что либо все они ложны, и тогда обманут весь мир, либо ложны хотя бы две из них, и тогда в заблуждении пребывает большая его часть.
Надо, однако, знать, что, как говорят Платон и Аристо-тель, политика есть врачевание душ и намерение политика заключается в том, чтобы сделать человека скорее праведным, нежели ученым. Но идти к достижению этой цели нужно в соответствии с различиями между людьми разного ума. Ибо одни благородны, обладают от бога доброй природой, склонны к добродетели единственно из-за ее благородства и отвра¬щаются от пороков единственно из-за их гнусности. И эти
93

люди (хотя они крайне немногочисленны) наилучшим образом предрасположены к добродетельной жизни.
Другие же менее расположены [к добру], и они помимо благородства добродетели и низости порока поступают пра-ведно также и из-за наград, почестей и похвал и бегут поро-ков из-за наказаний, таких, как бесчестье и позор. И эти нахо¬дятся на второй ступени.
Иные в надежде на некое благо и из страха перед физи-ческим наказанием становятся добродетельными, и поэтому, чтобы они следовали такой добродетели, политики учредили денежные награды и почести и прочее в этом роде, а чтобы они избегали пороков, учредили наказания — либо денежные, либо по отношению к чести и телу, то ли убивая преступника, то ли лишая его каких-либо членов.
Некоторые же вследствие жестокости и подлости своей природы не движимы ничем из сказанного, как учит повсе-дневный опыт. Поэтому и положили, чтобы праведникам было в иной жизни вечное воздаяние, а грешникам — вечное воз¬мездие, чтобы в величайшей мере их устрашить.
Большая же часть людей если и поступает хорошо, то скорее из страха вечных мучений, нежели в надежде, на веч-ное блаженство, так как мучения нам более знакомы, чем эти вечные блага.
И так как эта выдумка может пойти на пользу всем лю-дям, на какой бы ступени они ни находились, законодатель, видя склонность людей к злу и стремясь к общему благу, по-становил, что душа бессмертна, заботясь не об истине, _ но только о добронравии, чтобы наставить людей в добродетели. Поэтому политика не должно за это винить. Ибо как врач многое выдумывает, чтобы вернуть больному здоровье, так и политик сочиняет притчи, чтобы исправить граждан. Ведь в этих притчах, как говорит Аверроэс в Прологе к 3-й книге «Физики», не заключена, собственно, ни истина, ни ложь. По¬добным же образом и няньки ведут своих воспитанников к тому, что считают полезным детям. Если человек здоров и умом и телом, то ни врач, ни нянька не нуждаются в подоб¬ных выдумках. Так что если бы все люди