как прекрасно та¬кая система кругов количественно сходится с наблюдениями на
небе.
Если же кто-нибудь обвинит нас, что подобно пифагорей-цам мы слишком опрометчиво (temerarie) утверждаем подвиж¬ность Земли3, пускай учтет и этот серьезный аргумент, по¬черпнутый из рассмотрения системы орбит на небе. Основные мотивы, при. помощи которых физиологи4 пытаются доказать неподвижность Земли, основываются главным образом на на¬блюдаемых явлениях, но все это должно уже в самом начале рухнуть, поскольку мы сами в такой же степени .поддаемся иллюзии (apparentia) (стр. 35—-37).
ОБ ОБРАЩЕНИХ НЕБЕСНЫХ СФЕР
Ты найдешь, прилежный читатель, в этом недавно закон-ченном и изданном труде движения звезд и планет, представ-ленные на основании как древних, так и современных наблю¬дений, развитые на новых и удивительных теориях. К тому же
119 7

ты имеешь полезнейшие таблицы, по которым ты можешь удобнейшим образом вычислять их на любое время. Поэтому, усердный читатель, покупай, читай и извлекай пользу.
[ПОСВЯЩЕНИЕ ПАПЕ ПАВЛУ III]
Думается мне, святейший отец, что некоторые лица, как только узнают, что я в сочинении моем о движениях небесных сфер допускаю различное движение земного шара, без даль¬нейшего разбора осудят меня и мои воззрения. Я вовсе не столь высокого мнения о своей теории, чтобы не обращать внимания на мнения других. Хотя знаю, что мысли философа довольно далеки от суждения народного, так как первый обязан во всем доискиваться истины настолько, сколько дано от бога уму че¬ловеческому, но, тем не менее, я полагаю, что должно отре¬шиться от взгляда, далекого от истины. По этой причине, рас¬суждая сам с собою о том, сколь нелепо покажется всем, зна¬комым с утвердившимся в продолжение стольких веков мне¬нием о неподвижном положении Земли в центре Вселенной, если я, наоборот, стану утверждать, что Земля движется, я дол¬го колебался, обнародовать ли в печати мои исследования, или же следовать мне примеру пифагорейцев и других, которые передавали тайны философии не письменно, а словесно, и то одним лишь родственникам своим и друзьям. Так поступали они,’ конечно, не из недоброжелательства, как думают некото¬рые, но с той целью, чтобы прекрасные плоды трудных исследо¬ваний великих мыслителей не были пренебрегаемы теми, кото¬рые или не желают заниматься наукой без корыстных целей, или же, будь они примером или увещеваниями других побуж¬дены к занятию философией, тем не менее, по недеятельности своей, играют между философами такую же роль, как трутни между пчелами.
Чем бессмысленнее в настоящее время многим покажется мое учение о движении Земли, тем более заслужит оно благо-дарности и удивления, если изданные мои исследования, благо¬даря ясным своим доводам, рассеют мрак кажущегося проти¬воречия .
Обдумывая долгое время шаткость переданных нам мате¬матических догм касательно взаимного соотношения движений небесных тел, наконец стал я досадовать, что философам, обык¬новенно стремящимся к распознаванию даже самых ничтожных вещей, до сих пор еще не удалось с достаточной верностью объяснить ход мировой машины, созданной лучшим и любящим порядок Зодчим. Поэтому я принял на себя труд прочесть до¬ступные мне сочинения всех философов с целью убедиться, допускал ли кто-либо из них иной род движения, чем тот, кото¬рый преподается в наших школах .
Математические предметы пишутся для одних математи-ков, а последние, если я не совершенно ошибаюсь, будут того мнения, что мои исследования могут приносить пользу церкви,
120

ныне тобою управляемой. Ибо когда несколько лет тому назад, во время Льва X, рассуждалось на Латеранском соборе об ис¬правлении церковного летоисчисления, то задача эта осталась в то время нерешенною именно по той причине, что тогда еще не были в состоянии точно определять продолжительность года и месяца, а равно и движение Солнца и Луны.
ГЛАВА ?
О ТОМ, ЧТО ВСЕЛЕННАЯ ШАРООБРАЗНА
Прежде всего нам следует принять во внимание то, что Вселенная шарообразна, как потому, что шар имеет самую со¬вершенную форму и является замкнутой целокупностью, не нуждающейся ни в каких скрепах, так и потому, что из всех фигур это самая вместительная, наиболее подходящая для включения и сохранения всего мироздания; или еще потому, что все самостоятельные части Вселенной — я имею в виду Солнце, Луну и звезды — мы наблюдаем в такой форме; или потому, что все тела добиваются ограничения в этой форме, как это видно по каплям воды и остальным жидким телам, ко¬гда они стремятся к самозамыканию. Поэтому никто не усо¬мнится, что таковая форма присуща небесным телам.
ГЛАВА II
О ТОМ, ЧТО СФЕРИЧЕСКУЮ ФОРМУ ИМЕЕТ ТАКЖЕ ЗЕМЛЯ
Земля шарообразна также, ибо со всех сторон тяготеет к своему центру. Тем не менее, ее совершенная округлость за-метна не сразу из-за большой высоты ее гор и глубины долин, что, однако, совершенно не искажает ее округлости в целом. […)
ГЛАВА ill
КАКИМ ОБРАЗОМ СУША ВМЕСТЕ С ВОДОЙ СОСТАВЛЯЮТ ЕДИНЫЙ ШАР
Итак, Земля не плоская, как полагали Эмпедокл в Анаксимен, не тимпановидная, как у Левкиппа, не чашевидная, как у Гераклита, не какая-либо иначе вогнутая, как у Демокри¬та, а также не цилиндрическая, как у Анаксимандра, и не опи¬рается нижнею частью на бесконечно глубокое и толстое осно¬вание, как у Ксенофана, но совершенно круглая, какой ее счи¬тают философы (стр. 40—46).
ГЛАВА VI
О НЕОБЪЯТНОСТИ НЕБА В СРАВНЕНИИ С ВЕЛИЧИНОЙ ЗЕМЛИ
Небо по сравнению с Землей необъятно, и … оно являет видимость величины бесконечной, а Земля, по оценке нашими
121 ‘

чувствами, относится к небу, как точка к телу или конечное по величине к бесконечному. Но ничего другого этим не доказано; и ниоткуда не следует, что Земля должна покоиться в центре мира.
Все сказанное выше сводится только к доказательству необъятности неба по сравнению с величиной Земли. Но докуда простирается эта необъятность, о том не ведаем (стр. 47,50—51).
ГЛАВА X О ПОРЯДКЕ НЕБЕСНЫХ ОРБИТ
Исходя из начала, более других приемлемого, что с уве¬личением орбит планет увеличивается и время обращения, мы получим следующий порядок сфер, начиная с высшей: первая из сфер, заключающая в себе все прочие, есть сфера неподвиж¬ных звезд; она неподвижна, и к ней мы относим все движения и положения звезд. Хотя некоторые допускают движение и этой сферы, но мы докажем, что и это движение выводится из дви¬жения Земли. Под этой сферой — сфера Сатурна, совершающего обращение свое в 30 лет; далее следует Юпитер, обращающийся в 12 лет; потом Марс, совершающий обращение свое в 2 года, и далее Земля, обращающаяся в 1 год; Венера обращение свое совершает в 9 месяцев, и, наконец, Меркурий —в 88 дней. В середине всех этих орбит находится Солнце; ибо может ли прекрасный этот светоч быть помещен в столь великолепной храмине в другом, лучшем месте, откуда он мог бы все осве¬щать собой? Поэтому не напрасно называли Солнце душой Все¬ленной, а иные — Управителем мира. Трисмегист 5 называет его «видимым богом», а Электра Софокла — «всевидящим». И таким образом, Солнце, как бы восседая на царском престоле, управ¬ляет вращающимся около него семейством светил. Земля поль¬зуется услугами Луны, и, как выражается Аристотель в трак¬тате своем «De Animalibus», Земля имеет наибольшее сродство с Луной. А в то же время Земля оплодотворяется Солнцем и носит в себе плод в течение целого года.
Мы находим при этом порядке удивительную симметрию мироздания и такое гармоническое соотношение между движе¬нием и величинами орбит, какого мы другим образом найти не можем (стр. 57, 59, 60).
ТЕЛЕЗИО
Вернардино Телезио (1508—1588) — видный итальянский натурфилософ, родившийся и проведший большую часть жизни в Южной Италии (в Козенце, близ Неаполя). Здесь им было основано одно из первых в Европе естественнонаучных обществ— Телеаианская (или Козентинская) академия, ставившая перед собой цель опытного исследования природы. Главное произ-
. ‘ 122

ведение Телезио — «О приро¬де вещей в соответствии с ее собственными началами» (1565—1586, на латинском язы-ке). Отрывки из первой кни¬ги этого труда впервые пуб-ликуются на русском языке, в переводе А. X. Горфун-келя по изданию: В. Т е l е-s i o. De rerum natura juxta propria principia. A cura di L. De Franco. Cosenza, 1965.
О ПРИРОДЕ ВЕЩЕЙ
В СООТВЕТСТВИИ
С ЕЕ СОБСТВЕННЫМИ
НАЧАЛАМИ
ВСТУПЛЕНИЕ
Строение мира, величину и природу содержащихся в нем вещей следует не постигать, как поступали древние, посред¬ством разума, но воспринимать ощущением, выводя их из са¬мих вещей.
Те, кто до нас исследовали строение этого мира и природу содержащихся в нем вещей, ничего, как кажется, не достигли, несмотря на долговременные усилия и величайшие» труды. Да и что, по правде, могла открыть природа тем, чьи речи расхо¬дились и вступали в противоречие и с вещами, и сами с собой? По-видимому, это случилось с ними как раз потому, что, слиш¬ком полагаясь на самих себя, они, рассматривая вещи и их силы, не придавали им, как это следовало, тех величин, спо¬собностей и свойств, какими они с очевидностью обладают, но, как бы соревнуясь и соперничая в мудрости с самим богом, осмелились разумом постичь причины и начала самого мира и в рвении и самомнении своем считали открытым то, чего не сумели открыть, измышляя мир цо своему произволу. И таким образом, они приписали телам, из которых он, по-видимому, состоит, не ту величину и расположение, какими они с очевид¬ностью обладают, и не те достоинства и силы, какими они, как кажется, наделены, -но те, какими по их собственному разуме¬нию, им следовало бы обладать. А между тем не должны были люди до такой степени возомнить о себе и вознестись духом (как бы предвосхищая природу и соревнуясь с богом не только в мудрости, но и• в могуществе), чтобы приписывать вещам свойства, которые не сумели в них обнаружить и которые не¬пременно следует извлекать из самих вещей.
Мы же, не будучи столь самонадеянными и не обладая столь скорым разумом и столь сильным духом, любя и почитая
123

вполне человеческую мудрость (которая тогда должна почи-таться достигшей вершин, когда может обнаружить то, что явило ей ощущение и что можно извлечь из подобия вещей, воспринятых чувствами), положили себе задачей исследовать самый мир и отдельные его части, активные и пассивные дей¬ствия и воздействия и обличье содержащихся в нем вещей и частей. Ибо при верном рассмотрении каждая из этих раскроет свою величину, а каждая из тех — присущие ей свойства, силы и природу. И если в наших писаниях не обнаружится ничего божественного, ничего достойного восхищения, равно как и ни¬чего чрезмерно тонкого, то зато они никогда не вступят в про¬тиворечие ни с вещами, ни сами с собой. Ведь мы ничему иному не следовали, кроме как ощущению и природе, которая, в постоянном согласии сама