мертвые, произведения, какие мы умеем измышлять в известном порядке и уподобле¬нии на поверхности материи, когда, обработав и выре¬зав дерево, производим изображение лошади, то не дол¬жны ли мы более великим считать тот художественный интеллект, который изнутри семенной материи спла-чивает кости, протягивает хрящи, выдалбливает арте¬рии, вздувает поры, сплетает фибры, разветвляет нервы и со столь великим мастерством располагает целое? Более великим художником не является ли тот, говорю я, кто не связан с одной какой-либо частью материи, но непрерывно совершает все во всем? Имеется три рода интеллекта: божественный, который есть всё, этот ми¬ровой, который делает всё, остальные — частные, кото¬рые становятся всем; потому что необходимо, чтобы между крайними находился этот средний, который есть истинная действующая причина всех природных вещей,
157

В li:

имеющая не только внешний, но и внутренний харак¬тер.
Душа находится в теле, как кормчий на ко-рабле. Душа Вселенной, поскольку она одушевля¬ет и оформляет, является ее внутренней и формаль¬ной частью; но в качестве того^ что движет и уп¬равляет, не является частью, имеет смысл не нача¬ла, но причины. В этом с нами согласен сам Аристо¬тель .
Диксон. Я согласен с тем, что вы говорите, ибо если интеллектуальная потенция нашей души может быть бытием, отделенным от тела, и если она имеет смысл действующей причины, то тем более это необходимо утверждать относительно мировой души; ибо Плотин говорит в писаниях против гностиков, что с большей легкостью мировая душа господствует над Вселенной, чем наша душа над нашим телом, потому что большое различие есть между тем способом, каким управляет одна и другая. Одна, не будучи скованной, управляет миром таким образом, что сама не становится связан¬ной теми вещами, над которыми господствует. При¬мер совершенного писателя и кифариста приводит Аристотель; из того факта, что природа не рассуждает и не думает, полагает он, нельзя сделать вывод, что она действует без интеллекта и конечного намерения, по¬тому что превосходные музыканты и писатели меньше размышляют о том, что делают, и, однако^ не оши-баются, подобно людям более грубым и косным, кото¬рые хотя и более об этом думают и размышляют, однако создают произведения менее совершенные и, кроме того, не без ошибок.
Теофил. Вы правильно понимаете. Обратимся же к более частному. Мне кажется, что преуменьшают бо¬жественную доброту и превосходство этого великого одушевленного подобия первого начала те, кто не хочет понять и утверждать, что мир одушевлен вместе с его членами .
Диксон. Ни один более или менее известный фи¬лософ, также и среди перипатетиков, не станет отри¬цать, что мир и его сферы известным образом одушев¬лены .
158

Теофил. Я утверждаю, что ни стол как стол не одушевлен, ни одежда, ни кожа как кожа, ни стекло как стекло; но как вещи природные и составные они имеют в себе материю и форму. Сколь бы незначитель¬ной и малейшей ни была вещь, она имеет в себе части духовной субстанции, каковая, если находит подходя¬щий субъект, стремится стать растением, стать живот¬ным и получает члены любого тела, каковое обычно на-зывается одушевленным, потому что дух находится во всех вещах и нет ни малейшего тельца, которое бы не заключало в себе возможности стать одушевленным
—
Диксон. Итак, вы известным образом согласны с мне¬нием Анаксагора, называющего частные формы при¬роды скрытыми, отчасти с мнением Платона, выводя¬щего их из идей, отчасти с мнением Эмпедокла, для которого они происходят из разума, и известным обра¬зом с мнением Аристотеля, для которого они как бы исходят из потенции материи?
Теофил. Да, ибо, как мы уже сказали, где есть фор¬ма, там есть известным образом все; где есть душа, дух, жизнь, там есть все.
Итак, вкратце вы должны знать, что душа мира и божество не целиком присутствуют во всем и во вся¬кой части таким же образом, каким какая-либо мате¬риальная вещь может там быть, так как это невоз¬можно для любого тела и любого духа; они присутст¬вуют таким образом, который нелегко вам объяснить иначе, чем так: вы должны заметить, что если о душе мира и о всеобщей форме говорят, что они суть во всем, то при этом не понимается — телесно и простран¬ственно, так как таковыми они не являются и таким образом они не могут быть ни в какой части; но они суть целиком во всем духовным образом .
• ДИАЛОГ ТРЕТИЙ
Теофил. Итак, Демокрит и эпикурейцы, которые все нетелесное принимают за ничто, считают в соот¬ветствии с этим, что одна только материя является субстанцией вещей, а также божественной природой,
159

как говорит некий араб, по прозванию Авицеброн, что он показывает в книге под названием Источник жизни. Эти же самые, вместе с киренаиками, киниками и стои¬ками, считают, что формы являются не чем иным, как известными случайными расположениями материи. И я долгое время примыкал к этому мнению единственно потому, что они имеют основания, более соответствую¬щие природе, чем доводы Аристотеля. Но, поразмыслив более зрелым образом, рассмотрев больше вещей, мы находим, что необходимо признать в природе два рода субстанций: один — форма и другой — материя; ибо необходимо должна быть субстанциальнейшая дейст¬вительность, в которой заключается активная потенция всего, а также наивысшая потенция и субстрат, в кото¬рой содержится пассивная потенция всего: в первой имеется возможность делать, во второй — возможность быть сделанным.
Никто не может помешать вам пользоваться на¬званием материи по вашему способу, как, равным обра¬зом, у многих школ она имела разнообразные значения.
Итак, подобно тому как в искусстве, при беско¬нечном изменении (если бы это было возможно) форм, под ними всегда сохраняется одна и та же материя, — как, например, форма дерева — это форма ствола, за¬тем — бревна, затем — доски, затем — сиденья, затем — скамеечки, затем — рамки, затем — гребенки и т. д., но дерево всегда остается тем же самым, — так же и в при¬роде, при бесконечном изменении и следовании друг за другом различных форм, всегда имеется одна и та же материя.
Гервазий. Как можно подкрепить это уподобление?
Теофил. Разве вы не видите, что то, что было се-менем, становится стеблем, из того, что было стеблем, возникает колос, из того, что было колосом, возникает хлеб, из хлеба — желудочный сок, из него — кровь, из нее — семя, из него — зародыш, из него — человек, из него — труп, из него — земля, из нее — камень или дру¬гая вещь, и так можно прийти ко всем природным формам.
Ноланец утверждает следующее: имеется интел¬лект, дающий бытие всякой вещи, названный пифаго-
160

рейдами и Тимеем ‘ подателем форм; душа — формаль¬ное начало, создающая в себе и формирующая всякую вещь, названная ими же источником форм; материя, из которой делается и формируется всякая вещь, назван¬ная всеми приемником форм.
Диксон. Формы не имеют бытия без материи, в которой они порождаются и разрушаются, из лона которой они исходят и в которое возвращаются. По-этому материя, которая всегда остается той же самой и плодоносной, должна иметь главное преимущество быть познаваемой как субстанциальное начало, в каче¬стве того, что есть и вечно пребывает. Все же формы в совокупности следует рассматривать лишь как раз¬личные расположения материи, которые уходят и при¬ходят . [Материя], по их мнению, есть начало, необ-ходимое, вечное и божественное, как полагает мавр Авицеброн2, называющий ее богом, находящимся во всех вещах .
Теофил. В самом теле природы следует отличать материю от души, и в последней отличать этот разум от его видов. Поэтому мы называем в этом теле три вещи: во-первых, всеобщий интеллект, выраженный в вещах; во-вторых, животворящую душу всего; в-тре¬тьих, предмет. Но на этом основании мы не будем от¬рицать, что философом является тот, кто в своей фило¬софии приемлет это оформленное тело, или, как я пред-почел бы сказать, это разумное животное, и начинает с того, что берет за первые начала некоторым образом члены этого тела, каковы воздух, земля, огонь; далее — эфирная область и звезды; далее — дух и тело; или же — пустое и полное .
Диксон. Итак, Вы утверждаете, что, не совер-шая ошибки и не приходя к противоречию, можно дать различные определения материи.
Теофил. Верно, как об одном и том же предмете мо¬гут судить различные чувства и одна и та же вещь мо¬жет рассматриваться различным образом. Кроме того, как уже было отмечено, рассуждение о вещи может производиться различными головами. Много хорошего высказали эпикурейцы, хотя они и не поднялись выше материального качества. Много превосходного дал для
161

познания Гераклит, хотя он и не вышел за пределы души. Анаксагор сделал успехи в познании природы, ибо он не только внутри ее, но, быть может, и вне и над нею стремился познать тот самый ум, который Сократом, Платоном, Трисмегистом3 и нашими бого¬словами назван богом .
Имеется первое начало Вселенной, которое рав¬ным образом должно быть понято как такое, в кото¬ром уже не различаются больше материальное и фор¬мальное и о котором из уподобления ранее сказанному можно заключить, что оно есть абсолютная возмож¬ность и действительность. Отсюда не трудно и не тя¬жело прийти к тому выводу, что всё, сообразно субстан¬ции, едино, как это, быть может, понимал Парменид, недостойным образом рассматриваемый Аристотелем.
Диксон. Итак, вы утверждаете, что, хотя и спуска-ясь по этой лестнице природы, мы обнаруживаем двой¬ную субстанцию — одну духовную, другую телесную, но в последнем счете и та и другая сводятся к одному бытию и одному корню .
ДИАЛОГ ЧЕТВЕРТЫЙ
Теофил. Вы можете подняться к понятию… души мира, каким образом она является действительностью всего и возможностью всего и есть вся во всем; по¬этому, в конце концов, раз дано, что имеются бесчис¬ленные индивидуумы, то всякая вещь есть единое, и познание этого единства является целью и пределом всех философий и естественных созерцаний, причем в своих пределах остается наивысшее созерцание, ко¬торое подымается над природой и которое для не ве-рующего в него невозможно и есть ничто.
Диксон. Это верно. Ибо там подымаются при по-мощи сверхъестественного, а не естественного света.
Теофил. Его не имеют те, кто считает всякую вещь телом, или простым, как эфир, или сложным, как звезды и звездные вещи, и не ищет божества вне бесконечного мира и бесконечных вещей, но внутри его и в них.
Диксон. В одном только этом, мне кажется, отли-чается верующий богослов от истинного философа.
162

Теофил. Так думаю также и я .
Диксон. Природа делает все из материи пу¬тем выделения, рождения, истечения, как полагали пи¬фагорейцы, поняли Анаксагор и Демокрит, подтвер¬дили мудрецы Вавилона. К ним присоединился также и Моисей, который, описывая порождение вещей