этого учения не оставалось никакого другого средства ар¬гументации. Если бы, например, с какой-либо кровли упал камень на чью-нибудь голову и убил его, они бу¬дут доказывать по этому способу, что камень упал именно для того, чтобы убить человека; так как если бы он упал не с этой целью по воле бога, то каким же образом могло бы случайно соединиться столько обстоя¬тельств (так как часто их соединяется весьма много)? Вы ответите, может быть, что это случилось потому, что подул ветер, а человек шел по этой дороге. Однако они будут стоять на своем: почему ветер подул в это время? почему человек шел по этой дороге именно в это же са¬мое время? Если вы опять ответите, что ветер поднялся тогда потому, что море накануне начало волноваться при спокойной до тех пор погоде, а человек был при¬глашен другом, они опять будут настаивать, так как вопросам нет конца: почему же море волновалось? по¬чему человек был приглашен в это время? И таким об¬разом, не перестанут спрашивать о причинах причин до тех пор, пока вы не прибегнете к воле бога, т. е. к asylum ignorantiae (убежище незнания). Точно так же они приходят в изумление при виде строения чело-веческого тела и, не зная причин такого искусного про¬изведения, заключают, что оно создано и устроено та¬ким образом, что одна часть не причиняет вреда дру¬гой, не механическими силами, а божественным или сверхъестественным искусством. Отсюда и происходит, что, кто ищет истинных причин чудес и старается смот-• реть на естественные вещи как ученый, а не удивлять¬ся им, как глупец, того повсюду считают и провозгла¬шают еретиком и нечестивцем те, перед кем толпа (vulgus) преклоняется как перед истолкователями при¬роды и богов. Они ведь знают, что при уничтожении невежества уничтожается также и изумление, т. е.
362

единственное доступное для них средство для доказа¬тельства и охранения их авторитета.
После того как люди убедили себя, что все, что про¬исходит, происходит ради них, они должны были счи¬тать главным в каждой вещи то, что для них всего по¬лезнее, и ставить выше всего другого то, что действует на них всего приятнее. Отсюда они должны были обра¬зовать понятия, которыми могли бы выражать природу вещей, как-то: добро, зло, порядок, беспорядок, тепло, холод, красота, безобразие и т. д. А так как люди счи¬тают себя свободными, то возникли понятия о похваль¬ном и постыдном, грехе и заслуге.
Все то, что способствует их благосостоянию или по¬читанию богов, люди назвали добром, противоположное ему — злом. А так как не понимающие природы вещей ничего не утверждают относительно самих вещей, а только воображают их и эти образные представления считают за познание, то, не зная ничего о природе ве¬щей и своей собственной, они твердо уверены, что в ве¬щах существует порядок. Именно если вещи располо¬жены таким образом, что мы легко можем схватывать их образ в чувственном восприятии и, следовательно, легко припоминать их, то мы говорим, что они хорошо упорядочены, если же наоборот — что они находятся в дурном порядке или в беспорядке. А так как то, что мы легко можем вообразить, нам приятнее другого, то люди порядок ставят выше беспорядка, как будто бы порядок составлял в природе что-либо независимо от нашего представления, и говорят, что бог все сотворил в порядке, и таким образом, сами того не зная, припи¬сывают богу воображение, если только не думают, что 6??? заботясь о человеческом воображении, расположил все вещи таким образом, чтобы они как можно легче могли быть воображаемы.
Остальные понятия также составляют не что иное, как различные способы воображения, что, однако, не• препятствует незнающим смотреть на них как на са¬мые важные атрибуты вещей; ибо, как мы уже ска¬зали, они уверены, что все вещи созданы ради них, и называют природу какой-либо вещи хорошей или дур¬ной, здоровой или гнилой и испорченной, смотря по
363

тому, как она на них действует. Так, например, если движение, воспринимаемое нервами от предметов, пред¬ставляемых посредством глаз, способствует здоровью, то предметы, служащие причиной этого движения, на¬зываются красивыми. В противном случае они назы¬ваются безобразными. Далее, то, что действует на чув¬ство через ноздри, называют благовонным или воню¬чим, что действует через язык — сладким или горьким, вкусным или невкусным, через осязание — твердым или мягким, тяжелым или легким и т. д. Что, наконец, дей¬ствует на ухо, про то говорят, что оно издает шум, звук или гармонию. Последняя так обезумила людей, что они стали верить, будто и сам бог также услаждает¬ся ею. Существуют также философы, убежденные, что и небесные движения образуют гармонию’. Все это достаточно показывает, что каждый судил о вещах сообразно с устройством своего собственного мозга или, лучше сказать, состояния своей способности вооб¬ражения принимал за самые вещи. Поэтому (заме¬тим мимоходом) не удивительно, что среди людей воз¬никло столько споров, а из них, наконец, — скепти¬цизм.
Итак, мы видим, что все способы, какими обыкно-венно объясняют природу, составляют только различ¬ные роды воображения и показывают не природу ка¬кой-либо вещи, а лишь состояние способности вообра¬жения. О совершенстве вещей должно судить по од¬ной только их природе и способности; вещи более или менее совершенны вовсе не потому, что они услаждают или оскорбляют человеческое чувство, что они полезны для человеческой природы или враждебны ей. На воп¬рос же, лочему бог не создал всех людей таким обра¬зом, чтобы они руководствовались одним только рассуд-ком (ratio), у меня нет другого ответа, кроме следую-щего: конечно, потому, что у него было достаточно ма¬териала для сотворения всего, от самой высшей степени совершенства до самой низшей; или, прямее говоря, по¬тому, что законы его природы настолько обширны, что их было достаточно для произведения всего, что только может представить себе бесконечный разум, КАК я до¬казал это в т. 16 (стр. 384—401).
364

ЧАСТЬ ВТОРАЯ О ПРИРОДЕ И ПРОИСХОЖДЕНИИ ДУШИ
ОПРЕДЕЛЕНИЯ
2. К сущности какой-либо вещи относится, говорю я, то, через что вещь необходимо полагается, если оно дано, и необходимо уничтожается, если его нет; дру¬гими словами, то, без чего вещь и, наоборот, что без вещи не может ни существовать, ни быть представлено.
3. Под идеей я разумею понятие, образуемое душой в силу того, что она есть вещь мыслящая (res cogitans).
Объяснение. Я говорю понятие (conceptus), а не восприятие (perceptio), так как слово «восприятие» как будто указывает на пассивное отношение души к объ¬екту. Напротив, слово «понятие», как кажется, выра¬жает действие души.
4. Под адекватной идеей я разумею такую идею, которая, будучи рассматриваема сама в себе без отно¬шения к объекту, имеет все свойства или внутренние признаки истинной идеи.
5. Длительность есть неопределенная непрерывность
существования.
6. Под реальностью и совершенством я разумею од¬но и то же.
7. Под отдельными вещами я разумею вещи конеч¬ные и имеющие ограниченное существование.
АКСИОМЫ
1. Сущность человека не заключает в себе необходи¬мого существования, т. е. в порядке природы является возможным как то, чтобы тот или другой человек суще¬ствовал, так и то, чтобы он не существовал.
5. Мы не чувствуем и не воспринимаем никаких других отдельных вещей, кроме тел и модусов мышле¬ния.
Теорема 1. Мышление составляет атрибут бога,
иными словами, бог есть вещь мыслящая.
Теорема 2. Протяжение составляет атрибут бога, иными словами, бог есть вещь протяженная.
365

Теорема 3. В боге необходимо существует идея как его сущности так и всего, что необходимо вытекает из его сущности.
Схолия. Никто не будет в состоянии правильно понять, что я хочу, если не будет тщательно избегать смешения могущества бога с могуществом или пра¬вом человеческим, принадлежащим царям (стр. 402— 405).
Теорема 7. Порядок и связь идей те же, что по¬рядок и связь вещей.
Королларий. Могущество бога в мышлении рав¬но его актуальному могуществу в действовании.
Схолия. Субстанция мыслящая и субстанция про-тяженная составляют одну и ту же субстанцию, пони¬маемую в одном случае под одним атрибутом, в другом под другим. Точно так же модус протяжения и идея этого модуса составляют одну и ту же вещь, только вы¬раженную двумя способами (стр. 407).
Теорема 9. Идея отдельной вещи, существующей в действительности, имеет своей причиной бога, не по¬скольку он бесконечен, но поскольку рассматривается составляющим другую идею отдельной вещи, сущест¬вующей в действительности, причина которой (идеи) также есть бог в силу того, что он составляет третью идею, и т. д. до бесконечности.
Теорема 10. Схолия 2. Не был соблюден порядок в ходе философской мысли. Божественную природу, которую должно было бы рассматривать пре¬жде всего в силу того, что она в порядке познания предшествует как познанию, так и природе, поставили последней, вещи же, называемые объектами чувств, — самыми первыми. От этого и произошло то, что вещи естественные они рассмотрели, о божественной же при¬роде думали менее, чем о чем-либо .
Теорема 11. Королларий. Человеческая душа есть часть бесконечного разума бога. Поэтому, ко¬гда мы говорим, что человеческая душа воспринимает то или другое, мы этим говорим только, что бог, не по¬скольку он бесконечен, а поскольку он выражается природой человеческой души, иными словами, посколь-
366

ку он составляет сущность ее, имеет ту или другую
идею.
Теорема 13. Объектом идеи, составляющей чело¬веческую душу, служит тело, иными словами, извест¬ный модус протяжения, существующий в действитель¬ности (актуально), и ничего более.
Схолия. Из сказанного для нас становится понят-ным не только то, что человеческая душа соединена с телом, но также и то, что должно понимать под един¬ством тела и души. Никто, однако, не будет в состоянии адекватно и отчетливо понять это единство, если напе¬ред не приобретет адекватного познания о нашем теле. Все, что было нами изложено до сих пор, имеет лишь общее значение и относится к человеку не более, чем к другим индивидуумам, которые хотя и в различных степенях, однако же все одушевлены. В самом деле, в боге необходимо существует идея всякой вещи, при¬чину которой он составляет, точно так’же как и идея человеческого тела, поэтому все сказанное нами об идее человеческого тела необходимо должно быть при-ложимо и к идее всякой другой вещи. Однако мы не можем отрицать и того, что идеи