доведен за пятнадцать дней до самого печального состоя¬ния на свете, если бы там не стали применять против по-рока никаких иных средств, кроме увещеваний проповедников (И, стр. 208—209).
[ХАРАКТЕРИСТИКА ХРИСТИАНСТВА]
Не осмеливаясь спорить с богом, мудрость которого мо¬жет допустить или не допустить что-то в разное время, можно сказать, что христианство XVI в. не имело права надеяться на ту благосклонность и защиту бога, что и христианство первых трех веков. Христианство первых трех веков было религией благодушной, мягкой, терпимой, рекомендовавшей подчиняться суверенам и не стремиться завладеть троном при помощи мя¬тежа. Христианство, провозглашенное в XVI в., больше не было таким; это была кровавая религия, несшая смерть, при¬выкшая к резне на протяжении пяти или шести веков. Эта религия исказила выработанные в течение долгого времени нормы поведения и действия, оружием уничтожая все, что ей оказывало сопротивление. Костры, палачи, ужасный трибунал инквизиции, крестовые походы, папские грамоты, вынуждавшие людей к бунту, крамольные проповедники, конспирация, убий¬ства государей были обычными средствами, которыми эта ре¬лигия пользовалась против тех, кто не подчинялся ее прика¬зам (II, стр. 142).
[ОБ АРИСТОТЕЛЕ]
Аристотель, прозванный князем философов или филосо¬фом из философов, явился основателем школы, которая пере¬жила и в конце концов поглотила все прочие школы. Это не означает, что она не имеет поражений, неудач. В нынешнем
489

XVII в. она подвергается особенно сильным потрясениям. Но католические богословы, с одной стороны, и протестантские — с другой, прибегают к ее помощи, пользуясь ею как маяком, и они так укрепились в своей борьбе против новых философов, которую ведут, опираясь на поддержку светских властей, что нет никаких признаков того, что школа Аристотеля скоро утра¬тит свое господство. [..,] С цитатами [Аристотеля] обращались подобно тому, как в богословских школах относились к Свя¬щенному писанию. Парламенты, запретившие всякую филосо¬фию, кроме аристотелевской, могут быть скорее извинены, чем теологи. Ведь независимо от того, убеждены члены парламен¬тов (а это весьма вероятно), что данная философия лучше всех, или они этого не думают, но забота о благе общества могла побудить их запретить новые взгляды из опасения, что акаде¬мические споры распространяют свое вредное влияние на общество и нарушат общественное спокойствие. Но больше всего должно изумить умных людей то, что философские тео¬рии Аристотеля так вскружили голову профессорам. Если бы это предубеждение проявилось в отношении его «Поэтики» или «Риторики», было бы меньше оснований удивляться. Но людям кружат голову даже самые слабые из его работ, я хочу сказать о его «Логике» и «Физике». Надо отдать справедливость самым ослепленным сторонникам Аристотеля, что в той области, в ко¬торой он противоречит христианству, они его покинули. Этот вопрос важен в высшей степени, поскольку Аристотель утвер¬ждал вечность Вселенной и не верил, что провидение распро¬страняется на существа в подлунном мире. Что касается бес¬смертия души, то неизвестно, признавал ли он его . В конце концов не следует удивляться, что перипатетизм, такой, каким его преподают в течение многих веков, находит так много по-кровителей и что его интересы считаются неотделимыми от интересов богословия. Ведь он вырабатывает в уме привычку соглашаться с тем, что лишено очевидности. Это единство интересов должно быть для перипатетиков залогом бессмер-тия их школы, а для новых философов — основанием для уменьшения их надежд; к тому же есть идеи Аристотеля, кото¬рые отвергнуты современными философами и которые необхо¬димо одобрить.
Заметьте, я не отрицаю, что в «Логике» и «Физике» Аристотеля есть много такого, что указывает на возвышенность и глубину его гения. Можно с этим соглашаться и в то же время считать преувеличенными его восхваления . В «Фи¬зике» есть ряд весьма возвышенных вопросов, которые он раз¬вивает и освещает как большой мастер. Но в конечном счете в основном, в целом это произведение ничего не стоит: infelix operis summa [в целом неудачное]. Главная причина этого за¬ключается в том, что Аристотель сошел с пути, которого дер¬жались самые превосходные физики, занимавшиеся филосо¬фией до него. Они полагали, что изменения, совершающиеся в природе, представляют собой лишь новое расположение частиц материи. Они не признавали возникновения в строгом смысле
490

слова. Это учение Аристотель отверг, и из-за этого он сбился’ с пути. Если в XVII в. физика блестяще восстановлена, то это произошло лишь благодаря восстановлению древних перво¬начал, т. е. посредством обращения к очевидности потому, что было исключено учение о возникновении огромного числа сущ¬ностей, о которых наш разум не имеет никакой идеи, и еще потому, ч-то ученые сосредоточили свое внимание на форме, движении и положении частиц материи — на всех тех вещах, которые воспринимаются ясно и отчетливо (I, стр. 109—114).
ТОЛАНД
Джон Толанд (1670—1722)—английский философ, материа¬лист. Родился в Северной Ирландии, учился в университетах Глазго и Эдинбурга, а затем и в Лейденском университете] (в Нидерландах). Толанд жил также в Германии и других ев¬ропейских странах. Написал ряд философских произведений, главным образом на английском языке (но некоторые и на латинском). Среди них наиболее значительны: «Письма к Се-рене» (1704), «Адеисидемон» (1708), »Назарянин, или Иудей¬ское, языческое и магометанское христианство» (1718), «Клидо-форус, или Об экзотерической и эзотерической философии» (1720), «Пантеистикон» (1720). Наиболее известное произведе¬ние Толанда— «Письма к Серене». Серена — прусская королева София-Шарлотта (являвшаяся также активной корреспондент¬кой Лейбница), по приглашению которой Толанд посетил Бер¬лин в 1701 г. Первые три письма, содержащие критику пред¬рассудков и религиозных суеверий, адресованы непосредствен¬но ей. Четвертое и пятое письма адресованы одному голлад-скому спинозисту. В них подвергается критическому анализу учение Спинозы, в особенности его учение о субстанции и атрибутах. В процессе этой критики автор формулирует свое понимание материи и ее свойств. Именно из этих писем и по¬добраны В. В. Мееровским публикуемые ниже отрывки. Они печатаются по изданию: «Английские материалисты XVIII в.», т. 1. М., 1967.
ПИСЬМА К СЕРЕНЕ
ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ
АДРЕСОВАННОЕ НЕКОЕМУ ГОСПОДИНУ В ГОЛЛАНДИИ
И ПОКАЗЫВАЮЩЕЕ, ЧТО ФИЛОСОФСКАЯ СИСТЕМА СПИНОЗЫ ЛИШЕНА ОСНОВОПОЛАГАЮЩЕГО ПРИНЦИПА
4. Я даже высказываю уверенность, что вся
система Спинозы не только ошибочна, но и в корне
неверна и лишена всякого основания. Я не отрицаю
491

тем самым, что в его кни-ге встречаются отдельные верные мысли, подобно то¬му как в других, лучших книгах встречаются вкрав¬шиеся в них по небрежно¬сти ошибки, но я настаи¬ваю, что ни одна из этих верных мыслей не выте-кает из его системы, кото¬рая, будучи произвольной и лишенной твердых ос¬нов, не способна разре¬шить ни прежних, ни бу¬дущих затруднений и не может дать лучшего обо-снования общепринятым взглядам.
7. Мне нет надобности доказывать рьяному его поклоннику, что он признает во всей Вселенной только одну субстанцию, иначе говоря, считает, что материей всех вещей во Вселенной является единое связное бы¬тие, повсюду однородное, хотя и многообразно изме¬няющееся, наделенное неизменными, существенными и неотделимыми от нее атрибутами. Главнейшими из этих атрибутов он считает протяжение и мышление, которые, по его мнению, вечны, как и субстанция, к ко¬торой они принадлежат. Вместе с тем он допускает бесчисленное множество и других атрибутов, назвать которые он не потрудился. Он нигде даже не намекнул, что одним из них является движение, а если бы он и сделал это, мы не поверили бы ему на слово, как не поверили бы и в том случае, если бы он стал это дока¬зывать столь же убедительно, как свое положение о том, что каждая часть и частица материи всегда мыс¬лит, — положение, противное разуму и опыту, которые в равной степени доказывают протяжение материи. Ка¬ково бы ни было мыслящее начало в животных, во вся¬ком случае мышление не может осуществляться иначе как посредством мозга. Мы, люди, не сознаем в себе никаких мыслей, когда функции мозга приостанавли-
492

ваются; мы знаем, что мыслим при помощи мозга, и только pro одного; и мы не наблюдаем признаков мыс¬ли ни в чем, что лишено мозга, тогда как каждое су¬щество, имеющее его, явно обнаруживает своими по¬ступками некоторую степень мышления.
8. Мы единодушно признаем, что постоянные изме-нения материи суть следствия движения, вызывающего бесчисленное множество разнообразных форм, сочета¬ний и чувственных качеств. Но мы должны проводить различие между пространственным движением и дви¬жущей силой, или активностью, ибо пространственное движение есть только перемена в положении тела, т. е. последовательное приложение одного и того же тела к соответствующим частям некоторых других тел. Это движение не есть, стало быть, нечто отличное от са¬мого тела, не есть какое-либо реальное бытие в при¬роде, но только модус, или представление о положении тела, и следствие некоей силы или активности вне этого тела или в нем самом. Хотя обычные законы дви¬жения основаны лишь на наблюдении за пространствен¬ным движением или на приблизительных вычислениях, выведенных из этих наблюдений, однако активность, или движущая сила, часто равным образом именуется движением, благодаря чему следствие смешивается с причиной, что и породило множество недоумений и нелепостей. Всякий, кто касается вопроса о многообра¬зии материи, должен полагать причиною этого много¬образия активность (иначе все его усилия будут на¬прасны), ибо, приняв эту причину, мы можем легко объяснить пространственное движение как ее следст¬вие, в противном же случае оно необъяснимо. Матема¬тики обыкновенно принимают движущую силу за не¬что данное и рассуждают о пространственном движении, как они его находят, не слишком задумываясь о его происхождении, но философы поступают или, лучше сказать, должны поступать иначе.
9. Поэтому всякий, кто пытается объяснить пер-выми причинами происхождение мира, его нынешний механизм и различные состояния материи, должен на¬чать с первопричин движения, ибо в голом понятии протяжения не заключается никаких признаков разно-
493

образия и никаких причин изменяемости. И раз оче-видно, что только активность способна производить из¬менения в протяжении, эта активность, или начало движения, должна быть хорошо выяснена и установ¬лена, иначе вся система вскоре окажется несостоятель¬ной. Если рассматривать активность как нечто само со¬бой разумеющееся, система будет только гипотезой; если же ее доказать и разъяснить, тогда можно на¬деяться достигнуть большей достоверности в натурфи¬лософии, чем