великими логическими фактами, мы только путем глубокого наблюдения этих фактов можем подняться до понимания логических законов.
Таковы, очевидно, два единственных общих приема, пополняющие друг друга, посредством которых можно получить некоторые истинно рациональные понятия об интеллектуальных явлениях. Мы видим, что здесь от-нюдь нет места для той ложной психологии, представ-ляющей собой последнее видоизменение теологии, которую так безуспешно пытаются теперь оживить и которая, не обращая внимания ни на физиологическое изучение на¬ших органов мышления, ни на наблюдение рациональных процессов, действительно руководящих нашими научными исследованиями, стремится открыть основные законы че¬ловеческого духа путем самосозерцания, т. е. превращая в полную абстракцию и причины, и следствия.
Позитивная философия приобрела превосходство по¬степенно, начиная со времени Бэкона; ныне она косвенно получила такое влияние даже на умы, оставшиеся наибо¬лее чуждыми ее огромному развитию, что метафизики, занимающиеся изучением нашей познавательной спо¬собности, могли надеяться замедлить падение своей мни¬мой науки, только пытаясь представить и свои учения как бы основанными на наблюдении фактов. С этой целью они в последнее время с помощью очень странного ухищрения предложили различать два одинаково важных вида наблюдения — внешнее и внутреннее, из которых последнее предназначено исключительно для изучения интеллектуальных явлений. Здесь не место вдаваться в подробный разбор этого основного софизма. Я должен ограничиться указанием на главное соображение, которое покажет ясно, что это хваленое самонаблюдение есть чи¬стейшая иллюзия.
Недавно еще полагали, что для объяснения зрения достаточно сказать, что благодаря световому действию тел на ретине получаются изображения внешних форм и
570
цветов. На это физиологи основательно возражали, что если бы световые впечатления действовали как картины, то нужно было бы иметь еще другой глаз, чтобы их ви-деть. Не. применимо ли то же возражение еще более в данном случае?
В самом деле, понятно, что в силу неизбежной необхо¬димости человеческий ум может прямо наблюдать вся¬кого рода явления, исключая происходящие в нем самом. Ибо кто будет тут наблюдать? Относительно моральных явлений можно еще допустить, что человек в состоянии наблюдать в самом себе волнующие его страсти, если исходить из основанного на анатомии соображения, что органы, служащие местопребыванием для наших стра¬стей, отличны от органов, предназначенных для производ¬ства наблюдений. Но если бы даже каждый из нас имел случай делать над собой подобные наблюдения, они, оче¬видно, никогда не имели бы большого научного значения, и наилучшим средством изучения страстей все же оста¬нется наблюдение их вне себя; ибо всякое очень ярко выраженное состояние страсти, т. е. именно то, что было бы важнее всего исследовать, по необходимости несов¬местимо с состоянием наблюдения. Что же касается та¬кого наблюдения умственных явлений в момент их осу¬ществления, то это, очевидно, невозможно. Мыслящий че¬ловек не может разделиться на две половины, из которых одна рассуждала бы, а другая наблюдала бы за рассуж-дением. Так как в данном случае орган наблюдаемый и наблюдающий тождественны, то как могло бы произво-диться наблюдение?
Итак, этот мнимый психологический метод по самому своему основанию не имеет никакого значения.
Обратим также внимание на то, к каким глубоко про-тиворечащим друг другу процессам он нас сразу приво-дит. С одной стороны, вам советуют насколько возможно изолировать себя от всякого внешнего ощущения, и в особенности избегать всякого умственного труда: ибо что станется с внутренним наблюдением, если вы будете заниматься хотя бы самым простым вычисле¬нием? С другой стороны, после того как вы путем различ¬ных предосторожностей достигнете, наконец, этого совер¬шенного состояния умственного сна, вы должны заняться созерцанием действий, совершающихся в вашем уме, ко¬гда там ничего не совершается! Наши потомки, без со-
571
мнения, когда-нибудь увидят эти смешные притязания, изображенными на сцене.
Результаты столь странного способа рассуждения вполне соответствуют его принципу. Уже две тысячи лет метафизики таким образом разрабатывают психологию, и до сих пор они не смогли столковаться ни об одном понятном и твердо установленном положении. Даже те¬перь они разделены на множество школ, беспрестанно спорящих о первых элементах своих доктрин. Внут¬реннее наблюдение порождает почти столько же разноречивых мнений, сколько есть людей, верящих, что они им занимаются.
Истинные ученые, люди, посвятившие себя позитив-ным исследованиям, напрасно просят этих психологов указать хоть одно действительное, большое или малое, от¬крытие, которым мы были бы обязаны их прославленному методу. Это не значит, что они не принесли ровно ника¬кой пользы общему прогрессу наших знаний, независимо от важной услуги, которую они оказали, поддерживая деятельность нашего ума в эпоху, когда он не мог найти для себя более питательной пищи. Можно, однако, утверждать, что все, что в их сочинениях, по справедли¬вому выражению знаменитого позитивного философа (Кювье), не состоит из метафор, принимаемых за рассуж¬дения, а представляет какое-нибудь истинное понятие, найдено не помощью их мнимого метода, а было полу¬чено путем действительных наблюдений хода человече¬ского разума, наблюдений, вызываемых развитием наук. Но даже эти очень редкие понятия, провозглашаемые время от времени с таким шумом, самим появлением своим обязанные только измене психологов собственному мнимому методу, чаще всего оказываются либо слишком преувеличенными, либо весьма неполными и стоят ниже замечаний ученых о приемах, которыми они пользуются, делаемых без всякого хвастовства. Легко было бы при-вести несколько поразительных тому примеров, если бы я не боялся слишком растянуть эту полемику; припом¬ните, между прочим, что сталось с теорией знаков.
Соображения относительно науки рассуждения, кото¬рые я только что изложил, еще более очевидны, если их перенести на искусство рассуждения.
В самом деле, если дело идет не только о том, чтобы знать, что такое позитивный метод, но о том, чтобы
572
иметь об этом методе достаточно ясное и глубокое поня¬тие, которое позволило бы применять его на деле, то его надо рассматривать в действии; другими словами, нужно изучать различные важные приложения этого метода, уже сделанные до сих пор человеческим разумом и проверен¬ные на опыте. Очевидно, что только путем философ¬ского изучения наук можно достигнуть этого резуль¬тата.
Метод не может быть изучаем отдельно от исследова¬ний, к которым он применяется; иначе получается наука мертвая, неспособная обогатить ум людей, ее разрабаты¬вающих. Все, что, рассматривая метод отвлеченно, можно о нем сказать, сводится к общим местам, настолько смут¬ным, что они не могут оказать никакого влияния на умст¬венную деятельность человека.
Хорошее доказательство логического тезиса, что все наши знания должны быть основаны на наблюдении, что мы должны переходить то от фактов к принципам, то от принципов к фактам, и иных подобных афоризмов, дает гораздо худшее понимание метода, чем сколько-нибудь глубокое изучение одной позитивной науки, даже без вся¬кого философского намерения. Именно потому, что наши психологи не поняли этого важного факта, они стали принимать свои мечты за науку, полагая, что одним чте¬нием правил Бэкона или рассуждений Декарта можно постигнуть позитивный метод.
Я не знаю, будет ли возможно со временем составить a priori настоящую методологию совершенно независимо от философского изучения наук; но я вполне убежден в том, что подобное предприятие неосуществимо в на¬стоящее время, так как важнейшие логические процессы еще не могут быть объяснены с достаточной точностью независимо от их применения. Позволю себе, сверх того, добавить, что если даже в будущем и будет возможно осуществление этого предприятия, что можно себе пред¬ставить, то тем не менее только путем изучения правиль¬ных применений научных приемов можно будет создать хорошую систему интеллектуальных привычек, к чему, собственно, и сводится существенная цель методологии. Мне теперь незачем распространяться более об этом пред¬мете, к которому мы будем часто возвращаться в про¬должение этого курса и по поводу которого я специально представлю новые соображения в следующей лекции.
573
Итак, первым важным и прямым результатом пози-тивной философии должно быть обнаружение путем опыта законов, по которым совершаются наши умствен¬ные отправления, а следовательно, и точное знание общих правил, которые должны служить верными путеводите¬лями в поисках истины.
Вторым не менее важным и еще более интересным следствием, которое необходимо повлечет за собой уста¬новление позитивной философии, определение коей дано в этой лекции, является ее руководящая роль во всеоб¬щем преобразовании нашей системы воспитания.
В самом деле, здравомыслящие люди уже теперь единодушно признают необходимость заменить наше по существу все еще теологическое, метафизическое и литера¬турное воспитание воспитанием позитивным, соот-ветствующим духу нашей эпохи и приспособленным к по¬требностям современной цивилизации. В последний век, особенно в наше время, все более и более умножаются разнообразные попытки распространять и беспрестанно расширять позитивное образование, попытки, которым различные европейские правительства постоянно и охотно оказывали содействие, если не предпринимали их сами; это свидетельствует с достаточной очевидностью о том, что во всех слоях общества само собой растет сознание этой необходимости. Но, способствуя, насколько воз-можно, этим полезным попыткам,, мы не должны скры-вать от себя, что при настоящем состоянии наших идей они ни в коем случае не могут достигнуть своей главной цели — полного перерождения всеобщего образования. Ибо исключительная специализация и резко выраженное стремление к обособлению, все еще характеризующие наши приемы построения и разрабатывают наук, неиз¬бежно оказывают большое влияние на способ преподава¬ния их. Если кто-нибудь пожелает в настоящее время изучить главные отрасли естественной философии, чтобы составить себе общую систему позитивных идей, он вы¬нужден будет изучать отдельно каждую науку, прибегая к тем же приемам и с такими же подробностями, как если бы он хотел сделаться специалистом-астрономом, хими¬ком и т. п.; это обстоятельство делает позитивное обра¬зование невозможным и по необходимости крайне несо-вершенным даже для самых сильных умов, находящихся в самых благоприятных условиях.
574
Подобный способ обучения был бы полнейшей неле¬постью в применении ко всеобщему образованию, а между тем последнее, безусловно, требует совокупности позитив¬ных понятий о всех главных видах естественных явлений. Именно такая совокупность позитивных понятий в более или менее широких размерах должна стать отныне даже в народных массах неизменной основой всех умственных построений — одним словом, должна создать дух наших потомков.
Для того чтобы естественная философия могла завер¬шить это уже достаточно подготовленное преобразование нашей интеллектуальной системы, необходимо, чтобы со¬ставляющие ее различные науки представлялись всем как отдельные ветви, выходящие из одного ствола, и прежде всего были сведены к тому, что составляет их сущность, т. е. к главным методам и наиболее важным результатам. Только при таком положении вещей преподавание наук может сделаться у нас основанием новой истинно рацио¬нальной системы всеобщего образования. Что к этому основному образованию должны затем присоединиться различные специальные научные занятия, в этом, оче-видно, не может быть никаких сомнений. Но главное со¬ображение, на которое я хотел здесь указать, заключается в том, что все эти специальные знания, даже приобретен¬ные с большим трудом, неизбежно окажутся недостаточ¬ными для действительного обновления системы нашего образования, если они не будут построены на фундаменте общего предварительного образования, представляющего прямой результат позитивной философии, определенной в этой лекции.
Специальное изучение общих положений не только призвано преобразовать систему образования, но
