с по-мощью ряда таких операций достигать связывания представле-ний, содержание которых совпадает с некоторым вторым пере-живаемым фактом. Но движение, которое мышление осу-ществляет между этими двумя пунктами, а следовательно, все наше рациональное рассуждение, умозаключение и доказатель-ство, не только не соответствует необходимо, но и вообще не соответствует действительной связи между этими дву-мя фактами. Более того, она просто наш субъективный, диктуемый организацией нашего духа способ перехода от одного факта, а, к другому, Ь.

Поэтому, если придать мышлению это определенное значе-ние, не может быть речи о «тождестве мышления и бытия»; и все мировоззрение извращается, если все, что есть и происхо-дит, представляют по аналогии с движением мысли и даже при-роду и историю в их устойчивых структурах или процессах сравнивают с различными членами заключения или различ¬ными ступенями какого-либо иного логического способа разви¬тия. Действительное всегда намного больше, чем этот логиче¬ский скелет, и это «большее» нельзя рассматривать «как про¬стое логическое замутнение или загрязнение чистой логической идеи, к выражению которой конечные вещи не способны» (Гегель). Наоборот, следует считать простое мышление неспособным к постижению истинного содержания действительности, тогда как это содержание, впрочем (посредством ощущений, чувств и проистекающих от них или сопровождающих их догадок), действительно пережи¬вается согласно его ценности.

636

§ 80.

В другом направлении двигался прежний идеализм (И. Г. Фихте). Отражения сущего познание н е должно давать; и вообще поскольку вне духа нет более сущего, постольку ми-ровые грезы (der Welttraum), которые по внушению всеобщего рассудка развиваются в каждом отдельном духе, должны оцени-ваться только согласно некоей цели, которую они должны осуществить для этих духов.

Это философское направление приняло особенно близко к сердцу нравственную задачу духа и имело в виду, что вся являющаяся духу действительность существует лишь в отно¬шен и и к нему. Она составляет осмысленный в интуиции предварительный материал долга; и всякое возможное объяснение действительности должно было быть направ¬лено на то, чтобы показать, как каждая отдельная ее часть составляет необходимое средство или какое-то предварительное условие для осуществления нравственного деяния. На¬против, объяснение того, как возникает этот мир видимости, становится тогда невозможным, будучи указанием одного-един-ственного, имманентного самому себе формального принципа, из которого развиваются все его отдельные стороны. Природа но содержит в себе этого единства цели, но она есть совокупность средств для различных целей.

Это воззрение также односторонне. Оно находит единствен-ную ценность в действии индивидуального духа и не может доказать, почему абсолютная свобода и са-мостоятельность Я, к которым оно стремится, должны считаться столь исключительным и великим благом, что вся действительность должна служить и быть направлена к их уста-новлению. Это воззрение следует дополнить утверждением, что всякое благо и красота, не только нравственная свобода лич-ности, но и всякое содержательное счастье, которым может на-слаждаться дух, выдвигаются в качестве последней цели мира, «идеи», из содержания которой должны быть выведены как не-обходимые предпосылки всеобщие законы, которые мы на-ходим в мире, и определенные конкретные уста-новления, на которых основываются их проявления.

Этой общей перспективой и следует завершить метафизику. Человеческое знание, которому известна только очень малая часть всей действительности, не в состоянии под-линно научно, путем, ведущим к прочным результатам, изло-жить этот «мировой план». Ему остается для исследований эта вера в высшее благо, образующая основу бытия всякой определенной действительности, но толь¬ко в качестве регулятивного принципа целостного мировоззрения, не допускающего действительно убеди-тельного его применения в частных исследованиях (стр. 94—100).

ВУНДТ

Вильгельм Вундт (1832—1920) — немецкий физиолог и психо¬лог, философ-идеалист. С 1864 г. профессор психологии ? Гейделъ-берге, философии ? Цюрихе (с 1874 г.) и Лейпциге (с 1875 г.).

637

В философии Вундг стоял, как отмечал В. И. Ленин, «на путаной идеалистической точке прения» *. В области гносеологии примыкал к традициям Лейбница и Канта, эклектически сочетая их с элементами позитивизма. Процесс познания подразделяется, по Вундту, на три ступени — непосредственное восприятие, рас-судочное познание (область частных наук) и разумное познание (область философии). Философия призвана стать универсальной наукой, преодолевающей дуализм естествознания и психологии, а также якобы соединяющей в «высшем монизме» материализм и идеализм. В онтологии Вундту тоже был присущ эклектицизм. Мир рассматривался им в порядке «рабочей гипотезы» как сово¬купность духовных сущно¬стей, наделенных волей и об-ладающих способностью к це¬лесообразному развитию.

Являясь одним иа. ос-нователей экспериментальной психологии как специальной научной дисциплины, Вундг внес значительный вклад в ее разработку, чт.о.’ объективно содействовало материалисти¬ческому пониманию психики. Он рассматривал психические процессы как продукт ассо-циаций и апперцепции, т. е. при анализе психики соеди-нял мотивы Д. С. Милля, Лейбница и Гербарта. Однако теоретической основой психо¬логических взглядов Вундта было отрицание зависимости психики от материального мира и его отражения в со¬знании человека. Он тракто¬вал сознание как поток «твор-ческого синтеза» и был близок к позиции психофизического

параллелизма. В этике Вундт выдвинул принцип гетерогенности целей: результаты человеческих действий не соответствуют моти¬вам и ведут к появлению новых целей будущих поступков, каче¬ственно отличающихся от прежних.

Вундтом было написано большое количество работ, основ-ными из которых являются: «Лекции о душе человека и живот-ных» (1863—1864 гг.), «Основания физиологической психологии» (1874 г.), «Логика» (1880-1883 гг.), «Этика» (1886 г.), «Система философии» (1889 г.) и др.

Ниже публикуются извлечения ив кн.: В. В у н д т. Система философии. Перевод с немецкого А. В. Ведена. СПб., 1902. Для настоящего издания перевод заново сверен по немецкому изданию: W. Wundt. System der Philosophie. Bd. 1. Leipzig, 1919.

* В. И,Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 57.

638

В. В. Мееровским составлена подборка и написан этот вступи.’ тельный текст.

СИСТЕМА ФИЛОСОФИИ

ИСХОДНЫЙ ПУНКТ И СТУПЕНИ ПОЗНАНИЯ

Со времен Декарта в философия почти бесспорно прини¬мается положение, гласящее, что не должен считаться истинным ни один факт, который не познан ясно и отчетливо. Вряд ля кому-нибудь придет в голову что-либо возразить против этого положения в его абстрактной формулировке. Да и кто мог бь< решиться защищать неявные и неотчетливые знания? Но к сожа¬лению, приведенное выше правило само страдает неясностью и неотчетливостью. Определенный смысл оно получает лишь при знакомстве с его историей и благодаря своему применению. В этой краткой формуле Декарт резюмировал то, что во все вре¬мена было конечной целью рационалистической философии. Схоластика наиболее торжествовала, когда ей удавалось при по¬средстве искусства определения и доказательства создавать реальные объекты, о которых .настойчиво утверждалось, что они могут быть получены лишь этим путем логической очевидности. Вполне соответственно этому источнику, из которого вытекает картезианское правило, из него развился затем тот онтологиче-ский метод, который усматривал единственную гарантию реаль¬ности в отвлеченной логической необходимости, а потому прини¬мал все фактически данное, но не способное представить подобной гарантии лишь за неадекватное или смутное представление. И в самом деле, если мышление призвано к тому, чтобы созда¬вать действительность, то это было воззрение вполне основа-тельное. Тогда высшим пунктом всего познания необходимо следовало признать чистые определения мышления, лежавшие вдали от всякого воззрения и даже совершенно исключавшие воз¬можность выражения в воззрениях. Показав внутреннюю пустоту этих чисто идейных порождений (Begriffserzeugnisse}, Кант про¬ложил путь к огромному прогрессу. Но все-таки в «мире явле¬ний», для которого он составил свой схематизм форм воззрения и категорий, сохранились некоторые элементы, перешедшие от неадекватной ступени познания его философских предшественни¬ков. И этот результат был неизбежен, так как Кант продолжал держаться того ошибочного предположения, что представление и объект первоначально отличны друг от друга, а следовательно, если бы был возможен переход от представления к объекту, то его можно было бы найти только в мышления. Он повял, что это невозможно, что, наоборот, мышление всегда связано только с представлением как е относящимся к нему объектом. Но вместо того чтобы сделать отсюда правильный вывод, что именно по¬этому представление есть в то же время и объект, он искал, ??* найдется ли где-либо иной путь, который приводил бы к реаль¬ности вещей. Он полагал, что нашел этот путь в практиче¬ской деятельности. Таким образом, реальные объекты превращены им в практические постулаты. Но он упустил из виду, что человеческие действия неизменно участвуют 639 8 Мире явлений и что поэтому практические постулаты нигде иначе не могут найти себе основание, кроме как в представле-ниях-объектах. Вследствие этого невозможно также, чтобы, как он предполагал, в той или другой области существовали различ¬ные принципы оценки, чтобы, например, воля была обусловли¬ваема, поскольку она принадлежит к миру явлений, но чтобы она была свободна или сама себя определяла, коль скоро она рас¬сматривается как составная часть нравственного мира, то есть мира наших нравственных требований. Несомненно, достойно внимания, что то правило старой тео-рии познания, сообразно которому всякий факт прежде всего следует рассматривать как сомнительный и лишь тогда призна-вать его достоверность, когда для этого оказываются убедитель-ные основания, в частностях не соблюдается научным позна¬нием и никогда им не соблюдалось. Но в то же время ни от кого не может укрыться, что надежность успеха, при всех ошибках в частностях выпадающая на долю наук, полностью основывается именно на том, что они применяют принцип, диаметрально противоположный вышеуказанному. Какой-либо факт, данный в опыте, они до тех пор рассматривают как истин¬ный и как обладающий всеми свойствами, принадлежащими ему в воззрении, пока не оказывается непреодолимых мотивов, застав¬ляющих отказаться от этого предположения. Научное исследо¬вание шло своим путем тем вернее, чем строже оно держалось этого основного правила и чем менее оно в своем понимании данных в опыте фактов смущалось теми гипотезами, которые прибавлялись к фактическим данным без непосредственной необ¬ходимости. Поэтому усилия наук о природе в общем увенчались успехом раньше, чем усилия большинства наук о духе. Например, в науке права и в учении о государстве относительно фактиче¬ских условий происхождения правового порядка и образования государств вплоть до новейшего времени оставались господствую¬щими гипотезы, которые зачастую должны были затемнять понимание фактов. Не было, конечно, недостатка в попытках подвести предмета под известные извне навязываемые им отвле¬ченные постулаты (Begriffspostulate) и в естествознании. Ведь, начиная от Аристотеля и вплоть до Шеллинга и Гегеля, подобные попытки образуют главное содержание философских обработок учения о природе. Но благодаря принуждению, оказываемому здесь самими представлениями-объектами и побуждающему на¬блюдателя к непредубежденному рассмотрению последних, есте¬ствознание могло все-таки в общем без ущерба для себя освобо¬диться от этих попыток понимания своих предметов согласно чистым определениям мышления, а не условиям их познания, лежащим в них самих. Иначе обстоит дело там, где сами пред¬меты даны в непосредственном опыте лишь очень неполно, как это бывает почти всегда при изучении видов исторического раз¬вития и духовных продуктов. Этим не отрицается положительная польза, которую могут приносить науке и подобные неудачные и преждевременные по-строения. Коль скоро у мышления возникли сомнения в реаль-ности его представлений-объектов, хотя бы только в единичных случаях, оно