нашего знания и в каких случаях оно возможно, то мы можем назвать науку, лишь рассматривающую чистый разум, его источники и гра¬ницы, пропедевтикой к системе чистого разума. Такая пропедевтика должна называться не учением, а только критикой чистого разума, и польза ее по отношению к спекуляции в самом деле может быть только негатив¬ной: она может служить не для расширения, а только для очищения нашего разума и освобождения его от за-блуждений, что уже представляет собой значительную выгоду. Я называю трансцендентальным всякое познание, занимающееся не столько предметами, сколько видами нашего познания предметов, поскольку это познание должно быть возможным a priori. Система таких понятий называлась бы трансцендентальной философией (III, стр. 120-121).
… Трансцендентальная философия есть наука одного лишь чистого спекулятивного разума, так как все прак-тическое, поскольку оно содержит мотивы, связано с чувствами, которые принадлежат к эмпирическим источ-никам познания (III, стр. 123).
ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ЭСТЕТИКА
СОЗЕРЦАНИЕ КАК СПОСОБ НЕПОСРЕДСТВЕННОГО ОТНОШЕНИЯ ПОЗНАНИЯ К ПРЕДМЕТАМ
Каким бы образом и при помощи каких бы средств ни относилось познание к предметам, во всяком случае созерцание есть именно тот способ, каким познание непо-средственно относится к ним и к которому как к средству стремится всякое мышление. Созерцание имеет место, только если нам дается предмет, а это в свою очередь возможно, по крайней мере для нас, людей, лишь благо¬даря тому, что предмет некоторым образом воздействует на нашу душу (das Gemut afficiere). Эта способность (восприимчивость) получать представления тем спосо¬бом, каким предметы воздействуют на нас, называется чувственностью. Следовательно, посредством чувствен-ности предметы нам даются, и только она доставляет нам
108
Созерцания; мыслятся же предметы рассудком, и из рас-судка возникают понятия. Всякое мышление, однако, должно в конце концов прямо (directe) или косвенно (indirecte) через те или иные признаки иметь отноше¬ние к созерцаниям, стало быть, у нас к чувственности, потому что ни один предмет не может быть нам дан иным способом.
Действие предмета на способность представления, по-скольку мы подвергаемся воздействию его (afficiert wer¬den), есть ощущение. Те созерцания, которые относятся к предмету посредством ощущения, называются эмпири-ческими. Неопределенный предмет эмпирического созер-цания называется явлением (III, стр. 127):
То в явлении, что соответствует ощущениям, я назы¬ваю его материей, а то, благодаря чему многообразное в явлении (das Mannigfaltige der Erscheinung) может быть упорядочено определенным образом, я называю формой явления. Так как то, единственно в чем ощуще¬ния могут быть упорядочены и приведены в известную форму, само в свою очередь не может быть ощущением, то, хотя материя всех явлений дана нам только a poste¬riori, форма их целиком должна для них находиться го¬товой в нашей душе a priori и потому может рассмат¬риваться отдельно от всякого ощущения.
… Когда я отделяю от представления о теле все, что рассудок мыслит о нем, как-то: субстанцию, силу, дели-мость и т. п., а также все, что принадлежит в нем к ощу-щению, как-то: непроницаемость, твердость, цвет и т. п., то у меня остается от этого эмпирического созерцания еще нечто, а именно протяжение и образ. Все это при¬надлежит к чистому созерцанию, которое находится в ду¬ше a priori также и без действительного предмета чувств или ощущения, как чистая форма чувственности.
ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ЭСТЕТИКА И ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ
Науку о всех априорных принципах чувственности я называю трансцендентальной эстетикой*. Следовательно,
—————
* Только одни немцы пользуются теперь словом эстетика для обозначения того, что другие называют критикой вкуса. Под этим названием кроется ошибочная надежда, которую питал превосход-
109
должна существовать наука, составляющая первую часть трансцендентального учения о началах, в противопо¬ложность науке, содержащей принципы чистого мышле¬ния и называемой трансцендентальной логикой (III, стр. 128—129).
В ОСНОВЕ ВСЕХ ПОНЯТИЙ О ПРОСТРАНСТВЕ ЛЕЖИТ НЕ ПОНЯТИЕ, А АПРИОРНОЕ СОЗЕРЦАНИЕ
… В основе всех понятий о пространстве лежит ап-риорное (не эмпирическое) созерцание. Точно так же все геометрические основоположения, например что в тре¬угольнике сумма Двух сторон больше третьей стороны, всегда выводятся из созерцания, и притом a priori, с апо¬диктической достоверностью, а вовсе не из общих поня¬тий о линии и треугольнике.
… Первоначальное представление о пространстве есть априорное созерцание, a не понятие.
СОЗЕРЦАНИЕ, ПРЕДШЕСТВУЮЩЕЕ ОБЪЕКТАМ, НАХОДИТСЯ ТОЛЬКО В СУБЪЕКТЕ
… Каким же образом может быть присуще нашей душе внешнее созерцание, которое предшествует самим объектам и в котором понятие их может быть определено a priori? Очевидно, это возможно лишь в том случае, если оно находится только в субъекте как формальное его свойство подвергаться воздействию объектов и таким об¬разом получать непосредственное представление о них, т. е. созерцание, следовательно, лишь как форма внеш¬него чувства вообще (III, стр. 131—132).
ный аналитик Баумгартен4,— подвести критическую оценку пре¬красного под принципы разума и возвысить правила ее до степени науки. Однако эти старания тщ«тны. Дело в том, что эти правила, или критерий, имеют своим главным источником только эмпири¬ческий характер и, следовательно, никогда не могут служить для установления определенных априорных законов, с которыми дол¬жны были бы согласоваться наши суждения, касающиеся вкуса, скорее эти последние составляют настоящий критерий правильно¬сти первых. Поэтому следовало бы или опять оставить это назва¬ние и сохранить его для того учения, которое представляет собой настоящую науку (тем самым мы приблизились бы к языку и представлениям древних, у которых пользовалось большой извест¬ностью деление знания на aistheta kai noeta), или же поделиться этим названием со спекулятивной философией и употреблять тер¬мин эстетика отчасти в трансцендентальном смысле, отчасти в психологическом значении.
НО
ГОВОРИТЬ О ПРОСТРАНСТВЕ МЫ МОЖЕМ ТОЛЬКО С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА
… Только с точки зрения человека можем мы гово-рить о пространстве, о протяженности и т. п. Если от-влечься от субъективного условия, единственно при кото¬ром мы можем получить внешнее созерцание, а именно поскольку мы способны подвергаться воздействию пред¬метов, то представление о пространстве не означает ровно ничего. Этот предикат можно приписывать вещам лишь в том случае, если они нам являются, т. е. если они пред¬меты чувственности. Постоянная форма этой восприим-чивости, называемая нами чувственностью, есть необхо¬димое условие всех отношений, в которых предметы созерцаются как находящиеся вне нас; эта форма, если от¬влечься от этих предметов, есть чистое созерцание, назы¬ваемое пространством. Так как частные условия чувст¬венности мы можем сделать лишь условием возможности явлений вещей, но не условием возможности самих ве¬щей, то имеем полное право сказать, что пространство охватывает все вещи, которые являются нам внешне, но мы не можем утверждать, что оно охватывает все вещи сами по себе независимо от того, созерцаются ли они или нет, а также независимо от того, каким субъектом они созерцаются (III, стр. 133—134).
ВРЕМЯ ЕСТЬ ЛИШЬ СУБЪЕКТИВНОЕ УСЛОВИЕ СОЗЕРЦАНИЯ, НО ОНО ОБЪЕКТИВНО В ОТНОШЕНИИ ВЕЩЕЙ ОПЫТА
… Время есть лишь субъективное условие нашего (человеческого) созерцания (которое всегда имеет чувст¬венный характер, т. е. поскольку мы подвергаемся воздей¬ствию предметов) и само по себе, вне субъекта, есть ни¬что. Тем не менее в отношении всех явлений, стало быть и в отношении всех вещей, которые могут встретиться нам в опыте, оно необходимым образом объективно. Мы не можем сказать, что все вещи находятся во времени, потому что в понятии вещи вообще мы отвлекаемся от всех видов созерцания вещи, между тем как созерцание есть то именно условие, при котором время входит в пред-ставления о предметах. Но если это условие присоеди-нено к понятию вещи и если мы скажем, что все вещи как явления (как предметы чувственного созерцания) нахо¬дятся во времени, то это основоположение обладает объ¬ективной истинностью и априорной всеобщностью.
111
Таким образом, наши утверждения показывают эмпи¬рическую реальность времени, т. е. объективную значи¬мость его для всех предметов, которые когда-либо могут быть даны нашим чувствам. А так как наше созерцание всегда чувственное, то в опыте нам никогда не может быть дан предмет, не подчиненный условию времени. На¬оборот, мы оспариваем у времени всякое притязание на абсолютную реальность, так как оно при этом было бы абсолютно присуще вещам как условие или свойство их даже независимо от формы нашего чувственного созер¬цания. Такие свойства, присущие вещам в себе, вообще никогда не могут быть даны нам посредством чувств. В этом, следовательно, состоит трансцендентальная иде¬альность времени, согласно которой оно, если отвлечься от субъективных условий чувственного созерцания, ровно ничего не означает и не может быть причислено к пред¬метам самим по себе (безотносительно к нашему созер¬цанию) ни как субстанция, ни как свойство.
ВРЕМЯ ОБЛАДАЕТ НЕ АБСОЛЮТНОЙ РЕАЛЬНОСТЬЮ, НО ЭМПИРИЧЕСКОЙ
… Время следует считать действительным не как объект, а как способ представлять меня самого как объект. Но если б я сам или какое-нибудь другое существо могло созерцать меня без этого условия чувственности, то те же определения, которые теперь представляются нам как изменения, дали бы знание, в котором вообще не было бы представления о времени и, стало быть, не было бы также представления об изменениях. Таким образом, у времени остается эмпирическая реальность как условие всякого нашего опыта, и на основании приведенных выше сообра¬жений нельзя за ним признать абсолютную реальность. Оно есть не что иное, как форма нашего внутреннего со-зерцания *. Если устранить частное условие нашей чувст¬венности, то исчезнет также понятие времени; оно при¬суще не самим предметам, а только субъекту, который их созерцает.
* Я могу, правда, сказать, что мои представления следуют друг за другом, однако это значит лишь, что мы сознаем их как сменяющиеся во времени, т. е. согласно форме внутреннего чув-ства. Поэтому время не есть нечто само по себе существующее, оно не есть также определение, объективно присущее вещам,
112
ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ КАК УСЛОВИЕ АПРИОРНЫХ СИНТЕТИЧЕСКИХ ПОЛОЖЕНИЙ
… Пространство и время, вместе взятые, суть чистые формы всякого чувственного созерцания, и именно бла¬годаря этому возможны априорные синтетические поло¬жения, однако эти источники априорного познания как раз благодаря этому обстоятельству (благодаря тому, что они лишь условия чувственности) определяют свои гра¬ницы, а именно касаются предметов, лишь поскольку они рассматриваются как явления, а не показывают вещей в себе (III, стр. 139—142).
МЫ НЕ ЗНАЕМ, КАКОВЫ ПРЕДМЕТЫ В СЕБЕ
Каковы предметы в себе и обособленно от этой воспри¬имчивости нашей чувственности, нам совершенно неиз¬вестно. Мы не знаем ничего, кроме свойственного нам способа воспринимать их, который к тому же необязате¬лен для всякого существа, хотя и должен быть присущ каждому человеку. Мы имеем дело только с этим спосо¬бом восприятия. Пространство и время суть чистые фор¬мы его, а ощущение вообще есть его материя. Простран¬ство и время мы можем познавать только a priori, т. е. до всякого действительного восприятия, и потому они на-зываются чистым созерцанием; ощущения же суть то в нашем познании, благодаря чему оно называется апо-стериорным познанием, т. е. эмпирическим созерцанием. Пространство и время,
