в созерцании эмпирически Дается для такой связи (III, стр. 196).

125

ТОЛЬКО ОТНЕСЕНИЕ К ПРЕДМЕТАМ ЧУВСТВ ПРЕВРАЩАЕТ ПОНЯТИЕ О ПРЕДМЕТЕ В ЗНАНИЕ

Мыслить себе предмет и познавать предмет не есть … одно и то же. Для познания необходимо иметь, во-пер¬вых, понятие, посредством которого вообще мыслится предмет (категория), и, во-вторых, созерцание, посредст¬вом которого предмет дается; в самом деле, если бы поня¬тию вовсе не могло быть дано соответствующее созерца¬ние, то оно было бы мыслью по форме, но без всякого предмета и посредством него не было бы возможно ника¬кое знание о какой бы то ни было вещи, потому что в таком случае, насколько мне известно, не было бы и не-могло бы быть ничего, к чему моя мысль могла бы быть применена. Но всякое возможное для нас созерцание чув¬ственно (эстетика), следовательно, мысль о предмете во¬обще посредством чистого рассудочного понятия может превратиться у нас в знание лишь тогда, когда это поня¬тие относится к предметам чувств. Чувственное созерца¬ние есть или чистое созерцание (пространство и время), или эмпирическое созерцание того, что через ощущение представляется в пространстве и времени непосредствен¬но как действительное.

КАТЕГОРИИ ПРИМЕНИМЫ ДЛЯ ПОЗНАНИЯ ТОЛЬКО ПРЕДМЕТОВ ОПЫТА!

Через определение чистого созерцания мы можем по¬лучить априорные знания о предметах (в математике), но только по их форме как о явлениях; могут ли существо¬вать вещи, которые должны быть созерцаемы в этой фор-ме, остается при этом еще неизвестным. Следовательно, все математические понятия сами по себе не знания, если только не предполагать, что существуют вещи, которые; могут представляться нам только сообразно с формой это-го чистого чувственного созерцания. Но в пространстве и времени вещи даются лишь постольку, поскольку они суть: восприятия (представления, сопровождающиеся ощуще¬ниями) , стало быть посредством эмпирических представ¬лений. Следовательно, чистые рассудочные понятия, даже если они a priori применены к созерцаниям (как в мате¬матике), дают знание лишь постольку, поскольку эти со¬зерцания и, значит, рассудочные понятия посредством них; могут быть применены к эмпирическим созерцаниям. Сле-довательно, категории посредством созерцания доставляют

126

нам знание о вещах только через их возможное примене¬ние к эмпирическому созерцанию, т. е. служат только для возможности эмпирического знания, которое называется опытом. Следовательно, категории применяются для по¬знания вещей, лишь поскольку эти вещи рассматриваются как предметы возможного опыта (III, стр. 201—202).

I

НОУМЕН В ОТРИЦАТЕЛЬНОМ И ПОЛОЖИТЕЛЬНОМ СМЫСЛЕ

Если под ноуменом мы разумеем вещь, поскольку она не есть объект нашего чувственного созерцания, так как мы отвлекаемся от нашего способа созерцания ее, то такой ноумен имеет негативный смысл. Если же под ноуменом мы разумеем объект нечувственного созерцания, то мы до¬пускаем особый -способ созерцания, а именно интеллек¬туальное созерцание, которое, однако, несвойственно нам и даже сама возможность которого не может быть усмот¬рена нами; такой ноумен имел бы положительный смысл. …

Возможность вещи можно доказать, только подкреп¬ляя понятие этой вещи соответствующим ему созерца¬нием, но никогда ее нельзя доказать ссылкой на одно лишь отсутствие противоречия в понятии вещи. Следова¬тельно, если бы мы захотели применить категории к пред¬метам, рассматриваемым не как явления, то мы должны были бы положить в основу такого познания не чувст¬венное, а иное созерцание, и тогда предмет был бы ноуме¬ном в положительном смысле. Но так как подобный спо¬соб созерцания, а именно интеллектуальное созерцание, безусловно, лежит вне нашей познавательной способности, то и применение категорий никак не может выйти за пре-делы предметов опыта (III, стр. 308—309).

НЕОБХОДИМОСТЬ НОУМЕНА КАК ПОНЯТИЯ О ПРЕДЕЛЕ ЧУВСТВЕННОСТИ

Если отвлечься от чувств, то нельзя понять, каким образом наши категории (которые в таком случае оста¬лись бы единственными понятиями для ноуменов) имеют еще какое-то значение, так как для соотнесения их с ка¬ким-нибудь предметом требуется кроме единства мышле¬ния еще кое-что, а именно чтобы было еще дано возмож¬ное созерцание, к которому их можно было бы применить. Тем не менее понятие ноумена, взятое в чисто проблема¬тическом значении, остается не только допустимым, но и

127

необходимым как понятие, указывающее пределы чувст¬венности. …

Только в связи друг с другом наш рассудок и наша чувственность могут определять предметы. Отделив их друг от друга, мы получаем созерцания без понятий или понятия без созерцаний; и в первом и во втором случае это такие представления, которые не могут быть соотнесены ни с каким определенным предметом (III, стр. 310—312). Наблюдение и анализ явлений проникают внутрь при-роды, и неизвестно, как далеко мы со временем продви-немся в этом. Но если даже вся природа раскрылась бы перед нами, мы никогда не были бы в состоянии ответить на трансцендентальные вопросы, выходящие за пределы природы, так как даже и свою собственную душу нам не дано наблюдать с помощью каких-либо иных созерцаний, кроме тех, которые доставляются нам нашим внутренним чувством, а между тем в ней заложена тайна происхожде¬ния нашей чувственности. Отношение чувственности к объекту и трансцендентальное основание этого единства, без сомнения, скрыты слишком глубоко, чтобы мы, поз¬нающие даже и самих себя только посредством внутрен¬него чувства, стало быть как явление, могли применить столь неподобающее орудие нашего исследования для чего-то иного, кроме того, чтобы все вновь и вновь нахо¬дить лишь явления, нечувственную причину которых мы так страстно хотели бы исследовать (III, стр. 326).

НЕВОЗМОЖНОСТЬ ВЕЩЕЙ, МЫСЛИМЫХ ПОСРЕДСТВОМ ОДНИХ ЛИШЬ КАТЕГОРИЙ

Если под чисто умопостигаемыми предметами мы бу¬дем разуметь вещи, мыслимые посредством одних лишь категорий, без всякой схемы чувственности, то ^акие вещи невозможны. В самом деле, способ нашего чувствен¬ного созерцания, каким нам даются предметы, есть усло¬вие объективного применения всех наших рассудочных понятий, и если мы отвлекаемся от этого созерцания, то наши рассудочные понятия не имеют никакого отношения к какому-нибудь объекту. Даже если бы мы и допустили какой-нибудь иной способ созерцания, кроме нашего чув¬ственного, то все равно наши функции мышления не имели бы никакого значения для него. Если же под умопо¬стигаемыми предметами мы подразумеваем только пред¬меты нечувственного созерцания, к которым наши катего-

128

рии, конечно, неприменимы и о которых мы поэтому ни-когда не можем иметь какое-либо знание (ни созерцание, ни понятие), то в этом чисто негативном значении ноуме-ны, разумеется, должны быть допущены: в этом случае ноумен означает лишь, что наш способ созерцания на-правлен не на все вещи, а только на предметы -наших чувств и поэтому сфера его объективной значимости огра¬ничена, так что остается еще место для какого-то иного способа созерцания и, следовательно, также для вещей как объектов этого способа созерцания.

НЕДОПУСТИМОСТЬ РАСШИРЕНИЯ ПРЕДМЕТОВ МЫШЛЕНИЯ ЗА ПРЕДЕЛЫ УСЛОВИЙ ЧУВСТВЕННОСТИ

… Понятие ноумена — проблематическое понятие: оно есть представление о вещи, о которой мы не можем ска¬зать ни то, что она возможна, ни то, что она невозможна, так как мы не знаем иного способа созерцания, кроме своего чувственного созерцания, и не знаем иного вида понятий, кроме категорий; между тем ни наши категории, ни наши созерцания не подходят ни к какому внечувст-венному предмету. Следовательно, мы еще не имеем пра¬ва расширить в положительном смысле область предметов нашего мышления за пределы условий нашей чувствен¬ности и допускать кроме явлений еще предметы чистого мышления, т. е. ноумены, так как эти предметы не имеют никакого положительного значения, на которое можно было бы указать.

… Критика … чистого рассудка не позволяет нам создавать новую область предметов, кроме тех, которые могут предстать ему как явления, и запрещает уноситься в умопостигаемые миры, хотя бы даже только в понятие о них (III, стр. 331—333).

СУЩЕСТВУЕТ ЕСТЕСТВЕННАЯ И НЕИЗБЕЖНАЯ ДИАЛЕКТИКА ЧИСТОГО РАЗУМА

… Существует естественная и неизбежная диалектика чистого разума, не такая, в которой какой-нибудь простак запутывается сам по недостатку знаний или которую ис-кусственно создает какой-нибудь софист, чтобы сбить с толку разумных людей, а такая, которая неотъемлемо присуща человеческому разуму и не перестает обольщать его даже после того, как мы раскрыли ее ложный блеск, и постоянно вводит erio в минутные заблуждения, которые

129

необходимо все вновь я вновь устранять (III, стр. 336, 339-340).

ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ДИАЛЕКТИКА

ЗАСЛУГА ПЛАТОНА В УЧЕНИИ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ПРИРОДЫ И НРАВСТВЕННОСТИ ИЗ ИДЕЙ

… Не только в области нравственности, где челове-ческий разум обнаруживает истинную причинность и где идеи становятся действующими причинами (поступков и их объектов), но и в отношении самой природы Платон справедливо усматривает явные признаки происхождения ее из идей. Растение, животное, правильное устройство мироздания (и, вероятно, всего естественного порядка) ясно показывают, что они возможны лишь согласно идеям; и, хотя ни одно живое существо в условиях своего суще¬ствования как особи не совпадает с идеей самого совер¬шенного в его виде (точно так же’человек не совпадает с идеей человечества, хотя и носит ее в своей собственной душе как прообраз своих поступков), тем не менее эти идеи определены в высшем разуме каждая в отдельности, неизменно и полностью и составляют первоначальные причины вещей, и единственно лишь совокупность связи вещей во Вселенной адекватна идее. Если устранить ги¬перболическое в способе выражения Платона, то нельзя не признать, что полет мысли философа, возвысившегося от четкого наблюдения физического в миропорядке к архитектонической связи его согласно целям, т. е. идеям, заслуживает уважения и подражания; что же касается принципов нравственности, законодательства и религии, где только идея (добра) делает возможным опыт, хотя они и не могут быть полностью выражены в нем, то в этой области Платон имеет совершенно особую заслугу, кото¬рую не признают только потому, что его учение оцени¬вают исходя из тех эмпирических правил, значимость ко¬торых как принципов именно и должен был отрицать опыт. В самом деле, что касается природы, то именно опыт дает нам правила и служит источником истины; в отношении же нравственных законов опыт (увы!) есть источник видимости, и, устанавливая законы того, что должно делать, было бы в высшей степени предосуди¬тельно заимствовать их из того, что делается, или ограни¬чиваться этим (III, стр. 352—353).

130

ИДЕЯ КАК ПОНЯТИЕ РАЗУМА, ДЛЯ КОТОРОГО В ЧУВСТВАХ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ДАН НИКАКОЙ АДЕКВАТНЫЙ ПРЕДМЕТ

Под идеей я разумею такое необходимое понятие ра-зума, для которого в чувствах не может быть дан никакой адекватный предмет. Следовательно, чистые понятия разума … суть трансцендентальные идеи. Это понятия чистого разума, так как в них всякое опытное знание рассматривается как определенное абсолютной целокуп-ностью условий. Они не вымышлены произвольно, а даны природой самого разума и потому необходимо имеют отношение ко всему применению рассудка. Наконец, эти понятия трансцендентны и выходят за пределы всякого опыта, в котором, следовательно, никогда не бывает пред¬мета, адекватного трансцендентальной идее (III, стр. 358-359).

КАК ЛОГИЧЕСКАЯ ФОРМА РАЗУМ ЕСТЬ СПОСОБНОСТЬ УМОЗАКЛЮЧЕНИЯ

Разум, рассматриваемый как