по крайней мере мыслить эту связь посредством понятий, выражаю¬щих отношение этих умопостигаемых сущностей к чувст¬венно воспринимаемому миру (IV, ч. 1, стр. 67, 178).
153
(ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНЫЕ ИДЕИ СЛУЖАТ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ОТКЛОНИТЬ МАТЕРИАЛИЗМ, НАТУРАЛИЗМ И ФАТАЛИЗМ
,.. Психологическая идея если и не позволяет мне про¬никнуть в чистую и возвышающуюся над эмпирическими понятиями природу человеческой души, то по крайней мере довольно ясно показывает неудовлетворительность этих понятий и тем самым отвращает меня от материализма как психологического понятия, которое не годится ни для какого объяснения природы и, кроме того, ограничивает разум в практическом отношении. Точно так же и космологические идеи, показывая, что всякое возможное познание природы явно недостаточно для удовлетворения законных запросов разума, удерживают нас от нату¬рализма, стремящегося выдавать природу за нечто само¬довлеющее. Наконец, так как всякая естественная необхо¬димость в чувственно воспринимаемом мире всегда обу¬словлена, предполагая зависимость одних вещей от других, и так как безусловную необходимость следует искать только в единстве причины, которая отлична от чувственно воспринимаемого мира и каузальность которой.опять-таки, если бы она была только природой, никак не объясняла бы существование случайного как своего следствия, то ра¬зум посредством геологической идеи избавляется и от фа¬тализма слепой естественной необходимости в контексте самой природы без первого начала, и от фатализма в при¬чинности самого этого начала и ведет к понятию свобод¬ной причины, стало быть высшего умопостижения. Таким образом, трансцендентальные идеи хотя и не дают нам положительного знания, однако служат для того, чтобы отвергнуть дерзкие и суживающие сферу разума утверж¬дения материализма, натурализма и фатализма и тем са¬мым дать простор нравственным идеям вне сферы спеку¬ляции; это, мне кажется, в некоторой степени объясняет упомянутую природную склонность (IV, ч. 1, стр. 187—188).
НЕВОЗМОЖНОСТЬ ПОЛНОГО ОТКАЗА ОТ МЕТАФИЗИКИ
… Чтобы дух человека когда-нибудь совершенно отка¬зался от метафизических исследований, это так же неве¬роятно, как и то, чтобы мы когда-нибудь совершенно пере¬стали дышать из опасения вдыхать нечистый воздух. Все¬гда, более того, у каждого человека, в особенности у мыслящего, будет метафизика и при отсутствии общего ме¬рила у каждого на свой лад. То, что до сих пор считалось
154
метафизикой, не может удовлетворить никакой пытливый ум, а совсем отказаться от метафизики невозможно, поэто¬му должен быть наконец сделан опыт критики чистого ра¬зума, а если такая критика уже имеется, то она должна быть исследована и подвергнута всеобщей проверке, так как нет других средств удовлетворить эту настоятельную потребность, которая есть нечто большее, чем простая любознательность (IV, ч. 1, стр. 192).
ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЕ КАК УСЛОВИЕ ВОЗМОЖНОСТИ ОПЫТНОГО ПОЗНАНИЯ
… Многократно указанное мной слово трансценден¬тальное … означает не то, что выходит за пределы вся¬кого опыта, а то, что опыту (a priori) хотя и предшест¬вует, но предназначено лишь для того, чтобы сделать воз¬можным опытное познание. Когда эти понятия выходят за пределы опыта, тогда их применение называется тран¬сцендентным и отличается от имманентного применения, т. е, ограничивающегося опытом.
КАНТ О ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ СВОЕЙ ФИЛОСОФИИ ИДЕАЛИЗМУ
Тезис всякого настоящего идеалиста — от элеатской школы до епископа Беркли — содержится в следующей формуле: «Всякое познание из чувств и опыта есть одна лишь видимость, и истина только в идеях чистого рассудка и разума» 5.
Основоположение, всецело направляющее и определя-ющее мой идеализм, напротив, гласит: «Всякое познание вещей из одного лишь чистого рассудка или чистого ра¬зума есть одна лишь видимость, и истина только в опыте» (IV, ч. 1, стр. 199-200).
В. ЭТИКА
1. ОСНОВЫ МЕТАФИЗИКИ НРАВСТВЕННОСТИ
НЕОБХОДИМОСТЬ РАЗРАБОТКИ ЧИСТОЙ МОРАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ, Т. Е. СВОБОДНОЙ ОТ ВСЕГО ЭМПИРИЧЕСКОГО
… Крайне необходимо разработать наконец чистую моральную философию, которая была бы.полностью очи¬щена от всего эмпирического и принадлежащего к антро¬пологии: ведь то, что такая моральная философия должна существовать, явствует само собой из общей идеи долга и
155
нравственных законов. Каждому необходимо согласиться с тем, что закон, если он должен иметь силу морального закона, т. е. быть основой обязательности, непременно со¬держит в себе абсолютную необходимость; что заповедь не лги действительна не только для людей, как будто дру¬гие разумные существа не должны обращать на нее вни-мание, и что так дело обстоит со всеми другими нравст¬венными законами в собственном смысле; что, стало быть, основу обязательности должно искать не в природе чело¬века или в тех обстоятельствах в мире, в какие он постав¬лен, a a priori исключительно в понятиях чистого разума •…
ВСЯ МОРАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ ПОКОИТСЯ НА СВОЕЙ ЧИСТОЙ ЧАСТИ
… Из всего практического познания моральные законы вместе с их принципами не только существенно отличают¬ся от всего прочего, в чем заключается что-то эмпириче¬ское, но вся моральная философия всецело покоится на своей чистой части. Будучи применима к человеку, она ничего не заимствует из знания о нем (из антропологии), а дает ему как разумному существу априорные законы, которые, конечно, еще требуют усиленной опытом способ¬ности суждения, для того чтобы, с одной стороны, распо¬знать, в каких случаях они находят свое применение, с другой стороны, проложить им путь к воле человека и придать им силу для их исполнения ….
КРАЙНЯЯ НЕОБХОДИМОСТЬ МЕТАФИЗИКИ НРАВСТВЕННОСТИ
Метафизика нравственности, таким образом, крайне необходима не только потому, что существуют спекуля¬тивные побуждения исследовать источник практических принципов, заложенных a priori в нашем разуме, но и потому, что сами нравы остаются подверженными всякой порче до тех пор, пока отсутствует эта путеводная нить и высшая норма их правильной оценки. В самом деле, для того, что должно быть морально добрым, недостаточно, чтобы оно было сообразно с нравственным законом; оно должно совершаться также и ради него; в противном слу¬чае эта сообразность будет лишь очень случайной и сомни¬тельной, так как безнравственное основание хотя и может вызвать порой сообразные с законом поступки, но чаще будет приводить к поступкам, противным закону. Но нрав¬ственный закон в его чистоте и подлинности (что как раз
156
в сфере практического более всего важно) следует искать только в чистой философии, стало быть она (метафизика) должна быть впереди и без нее вообще не может быть ни¬какой моральной философии. Та философия, которая пере¬мешивает чистые принципы с эмпирическими, не заслу¬живает даже имени философии (ведь философия тем и отличается от обыденного познания разума, что излагает в обособленной науке то, что обыденное познание разума постигает только вперемешку), еще в меньшей степени названия моральной философии, так как именно этим .смешением она вредит даже чистоте самих нравов и по¬ступает против своей собственной цели (IV, ч. 1, стр. 219, 223—225).
ВСЕ НРАВСТВЕННЫЕ ПОНЯТИЯ ВОЗНИКАЮТ A PRIORI В РАЗУМЕ1
… Все нравственные понятия имеют свое место и воз¬никают совершенно a priori в разуме, и притом в самом обыденном человеческом разуме так же, как и в исключи¬тельно спекулятивном …; они не могут быть отвлечены ни от какого эмпирического и потому лишь случайного познания …; именно эта чистота их происхождения де¬лает их достойными служить нам высшими практическими принципами …; насколько мы каждый раз привносим эмпирический элемент, настолько лишаем их истинного влияния и безграничной ценности поступков …; не толь¬ко величайшая необходимость в теоретических целях, ко¬гда дело идет только о спекуляции, требует, чтобы поня¬тия и законы нравственности черпались из чистого разума и излагались во всей чистоте и, более того, чтобы был определен объем всего этого практического или чистого познания разума, т. е. вся способность чистого практиче¬ского разума, но … все это имеет величайшее практиче¬ское значение (IV, ч. 1, стр. 249).
Представление об объективном принципе, поскольку он принудителен для воли, называется велением (разума), а формула веления называется императивом.
Все императивы выражены через долженствование и этим показывают отношение объективного закона разума к такой воле, которая по своему субъективному характеру не определяется этим с необходимостью (принуждение). Они говорят, что делать нечто или не делать этого хорошо,
157
но они говорят это такой воле, которая не всегда делает нечто потому, что ей дают представление о том, что делать это хорошо. Но практически хорошо то, что определяет волю посредством представлений разума, стало быть не из субъективных причин, а объективно, т. е. из основа¬ний, значимых для всякого разумного существа, как та¬кового. В этом состоит отличие практически хорошего от приятного; приятным мы называем то, что имеет влияние на волю только посредством ощущения из чисто субъек¬тивных причин, значимых только для того или иного из чувств данного человека, но не как принцип разума, имею¬щий силу для каждого (IV, ч. 1, стр. 251).
ГИПОТЕТИЧЕСКИЙ И КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВЫ
Все императивы, далее, повелевают или гипотетически, или категорически. Первые представляют практическую необходимость возможного поступка как средство к чему-то другому, чего желают (или же возможно, что желают) достигнуть. Категорическим императивом был бы такой, который представлял бы какой-нибудь поступок как объ¬ективно необходимый сам по себе, безотносительно к какой-либо другой цели (IV, ч. 1, стр. 252).
… Существует императив, который, не полагая в основу как условие какую-нибудь другую цель, достижи¬мую тем или иным поведением, непосредственно пред¬писывает это поведение. Этот императив категорический. Он касается не содержания поступка и не того, что из него должно последовать, а формы и принципа, из кото¬рого следует сам поступок; существенно хорошее в этом поступке состоит в убеждении, последствия же могут быть какие угодно. Этот императив можно назвать импе¬ративом нравственности (IV, ч. 1, стр. 254—255).
… В отношении счастья невозможен никакой импера¬тив, который в строжайшем смысле слова предписывал бы совершать то, что делает счастливым, так как счастье есть идеал не разума, а воображения. Этот идеал покоится только на эмпирических основаниях, от которых напрасно ожидают, что они должны определить поступок, посредст¬вом которого была бы достигнута целокупность действи¬тельно бесконечного ряда последствий. …
Вопрос же о том, как возможен императив нравствен¬ности, есть, без сомнения, единственный нуждающийся в решении, так как этот императив не гипотетический и,
158
следовательно, объективно представляемая необходимость не может опереться ни на какое предположение, как при гипотетических императивах (IV, ч. 1, стр. 257—258).
Если я мыслю себе гипотетический императив вообще, то я не знаю заранее, что он будет содержать в себе, пока мне не дано условие. Но если я мыслю себе категориче¬ский императив, то я тотчас же знаю, что он в себе содер¬жит.
… Существует только один категорический импера¬тив, а именно: поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь поже¬лать, чтобы она стала всеобщим законом.
ОТЛИЧИЕ МАКСИМЫ ОТ ОБЪЕКТИВНОГО ПРИНЦИПА ПОСТУПКОВ
Максима есть субъективный принцип совершения по¬ступков, и ее должно отличать от объективного принципа, а именно от практического закона. Максима содержит практическое правило, которое разум определяет сообразно с условиями субъекта (чаще всего с его неведением или же его склонностями), и, следовательно, есть основополо¬жение, согласно которому субъект действует; закон же есть объективный
