принцип, имеющий силу для каждого разумного существа, и основоположение, согласно кото¬рому такое существо должно действовать, т. е. императив (IV, ч. 1, стр. 260).

ПРИНЦИП НРАВСТВЕННОСТИ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ЭМПИРИЧЕСКИМ

… Все эмпирическое не только совершенно непригодно как приправа к принципу нравственности, но в высшей степени вредно для чистоты самих нравов; ведь в нравах подлинная и неизмеримо высокая ценность безусловно доб¬рой воли как раз в том и состоит, что принцип соверше¬ния поступков свободен от всех влияний случайных при¬чин, которые могут быть даны только опытом. Никогда не¬лишне предостерегать от этой небрежности или даже низ-менного образа мыслей, при которых принцип ищут среди эмпирических побудительных причин и законов; ведь че¬ловеческий разум, когда устает, охотно отдыхает на этом мягком ложе и в сладких обманчивых грезах (которые за¬ставляют его, однако, вместо Юноны обнимать облако) подсовывает нравственности какого-то ублюдка, состря¬панного из членов совершенно разного происхождения,

159

который похож на все, что только в нем хотят видеть, но только не на добродетель для тех, кто хоть раз видел ее в ее инстинном облике (IV, ч. 1, стр. 266—267).

ЧЕЛОВЕК НЕ СРЕДСТВО, А ЦЕЛЬ САМА ПО СЕБЕ

… Человек и вообще всякое разумное существо суще-ствует как цель сама по себе, а не только как средство для любого применения со стороны той или другой воли; во всех своих поступках, направленных как на самого себя, так и на другие разумные существа, он всегда должен рассматриваться также как цель.

… Если должен существовать высший практический принцип и по отношению к человеческой воле — катего¬рический императив, то этот принцип должен быть таким, который исходя из представления о том, что для каждого необходимо есть цель, так как оно есть цель сама по себе, составляет объективный принцип воли, стало быть может служить всеобщим практическим законом. Основание этого принципа таково: разумное естество существует как цель сама по себе.

НИКОГДА НЕ ОТНОСИТЬСЯ К ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ КАК К СРЕДСТВУ

… Практическим императивом, таким образом, будет следующий: поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так¬же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству (IV, ч. 1, стр, 269—270).

Этот принцип человечества и каждого разумного есте¬ства вообще как цели^самой по себе (которое составляет высшее ограничивающее условие свободы поступков каж¬дого человека) взят не из опыта … (IV, ч. 1, стр. 272).

ЧЕЛОВЕК ПОДЧИНЕН ТОЛЬКО СВОЕМУ СОБСТВЕННОМУ И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ ВСЕОБЩЕМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ

Нас не удивит теперь, почему должны были оказаться неудачными решительно все предпринимавшиеся до сих пор попытки найти принцип нравственности. Все пони¬мали, что человек своим долгом связан с законом, но не догадывались, что он подчинен только своему собственному и тем не менее всеобщему законодательству и что он обя¬зан поступать, лишь сообразуясь со своей собственной

160

волей, устанавливающей, однако, всеобщие .законы сог¬ласно цели природы.

… Я буду называть это основоположение принципом автономии воли в противоположность каждому другому принципу, который я причисляю поэтому к гетерономии,

ПОНЯТИЕ ЦАРСТВА ЦЕЛЕЙ

Понятие каждого разумного существа, обязанного смотреть на себя как на устанавливающее через все мак¬симы своей воли всеобщие законы, чтобы с этой точки зрения судить о самом себе и о своих поступках, приводит к другому связанному с ним очень плодотворному поня¬тию, а именно к понятию царства целей (IV, ч. 1, стр. 274-275).

АВТОНОМИЯ ВОЛИ

Автономия воли есть такое свойство воли, благодаря которому она сама для себя закон (независимо от каких бы то ни было свойств предметов воления). Принцип ав¬тономии сводится, таким образом, к следующему: выби¬рать только так, чтобы максимы, определяющие наш вы¬бор, в то же время содержались в нашем волении как всеобщий закон.

(ГЕТЕРОНОМИЯ ВОЛИ ОБОСНОВЫВАЕТ ЛИШЬ ГИПОТЕТИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ

Если воля ищет закон, который должен ее определять, не в пригодности ее максим быть ее собственным всеоб¬щим законодательством, а в чем-то другом, стало быть, если она, выходя за пределы самой себя, ищет этот закон в характере какого-нибудь из своих объектов, то отсюда всегда возникает гетерономия. Воля в этом случае не сама дает себе закон, а его дает ей объект через свое отношение к воле. Это отношение, покоится ли оно на склонности или на представлениях разума, делает возможными только гипотетические императивы: я должен сделать что-нибудь потому, что я хочу чего-то другого. Моральный же, стало быть категорический, императив говорит: я должен по¬ступать так-то или так-то, хотя бы я и не хотел ничего другого (IV, ч. 1, стр. 283—284).

«ВЕЩИ В СЕБЕ» И ЯВЛЕНИЯ

… За явлениями мы должны допустить и признать еще нечто другое, что не есть явление, а именно вещи в

161

себе, хотя мы, конечно, знаем, что поскольку они могут стать нам известными только так, как они на нас воздей¬ствуют, то мы не можем приблизиться к ним и никогда не можем знать, что они такое сами по себе. Это должно при¬вести нас к различению (хотя и грубому) чувственно вос¬принимаемого мира и мира умопостигаемого, из которых первый из-за различной чувственности у отдельных вос¬принимающих мир субъектов также может быть чрезвы¬чайно различным, тогда как второй, лежащий в его ос¬нове, остается всегда одним и тем же (IV, ч. 1, стр.295).

РАЗУМНОЕ СУЩЕСТВО ПРИНАДЛЕЖИТ И К ЧУВСТВЕННО ВОСПРИНИМАЕМОМУ, И К УМОПОСТИГАЕМОМУ МИРАМ

Разумное существо должно поэтому рассматривать себя как мыслящее существо (Intelligenz) (следовательно, не со стороны своих низших сил), как принадлежащее не к чувственно воспринимаемому, а к умопостигаемому миру; стало быть, у него две точки зрения, с которых оно мо¬жет рассматривать себя и познавать приложения своих сил, т. е. законы всех своих действий: во-первых, посколь¬ку оно принадлежит к чувственно воспринимаемому миру, оно может рассматривать себя как подчиненное законам природы (гетерономия), во-вторых, поскольку оно при¬надлежит к умопостигаемому миру, — как подчиненное законам, которые, будучи независимы от природы, осно¬ваны не эмпирически, а только в разуме.

В ОСНОВЕ ВСЕХ ДЕЙСТВИЙ РАЗУМНЫХ СУЩЕСТВ ЛЕЖИТ ПРИНЦИП НРАВСТВЕННОСТИ

Как разумное, стало быть принадлежащее к умопо-стигаемому миру, существо человек может мыслить при¬чинность своей собственной воли, только руководствуясь идеей свободы: ведь независимость от определяющих при¬чин чувственно воспринимаемого мира (какую разум не¬обходимо должен всегда приписывать самому себе) есть свобода. С идеей же свободы неразрывно связано понятие автономии, а с этим понятием — всеобщий принцип нрав¬ственности, который в идее точно так же лежит в основе всех действий разумных существ, как закон природы в основе всех явлений (JV, ч. 1, стр. 297).

• 162

ОТСУТСТВИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ МЕЖДУ СВОБОДОЙ И ЕСТЕСТВЕННОЙ НЕОБХОДИМОСТЬЮ

… В практическом отношении тропинка свободы есть единственная, на которой возможно при нашем поведении применение своего разума; вот почему самой утонченной философии, так же как и самому обыденному человече¬скому разуму, невозможно устранить свободу какими бы то ни было умствованиями (wegzuvernunfteln). Следова¬тельно, философия должна предположить, что нет настоя¬щего противоречия между свободой и естественной необ-ходимостью одних и тех же человеческих поступков, ибо она так же не может отказаться от понятия природы, как и от понятия свободы.

ЧЕЛОВЕК ПОДЧИНЕН НЕОБХОДИМОСТИ И СВОБОДЕН В РАЗНЫХ ОТНОШЕНИЯХ

… Невозможно избежать … противоречия, если субъ¬ект, мнящий себя свободным, будет мыслить себя в одном и том же смысле или в одном и том же отношении и тогда, когда он называет себя свободным, и тогда, когда в отно¬шении того же поступка он признает себя подчиненным закону природы. Поэтому неотложная задача спекулятив¬ной философии — показать по крайней мере, что ее заб¬луждение относительно указанного противоречия объяс¬няется тем, что мы мыслим человека в одном смысле и отношении, когда мы называем его свободным, и в другом, когда мы считаем его как часть природы подчиненным ее законам, и что оба эти смысла и отношения не только очень хорошо могут существовать рядом друг с другом, но и должны мыслиться необходимо соединенными в од¬ном и том же субъекте; ведь иначе нельзя было бы ука¬зать, на каком основании мы должны были обременить ра¬зум идеей, которая, хотя ее можно, не впадая в противо¬речие, соединить с другой достаточно обоснованной идеей, тем не менее впутывает нас в дело, из-за которого разум в своем теоретическом применении быстро заходит в ту¬пик (IV, ч. 1, стр. 301-302).

ПОНЯТИЕ УМОПОСТИГАЕМОГО МИРА — УСЛОВИЕ, ЧТОБЫ РАЗУМ ЧЕЛОВЕКА МОГ МЫСЛИТЬ СЕБЯ ПРАКТИЧЕСКИМ

Понятие умопостигаемого мира есть, следовательно, только точка зрения, которую разум вынужден принять вне явлений, для того чтобы мыслить себя практическим;

163

это было бы невозможно, если бы влияния чувственности были• для человека определяющими; однако это необхо¬димо, поскольку человеку не должно быть отказано в со¬знании самого себя как мыслящего существа, стало быть как разумной и деятельной благодаря разуму, т. е. свобод¬но действующей, причины. Эта мысль приводит, конечно, к идее другого порядка и законодательства, чем те, ка¬кие присущи механизму природы, относящемуся к чувст¬венно воспринимаемому миру, и делает необходимым по-нятие умопостигаемого мира (т. е. совокупности разум¬ных существ как вещей самих по себе), однако без како¬го-либо притязания мыслить дальше, чем позволяет фор¬мальное условие этого мира, т. е. сообразно со всеобщ¬ностью максимы воли как закона, стало быть с автоно¬мией воли, которая может существовать только при нали¬чии свободы воли; напротив, все законы, направленные на объект, дают гетерономию, которую можно найти только в законах природы и которая может относиться только к чувственно воспринимаемому миру (IV, ч. 1, стр. 304-305).

2. КРИТИКА ПРАКТИЧЕСКОГО РАЗУМА

§ 7. ОСНОВНОЙ ЗАКОН ЧИСТОГО ПРАКТИЧЕСКОГО РАЗУМА

Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодатель¬ства (IV, ч. 1, стр. 329, 347).

ПОЗНАВАЕМОСТЬ ЗАКОНА ЧИСТОГО УМОПОСТИГАЕМОГО МИРА

Моральный … закон дает нам хотя и не надежду, но факт, безусловно необъяснимый из каких бы то ни было данных чувственно воспринимаемого мира и из всей сфе¬ры применения нашего теоретического разума; этот факт указывает нам на чистый умопостигаемый мир, более того, положительно определяет этот мир и позволяет нам нечто познать о нем, а именно некий закон.

Этот закон должен дать чувственно воспринимаемому миру как чувственной природе (что касается разумных существ) форму умопостигаемого мира, т. е. сверхчувст¬венной природъц не нанося ущерба механизму чувственно воспринимаемого мира.

164

СВЕРХЧУВСТВЕННАЯ ПРИРОДА ПОДЧИНЕНА АВТОНОМИИ ЧИСТОГО ПРАКТИЧЕСКОГО РАЗУМА

… Сверхчувственная природа, насколько мы можем составить себе понятие о ней, есть не что иное, как при¬рода, подчиненная автономии чистого практического ра¬зума. А закон этой автономии есть моральный закон, ко¬торый, следовательно, есть основной закон сверхчувствен¬ной природы и чистого умопостигаемого мира, подобие которого должно существовать в чувственно воспринимае-мом мире, но так, чтобы в то же время не наносить ущер¬ба законам этого мира (IV, ч. 1, стр. 362.—363).

ОБЪЕКТИВНОСТЬ МОРАЛЬНОГО ЗАКОНА НЕ