из их действования; произве¬дение остается абсолютной основой и опорой всего их действования. — Эта простая эфирная субстанция их жизни в силу этого определения своего неизменного ра¬венства себе самой есть бытие и тем самым лишь бытие для другого. Она, следовательщ^ в себе есть непосред¬ственно то, что противоположно ей самой, т. е. богат¬ство. Хотя богатство есть то, что пассивно или ничтож¬но, оно есть равным образом всеобщая духовная сущ¬ность, столь же постоянно получающийся результат труда и действования всех, как он снова растворяется в потреблении всех. В потреблении, правда, индивиду¬альность становится для себя или единичной индивиду¬альностью, но само это потребление есть результат всеоб¬щего действования, точно так же это богатство с своей стороны порождает всеобщий труд и потребление всех. Действительное имеет лишь духовное значение непо¬средственного всеобщего бытия. Предполагается, конеч¬но, что в этом моменте каждое отдельное лицо поступает своекорыстно, ибо это есть момент, в котором оно сооб¬щает себе сознание того, что оно есть для себя, и в силу этого оно не считает этот момент чем-то духовным; но даже при одном только внешнем рассмотрении оказы¬вается, что в своем потреблении каждый дает потреблять

372

всем, в Своем труде он работает точно так же для всех, как и для себя, и все — для него. Его для-себя-бытие поэтому в себе всеобще, и своекорыстие есть нечто такое, что только мнится, что не может добиться того, чтобы сделать действительным то, что оно мнит, а именно, со¬вершить нечто такое, что не послужило бы ко благу всех (1, IV, стр. 260-267).

ОТЧУЖДЕНИЕ КАК РАЗДВОЕНИЕ СОЗНАНИЯ

… Несчастное, раздвоенное внутри себя сознание — так как это противоречие его сущности есть для себя одно сознание, — всегда должно, следовательно, в одном сознании иметь и другое, и, таким образом, тотчас же, как только оно возомнит, что оно достигло победы и по¬коя единства, VOHO из каждого сознания должно быть снова изгнано. Но его истинное возвращение в себя са¬мого, т. е. его примирение с собой, выразит понятие духа, ставшего живым и начавшего существовать, так как это¬му сознанию уже присуще как одному нераздельному сознанию быть двойным сознанием: оно само есть устрем¬ление взора одного самосознания в другое, и оно само есть и то и другое самосознание, и единство обоих есть для него также сущность, но для себя оно еще не дано себе как сама эта сущность, еще не дано как единство обоих (1, IV, стр. 112).

•

ОТЧУЖДЕНИЕ ДУХОВНЫХ СПОСОБНОСТЕЙ ЧЕЛОВЕКА

Лицо как непосредственное понятие и, следовательно, существенно единичное обладает природным существо¬ванием частью в нем самом, частью же как нечто такое, к чему оно относится как к внешнему миру. — Здесь, где рассматривается лицо, которое самое еще находится в стадии своей первой непосредственности, речь идет лишь о таких непосредственных определениях, а не об определениях, способных возникнуть через опосредство-

вание воли.

Примечание. Духовные умения, науки, искусства, даже религиозные действия (проповеди, обедни, молит¬вы, благословения над освященными предметами), изо¬бретения и т. д. становятся предметами договора, прирав-

373

ниваются к общеизвестным вещам по способу покупки, продажи и т. д. Можно задать вопрос: находится ли ху-дожник, ученый и т. д. в юридическом обладании своим искусством, своей наукой, своей способностью произно¬сить проповеди, читать обедни и т. д., т. е. представляют ли собой подобные предметы вещи\ Не так легко ре¬шиться называть вещами такого рода умения, знания, способности и т. п.: так как, с одной стороны, о такого рода имуществе ведутся переговоры и заключаются до¬говоры как о вещах, а с другой стороны, они суть нечто внутреннее и духовное, то рассудок может затрудняться ответить на вопрос об их юридической квалификации, ибо ему предносится антитеза: нечто представляет собой или вещь, или не вещь (такая же антитеза, как антитеза: или конечно, или бесконечно). Познания, науки, талан¬ты и т. д. свойственны, разумеется, свободному духу и представляют собой его внутренние качества, а не нечто внешнее, но вместе с тем можно посредством высказыва¬ния (Aeusserung) дать им внешнее (ausserliches) сущест¬вование и отчуждать (veraussern) их (см. ниже), бла¬годаря чему они подводятся под определение вещей. Они, таким образом, суть нечто непосредственное не сперво¬начала, а становятся таковыми лишь через опосредство-вание духа, низводящего свое внутреннее на степень непосредственного и внешнего. — Согласно неправому и безнравственному определению римского права дети были для отца вещами; последний, таким образом, находился в юридическом обладании своими детьми, и, однако, он был вместе с тем связан с ними нравственным отноше¬нием любви (которое, впрочем, разумеется, неизбежно было очень ослаблено благодаря этому неправильному определению). Здесь, следовательно, имело место соеди¬нение, но совершенно неправое соединение обоих опре¬делений — определения вещи и определения не-вещи. — В абстрактном праве, также имеющем своим предметом лишь лицо, как таковое, имеющем, следовательно, своим предметом особенное, то, что входит в состав существо¬вания и сферы его свободы лишь постольку, поскольку оно есть нечто, отделимое от лица и непосредственно отличное от него, — все равно, составляет ли эта отдели¬мость и отличность его существенное определение или оно может ее получить лишь посредством субъективной воли, — в этом абстрактном праве духовные умения,

374

науки и т. д. принимаются во внимание лишь как пред-меты юридического владения; владение телом и душой, которое приобретается через образование, изучение, при¬вычки и т. д. и представляет собой некоторую внутрен¬нюю собственность духа, здесь не должно рассматри¬ваться. О переходе же такой духовной собственности вовне, где она подпадает под определение юридическо-правовой собственности, должна идти речь при рассмот¬рении отчуждения (i, VII, стр. 70—71).

ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ

ВВЕДЕНИЕ В ИСТОРИЮ ФИЛОСОФИИ

… История философии показывает нам ряд благород¬ных умов, галерею героев мыслящего разума, которые силой этого разума проникли в сущность вещей, в сущ¬ность природы и духа, в сущность бога, и добыли для нас величайшее сокровище, сокровище разумного позна¬ния. События и деяния, составляющие предмет этой исто¬рии, поэтому суть такого рода, что в их содержание и состав входят не столько личность и индивидуальный характер этих героев, сколько то, что они создали, и их создания тем превосходнее, чем меньше эти создания можно вменять в вину или заслугу отдельному индивиду¬уму, чем больше они, напротив, представляют собой составную часть области свободной мысли, всеобщего ха¬рактера человека как человека, чем в большей степени сама эта лишенная своеобразия мысль и есть творческий субъект. Она в этом отношении противоположна поли-тической истории, в которой индивидуум является субъ¬ектом деяний и событий со стороны особенности своего характера, гения, своих страстей, силы или слабости своего характера и вообще со стороны того, благодаря чему он является именно данным индивидуумом.

На первый взгляд кажется, что эти акты мышления принадлежат истории, отошли в область прошлого и ле¬жат по ту сторону нашей действительности. Но на самом деле то, что мы есть, являет собой вместе с тем нечто историческое, или, выражаясь точнее, подобно тому как в том, что лежит в этой области, в истории мысли, прош¬лое представляет собой лишь одну сторону, так и в том, что мы представляем собой, общее, непреходящее нераз-

375

рывно связано с тем, что мы представляем собой как принадлежащие истории. Обладание самосознательной разумностью, присущее нам, современному миру, не воз¬никло сразу и не выросло лишь на почве современности, а его существенной чертой является то, что оно есть на¬следие и, говоря точнее, результат работы всех предшест¬вовавших поколений человеческого рода. Подобно тому как искусства, служащие устройству внешней жизни, масса средств и сноровок, учреждения и привычки обще-жития и политической жизни суть результат размышле-ния, изобретательности, нужд и бедствий, находчивости и остроумия, стремления и свершения предшествовавшей нашей современности истории, точно так же и то, что мы представляем собой в науке и, ближе, в философии тоже обязано своим существованием традиции, которая через все, что преходяще и что поэтому минуло, тянется по сравнению Гердера, словно священная цепь, и она сохранила и передала нам все, что произвели предшест¬вовавшие поколения.

Но эта традиция не есть лишь домоправительница, которая верно оберегает полученное едо и, таким образом, сохраняет его для потомков и передает им его не ума¬ленным, подобно тому как течение природы в вечном изменении и движении ее образов и форм остается на¬всегда верным своим первоначальным законам и совсем не прогрессирует. Нет, традиция не есть неподвижная статуя: она — живая и растет подобно могучему потоку, который тем больше расширяется, чем дальше он отхо¬дит от своего потока. Содержанием этой традиции яв¬ляется то, что создал духовный мир, а всеобщий дух никогда не останавливается в своем движении. Здесь же нас существенно интересует именно всеобщий дух.

С отдельным народом может, правда, случиться, что его образованность, искусство, наука, вообще его духов¬ное достояние приходит в состояние застоя, как это, на¬пример, произошло, по-видимому, с китайцами, которые две тысячи лет тому назад во всем, может быть, находи¬лись в том же состоянии, в котором они находятся ныне. Но мировой дух не впадает в равнодушное спокойствие; это его свойство имеет своим основанием простое поня¬тие духа, согласно которому его жизнью является его деяние. Это деяние имеет своей предпосылкой наличие известного материала, на который оно направлено и ко-

376

торый оно не только умножает, не только расширяет, прибавляя к нему новый материал, но и Существенно обрабатывает, преобразует. Созданное каждым поколе¬нием в области науки и духовной деятельности есть на¬следие, рост которого является результатом сбережений всех предшествовавших поколений, святилище, в кото¬ром все человеческие поколения благодарно и радостно поместили все то, что им помогло пройти жизненный путь, что они обрели в глубинах природы и духа. Это наследование есть одновременно и получение наследства, и вступление во владение этим наследством. Оно являет¬ся душой каждого последующего поколения, его духов-ной субстанцией, ставшей чем-то привычным, его прин¬ципами, предрассудками и богатствами; и вместе с тем это полученное наследство низводится получившим его поколением на степень предлежащего материала, видо¬изменяемого духом. Полученное, таким образом, изме¬няется, и обработанный материал именно потому, что он подвергается обработке, обогащается и вместе с тем сохраняется.

Такова также позиция и деятельность нашей и всякой другой эпохи: мы постигаем уже существующую науку, усваиваем ее, приспособляемся к ней, и тем самым мы ее развиваем дальше и поднимаем ее на более высокий уро¬вень; усваивая ее себе, мы делаем из нее нечто свое в противоположность тому, чем она была раньше. От этой природы творчества, заключающейся в том, что оно имеет своей предпосылкой наличный духовный мир и что, усваивая его себе, оно вместе с тем и преобразовывает его, — от этой природы творчества и зависит то, что наша философия может обрести существование лишь в связи с предшествующей и с необходимостью из нее вытекает; ход истории показывает