идеи. Его вывод: «…свобода там, где нет частной собственности».

Отрывки из произведений Э. Дембовского в переводах И. С. Нарского и А. И. Рубина подобраны И. С. Нарским по изда¬нию: «Избранные произведения прогрессивных польских мысли¬телей», т. III. М., 1958.

НЕСКОЛЬКО МЫСЛЕЙ ОБ ЭКЛЕКТИЗМЕ

… По самому общему определению, прогресс является столкновением противоречащих друг другу элементов, ко¬торые в результате взаимной борьбы и соответственно в итоге победы одной силы над другой ведут к созданию нового организма и составляют прогресс, жизнь именно потому, что вновь ведут непрерывную борьбу с новыми элементами.

431

При подобном столкновении все органично, однако имеется одна позиция, в основе своей исключающая вся¬кую органичность и характеризующаяся механистично¬стью. Этой позицией является эклектизм. Так как эклек¬тизм нагромождает, механически сближает, ставит в один ряд совершенно чуждые элементы, механически присоеди¬няя их к себе, то получается, что они остаются без необ¬ходимого взаимодействия, оказываясь равнодушными и чуждыми друг другу.

Подобное нагромождение чуждых и безразличных один другому элементов представляет собой подлинный хаос, путаницу, омут, в котором царит полное бессилие отдельных элементов, т. е. мертвенность, смерть, безраз¬личие. В обстановке прогрессивной борьбы сил эклектизм остается спокойным, равнодушным, однако из борьбы не выходит и мешает ей, ибо, нагромождая противоречащие друг другу элементы, не позволяет быстро обнаружиться вытекающим из них конечным следствиям, мешает воз¬гореться свету истины.

В отношении к понятию более определенному, более частному, например к социальному прогрессу, эклектизм является произвольным подбором, т. е. из каждой точки зрения он берет лишь то, что представляется ему хоро¬шим. В теоретической сфере эклектизм нагромождает горы совершенно чуждых, бессвязных и независимых друг от друга положений и принципов, он становится посредине между сталкивающимися элементами, дефор¬мирует их, произвольно выбирая части от того и другого, ослепляет обе стороны, парализуя их борьбу, но сам не может совершенно ничего дать, так как уже из того фак¬та, что он выбирает чуждые друг другу моменты, выте¬кает, что он их не сможет объединить, а тем более слить в единый организм. Подобно тому как бесплодны попытки оживить цветы, сорванные с тысяч кустов, связав их вместе, ибо, будучи сорваны, они были уже лишены жиз¬ни, столь же тщетны и попытки доказать, что принципы, бесплодные в самой своей основе, полны возможностей, что мертвенность, бессилие являются жизнью и движе¬нием, а механически связанные положения — органиче¬ской гармонией.

Вследствие эклектизма принципы, как мы уже гово-рили, задерживаются в своем развитии на пути к ко-нечным следствиям, т. е. вредят сами себе, благоприятст-

432

вуя эклектизму. Так, в борьбе элементов, принципов достижение конечных следствий одного или другого принципа свидетельствует о его победе или поражении. Чем быстрее то или другое наступит в ходе борьбы, тем лучше, тем ход прогресса будет быстрее, тем далее впе¬ред двинется Истина. Борющимся принципам, каждый из которых проникнут убеждением в своей непобедимости, должно сопутствовать стремление дойти до конечных следствий, т. е. одержать победу; этому мешает эклек¬тизм, ибо он деформирует противоречия борющихся сил, а деформация сущности неизбежно тормозит движение к полноте ее развития. Несмотря на это, эклектизм не является излишним и не может быть таковым в ходе про¬гресса. То, что он существует, свидетельствует о необхо¬димости его бытия. Эту необходимость нам следует обос¬новать, но мы утверждаем заранее: смысл эклектизма состоит только в том, что его существование вызывает большее напряжение сил прогрессивного элемента, кото¬рый вынужден бороться как против противоположного ему принципа, так и против разъедающего всякую мощь бессилия, которым является эклектизм. Это напряжение сил служит как бы пробным камнем жизненности про¬грессивного элемента. Такова, полагаем, отрицательная необходимость существования эклектизма, ибо иной он иметь не может, поскольку, будучи паразитом, мешани¬ной того, что дано другими, эклектизм не может создать ничего самостоятельного, но поскольку он все же сущест¬вует, то должен иметь необходимость существования.

Таким образом, необходимость существования эклек¬тизма связана с борьбой прогрессивной идеи против идеи реакционной. Итак, хотя эклектизм и необходим, хотя он и существует, все же его следует всеми силами устра¬нять, ибо он все ослабляет и по самой своей сущности исключает всякую, самостоятельность и парализует ее, вредит каждой позиции и, живя за счет чужих элемен¬тов, как паразит не способен ничего создать, ибо не согла¬сует принципов, не сочетает их в единое, органическое, живое целое, но делает их бессильными. Паразитизм, т. е. существование, по самой своей природе неспособное быть самостоятельным, ибо оно является лишь мешаниной ино¬родных элементов, и, разумеется, неспособное допустить ни малейшей самобытности, нельзя ничем оправдать; эклектическая точка зрения в каком-либо вопросе, если

433

I

только за ней не кроется хитрость реакционных сил, не-избежно должна нести в себе признаки немощи и сла-бости. Казалось бы, можно допустить и существование эклектизма, о котором его защитники утверждают, что он является наивысшим достижением прогресса, как бы да¬герротипом современного этапа социальной жизни. Однако эклектизм ни в какой степени не является последним этапом прогресса.. Ибо последний этап прогресса, пред¬ставляющий собой итог всего того, чего достиг этот про¬гресс, является чем-то самостоятельным, а эклектизм не может быть самостоятельным; в этом этапе элементы про¬гресса составляют органическое единство, а эклектизм не может им быть. Этот этап, наконец, является последним результатом усилий, употребленных человечеством, но последний результат и эклектизм — это такие понятия, которые не могут существовать рядом, ибо всякий конеч¬ный вывод заранее исключается эклектизмом. Эклектизм, поднявшись до уровня конечного вывода, перестал бы быть самим собой и превратился бы в стремление.

Эклектизм проявляется еще в форме бесцветности. Хотя эта форма эклектизма встречается главным образом в литературе, ее все же необходимо рассмотреть, посколь¬ку бесцветность является одним из жизненных элементов эклектизма, а в известных случаях и тождественна с ним. Определяя бесцветность, мы должны рассмотреть различные ‘ ее виды, но сделать это как можно короче, сжато. Бесцветность — это равнодушное нагромождение различных противоречивых элементов, бессилие в преодо¬лении внутренних противоречий и, наконец, попытка со¬гласовать внутренние противоречия путем их сглажива¬ния. Механицизм как характерная черта эклектизма отражается главным образом в первой форме бесцвет¬ности. Для второй характерно сознание своей никчем¬ности при отсутствии силы для ее устранения. Для третьей — сознательное стремление к эклектизму, связан¬ное с ложным представлением, что последний якобы озна¬чает прогресс.

Эклектизм в политике, в литературе и в науках чаще всего выступает в форме бесцветности. В политике явля¬ются бесцветными все те, кто не имеет никакой собст¬венной точки зрения и слепо хватается за первую попав¬шуюся, — это низшая ступень бесцветности; далее, бес¬цветными являются люди со слабым характером, призна-

434

ющие, что тот или иной принцип является хорошим, но не имеющие, однако, смелости признать или принять его, как, например, люди, создавшие конституцию 3 мая в нашей истории.. Они хорошо понимали все социальное зло, вытекающее из угнетения народа шляхтой, желали поднять простой народ до ступени самостоятельности, наказать шляхту, но конституция оказалась бесцветной по причине дряхлости, бессилия и отсутствия смелости (стр. 184, 190-194).

О ПОСТУПАТЕЛЬНОМ ДВИЖЕНИИ В ФИЛОСОФСКОМ ПОНИМАНИИ РЕАЛЬНОГО БЫТИЯ

… Никто не сможет приказать человечеству: только до сих пор, но не дальше! Как только мы достигнем наи¬высшей ступени, какую только мы можем сейчас опреде¬лить, в общественной форме, мы увидим новое поле воплощения заново осмысленной идеи свободы. И хотя это воплощение будет происходить согласно формам, имеющим место в ныне осмысленном звене истории, оно все-таки будет развиваться в совершенно иной области. Здесь, в истории, дело обстоит так же, как в изящных искусствах. Искусство в своей сущности представляет различные ступени овладения со стороны творческого духа мертвым материалом; согласно этим ступеням, ис¬кусство распадается на архитектуру, скульптуру, жи-вопись, музыку и поэзию. Разве верно, что для искусства пробьет последний час, когда наступит эпоха воплоще¬ния поэзии в действительность? Нет, все ее ступени со¬храняются, и возникают ее новые области — это эпос, лирика и драма. Когда в истории искусств наступает эпо¬ха драмы, то это опять-таки не значит, что пробил последний час поэзии, ибо в самой драме образуются ответвления, соответствующие лирике, эпосу и драме и т. д. до бесконечности. То же самое происходит и с раз¬витием общественных форм. Если мы пройдем через всю цепь следующих друг за другом общественных форм и дойдем до последней, то мы не сможем утверждать, что вместе с ней кончается и человечество; мы скажем, что последняя общественная организация будет вырабаты¬вать все более совершенные по сравнению с уже возник¬шими формы. Последняя так возникшая общественная форма снова будет по тем же самым законам далее

435

прогрессировать, и так без конца. Все эти формы можно будет определить; с научной точки зрения можно выво¬дить бесконечный ряд общественных форм, сменяющих друг друга, и продолжать его так далеко, как только кто хочет (стр. 241, 247-248).

МЫСЛИ О БУДУЩНОСТИ ФИЛОСОФИИ

Все человеческие силы направлены к одной великой цели, к примирению мира мысли с миром дела, к опреде¬лению их отношения друг к другу. Достижение этой цели является миссией современной эпохи, разрешением жиз¬ненных вопросов современности, и в первую очередь социальной проблемы, т. е. вопроса об отношении индиви¬дуума к обществу (отношение личности к совокупности), далее, религиозной проблемы, т. е. вопроса об отношении человека к идее бога и, наконец, философской проблемы, т. е. вопроса об отношении конечного к бесконечному или вопроса об индивидуальном бессмертии и существовании бога, ибо все эти вопросы представляют собой различное выражение одного и того же вопроса, вечного вопроса — о разрыве между миром мысли и миром дела. Исполняя свою историческую миссию, два замечательных народа разделили между собой этот великий труд — французам досталась область дела, а немцам — область мысли. Во Франции практика обгоняет теорию, поток событий пере¬гоняет в своем беге слабую мысль, у немцев — наоборот. У обоих народов произошли глубокие революции, стре-мившиеся уничтожить дух средних веков, сущность кото¬рых (разрыв между мыслью и делом) глубоко проникла в сердце современного общества и сопротивляется своему искоренению.

Революции во Франции и в Германии медленным, но верным шагом приближаются к своей цели: Кант и Робес¬пьер, Фихте и Бабеф, Шеллинг и Сен-Симон, Гегель и Фурье, Фейербах и Прудон — все они являются воплоще¬нием соответствующих ступеней того пути, по которому движется вперед дух каждого из двух великих народов. В практике Германии и Франции все еще существует разрыв между миром мысли и миром дела. Каждый из этих двух народов — представитель и труженик иного мира. Немцы и французы уже в силу своей исторической миссии находятся в раздвоенном состоянии, которое они

436

развивают до последних пределов, но которого они не в состоянии преодолеть. Уничтожение этого раздвоения является задачей современной эпохи; должен появиться народ,