что была вчера, что она меняется, идет вперед и несет обновление всему. Нравы, обычаи, мысли, чувства и выражающий их язык меняются под всемогущим влиянием движения. То, что вчера еще человеку представлялось нерушимой исти¬ной, было облечено его уважением, как неизбежная необ¬ходимость, часто случается, что сегодня уже кажется ошиб¬кой, да еще такой грубой, что вызывает наше удивление:
610
как мог прежний человек признавать нерушимой исти-ной такую явную нелепость, как он мог быть лишен разу¬ма и зрения настолько, что не умел отличать белого от черного и черное называл белым. И разве так случается оттого, что мы умнее тех, прежних людей? «В чужой войне человек — мудрец», — говорит Руставели. Если мы даже при нашей хваленой разумности были бы окру¬жены той обстановкой и обстоятельствами, которыми был окружен прежний человек, не думаю, что мы смогли бы избежать общей ошибки, над которой мы так высоко¬мерно смеемся сегодня. …
Вся история человечества во всех ее сферах, где че-ловек имеет победоносный успех или не имеет его, есть не что иное, как нескончаемая борьба между «.да» и «нет». Всякая истина, всякое дело, которое человечество откры¬ло для улучшения, усиления и возвеличения жизни, серд¬ца и ума людей, достигнуты путем борьбы между этими «да» и «нет». Открытие истины и дело того или иного устроения и упорядочения жизни не имеют иного «пути, помимо этого единственного. В сердцевину какого бы предмета или явления, созданного руками иди разумом человеческим, мы ни заглянули, всюду увидим, что все они вышли из огня и бури, т. е. из борьбы между этими «да» и «нет». Правда, победа одного из них — «да»-или «нет», положительного или отрицательного — не всегда означает победу истины, но все же борьба между «да» и «нет» является единственным путем для поисков и от¬крытий истины. Недаром одним ученым мудрецом ска¬зано, что к ошибке ведут тысячи дорог, к истине же один-единственный путь. И путь этот есть противопоставле-ние «да» и «нет».
Вот почему отрицание (нет) самостоятельно, без про¬тивопоставления ему положительного утверждения (да), без борьбы с ним совершенно бессильно при поисках истины, точно так же как бессильно положительное ут¬верждение (да) в случаях, когда оно самостоятельно ре¬шает вопрос. Борьба между «да» и «нет», их противопо¬ставление друг другу и поиски правды этим путем есть критика. А критика по природе своей нечто такое, что в одно и то же время, при изучении одного и того же предмета заставляет действовать и «да» и «нет» для от¬крытия истины, для установления правды (стр. 51—52),
20* 611
Мкинвари! … Величествен он, тих и спокоен, но холоден и сед. Вид его поражает, но не волнует меня. Он леденит и не греет, оДним словом, он по-настоящему Мкинвари. Всем своим величием Мкинвари вызывает только удивление, но не любовь к себе. К чему мне его величие? Мирские треволнения, вихри и бури, людские радости и печали не вызывают дрожи даже единого му¬скула на его высоком челе. Хоть и стоит он на земле основанием своим, но головой упирается в небеса и, надменно отвернувшись в сторону, остается недосягаем! Не люблю я ни такой высоты, ни такого отступничества, ни такой недосягаемости. Да будет благословен богом все тот же бешеный, неуемный, упрямый, непокорный и взбаламученный Терек. Сорвавшись с груди черной ска¬лы, с ревом несется он, и ревом же ответствует ему ок¬рестность. Люблю я скорбные вопли Терека, его неукро¬тимую борьбу, ропот и сетования. Терек представляется мне волнующим и примечательным выражением проснув¬шейся человеческой жизни; в его мутных водах виден весь перегар бедствий страны.
Нет, не люблю я Мкинвари, его холод студит, а бе-лизна старит! Он высок! К чему мне его высота, если я не достигну до него, а он не склонится ко мне. Нет, не люблю я Мкинвари… Счастлив ты, Терек! Ты хорош .тем, что не знаешь покоя. А ну-ка остановись хоть на крат¬кий миг, и ты обратишься в вонючее болото, и этот уст¬рашающий рев твой заменится кваканьем лягушек. Дви¬жение, и только движение, мой Терек, дает силу и жизнь всей Вселенной, всему миру. …
Всюду, где только достойный истории народ живет самостоятельно, существует двоякий строй мысли, и в этом двояком строе мыслей заключается течение жизни. Один из них тот, который уже найден жизнью, установ¬лен и -действует сегодня, другой — который требуется и необходим сегодняшнему дню. Эти два строя действуют неусыпно и постоянно. Когда тот строй, который необхо¬дим сегодняшнему дню, проникает в плоть и кровь если не всех, то во всяком случае большинства, будет освоен и понят большинством, тогда побеждает этот второй строй и занимает главенствующее положение во всех делах. И тогда уже этот строй занимает место первого в жизни. Разумеется, пока это случится, жизнь идет вперед и вы-являет все новые надежды. Поэтому у только что победив-
612
шего строя появляется противник — следующий новый строй. Так идет жизнь человечества, и нет конца такому ходу жизни. Сама история человечества не что иное, как подобное шествие вперед (стр. 55—56).
Силы, властвующие над Вселенной, озаряющие ее солнцем и светом, посылающие дожди, выращивающие плоды и растения, творящие другие подобные явления, были обожествляемы всеми народами на земном шаре. До тех пор, пока наука не пришла на помощь человеку в понимании явлений природы, все эти силы были непо¬стижимы и непознаваемы для человеческого разума. Между тем разум человеческий, на какой бы ступени раз¬вития ни находился сам человек — будь он варваром или культурным, — обладает свойством: он вечно задает один и тот же вопрос про этот многокрасочный мир: что это, откуда и как? …
А раз это так, раз для непросвещенного человека ве-ликие явления природы остаются непонятными, то что же делать только что пробудившемуся человеческому со¬знанию, как не уверовать в существование некоего все¬могущего незримого существа и не приписать ему со-‘ творения всего того, чего причину и истоки сам чело¬век не в силах разрешить, не в силах постигнуть? В этом надо искать причину возникновения всех тех божеств, которых древние народы, да и теперь еще живущие ди¬кари создают для объяснения каждого такого явления, ведь божество всемогуще. Солнце — это величественное светило, льющее свет на мир, дарующее всем жизнь, лу¬на, звезды, ветер, дождь, гром и молния, даже дерево, которое возникает из крошечного семени и вследствие какой-то таинственной, разумом не постижимой силы пре-вращается в огромное ветвистое и тенистое растение, — все эти удивительные явления для темного человека яв-‘ ляются тайной, непонятным и непостижимым для него всемогуществом, а отсюда недалеко до обожествления этой непостижимой силы. Сравнение верований самых разных народностей подтверждает, что разум человека всюду шел по этому пути и в каждом явлении или пред-мете подразумевал присутствие непостижимой силы и для каждого из них создавал отдельного бога как свидетель¬ство, причину и исток этой силы. …
Такая общность направления человеческого разума должна была приводить к одинаковым выводам, и поэ-
613
тому мы видим удивительную схожесть религии у раз-ных народов, даже тех, исторические пути которых не встречались… Поэтому общность религии или богов не всегда означает заимствование одним народом от другого. Вполне возможно, что в таких случаях один народ со¬здает сам по себе такую же религию, как и другой, на¬ходящийся в подобной природе и подобных обстоятель¬ствах (стр. 70—71).
Вы тем кичитесь,
Что обвиняете нас
В безверии, отрицании бога?
Бога несправедливого и незаконного,
Бога фальши
Наше поколение никогда не признавало;
Бога коварства
И лицемерия,
Бога праздности оно отрицало;
Бога жадности
И разбоя
Оно уступает вам подобным.
Но мы верим в бога,
Разящего праздных,
Спасающего обремененных и тружеников,
В бога страждущих,
В бога угнетенных,
В бога, милующего немощных;
За проповедь всеобщего братства,
Равенства,
В мире распятого,
Укрощающего сильных (мира сего),
Мироволящего слабым,
В того, кто преследуем вам подобными;
В того, кто обрушивается и попирает
Двоедушие
И лицемерие,
Кто осуждает и изгоняет
Фарисеев
и Саддукеев (стр. 77).
Воздух кругом удушлив, человек задыхается, не мо¬жет перевести духа, сердце и душа его защемлены, разум притуплен, чувство изношено, словно все существо его налито свинцом, так угнетен, обижен ныне человек. Че¬ловек жаждет и алчет чего-то, стремится всем своим су¬ществом к чему-то, но… не может достигнуть досягаемо¬го… Оглушенные, взираем мы на завтрашний день. Где надежда, в чем утешение? Не знает никто. Мы только
Ш
знаем, что вчерашнее наскучило всем, сегодняшнее не-навистно, и если еще в нас остались признаки жизни, ды¬хание живое, то только в ожидании завтрашнего дня. Сердце отягощено желанием, душа — ожиданием; с жад¬ностью ждем чего-то, но ожидание остается ожиданием… Душа скорбит, сердце ноет от этого праздного ожидания. Иссушает, изнуряет это ожидание все ваше мужество, из¬водит оно нас, и вот, блеснул бы хоть один луч утеше¬ния для человека в этом нескончаемом мраке!.. Страшно такое бытие для человека (стр. 81—82).
Вот передо мной вельможа именитый.
В каком довольстве пребывает он,
В то время как собрат его забытый
•И голодом и страхом удручен! …
Вот и купец. Улыбки расточая, Торгует он, обманывая люд, Пусть брат его погибнет, голодая, — Он не моргнет и глазом, этот плут.
Вот и попы. Как говорит преданье, Спаситель мира, к подвигу готов, Народное им вверил воспитанье, Они ж омыли руки от трудов! …
Вот господин и раб его бесправный, Вот на всех условленный оброк. Когда он принят мерою исправной —> Встает хозяин, злобен и жесток,
И ставит ногу властную на гири. Несчастный раб! Заплатишь ты вдвойне. Поистине, нет правды в этом мире, А сила на господской стороне!
Подобно камню сердце богатея, Он сам, увы, своих пороков раб. Молить его — бесплодная затея Для тех, кто в жизни немощен и слаб.
Бедняк молчит, в слезах ломая руки, » Пощады просит взор его очей. Куда уйти от голода и муки, Как прокормить беспомощных детей?
Он думает: «Мой пот, моя забота,
Моя неутомимая работа,
И в дождь, и в слякоть беспросветный труд,
Мои невзгоды, беды и страданья,
Терпение, упорство, упованья, —
Жена моя! — что нам они дадут?
О, горе мне! Тоска меня снедает,
Как ни трудись — плоды пожнет другой.
Раб трудится =• хозяин поедает…
615
Где справедливость в мире, боже мой? …
Раба за человека не считают,
От матери младенца отнимают
И продают неведомо кому…
Со всей своею злобой сатанинской
Глумятся над любовью материнской
Наперекор природе и уму.
И если бог послал бедняге дочь, Отмеченную чистой красотою, — Несчастный раб, чем можешь ты помочь Беде своей? Что станется с тобою? Отнимут дочь, похитят, продадут, Заставят жить в печали и тревоге И, надругавшись, душу заплюют И, как цветок, растопчут на дороге. И заклеймит бессмысленный разврат Прекрасный образ дочери любимой; Все, что любил ты, все, чем был богат, Увидишь в скверне ты неистребимой. Ты отвернешься с мукою в душе, Заплакал бы, да слез не будет боле, И ты уйдешь с проклятьем и уже
