Мильтон — республиканец, Монтескье — либерал в английском вкусе, Руссо — революционный демократ, Бентам — просто демо¬крат, революционный или нереволюционный, смотря по надобности; о таких писателях нечего и говорить. Обра¬тимся к тем мыслителям, которые занимались построе¬нием теорий более общих, к строителям метафизических систем, к собственно так называемым философам. Кант принадлежал к той партии, которая хотела водворить в Германии свободу революционным путем, но гнушалась террористическими средствами. Фихте пошел несколькими шагами дальше: он не боится и террористических средств. Шеллинг — представитель партии, запуганной революцией,
219

искавшей спокойствия в средневековых учреждениях, желавшей восстановить феодальное государство, разру¬шенное в Германии Наполеоном I и прусскими патриота¬ми, оратором которых был Фихте. Гегель — умеренный ли¬берал, чрезвычайно консервативный в своих выводах, но принимающий для борьбы против крайней реакции рево¬люционные принципы в надежде не допустить до развития революционный дух, служащий ему орудием к ниспровер¬жению слишком ветхой старины. Мы говорим не то одно, чтобы эти люди держались таких убеждений, как частные люди, — это было бы еще не очень важно, но их философ-ские системы насквозь проникнуты духом тех политиче¬ских партий, к которым принадлежали авторы систем. Говорить, будто бы не было и прежде всего того же, что теперь, говорить, будто бы только теперь философы стали писать свои системы под влиянием политических убежде¬ний, — это чрезвычайная наивность, а еще наивнее выра¬жать такую мысль о тех мыслителях, которые занимались в особенности политическим отделом философской науки (III, стр. 163-164).
Основанием для той части философии, которая рас-сматривает вопросы о человеке, точно так же служат есте¬ственные науки, как и для другой части, рассматриваю¬щей вопросы о внешней природе. Принципом философ¬ского воззрения на человеческую жизнь со всеми ее фено¬менами служит выработанная естественными науками идея о единстве человеческого организма; наблюдениями физиологов, зоологов и медиков отстранена всякая мысль о дуализме человека. Философия видит в нем то, что ви¬дят медицина, физиология, химия; эти науки доказывают, что никакого дуализма в человеке не видно, а философия прибавляет, что если бы человек имел, кроме реальной своей натуры, другую натуру, то эта другая натура непре¬менно обнаруживалась бы в чем-нибудь, и так как она не обнаруживается ни в чем, так как все происходящее и проявляющееся в человеке происходит по одной реальной его натуре, то другой натуры в нем нет (III, стр. 185).
Но при единстве натуры мы замечаем в человеке два различных_2ядаиявлений: явления так называемого мате-~~рияльного порядка™1ртеловек ест, ходит) и явления так называемого нравственного порядка (человек думает, чув¬ствует, желает). В каком же отношении между собою на¬ходятся эти два порядка явлений? Не противоречит ли их
220

различие единству натуры человека, показываемому есте¬ственными науками? Естественные науки опять отвечают, что делать такую гипотезу мы не имеем основания, потому что нет предмета, который имел бы только одно ка¬чество, напротив, каждый предмет обнаруживает бесчис¬ленное множество разных явлений, которые мы для удоб¬ства суждения о нем подводим под разные разряды, давая каждому разряду имя качества, так что в каждом пред¬мете очень много разных качеств. Например, дерево рас¬тет, горит; мы говорим, что оно имеет два качества: расти¬тельную силу и удобосгораемость. В чем сходство между этими качествами? Они совершенно различны; нет такого понятия, под которое можно было бы подвести оба эти ка¬чества, кроме общего понятия — качество; нет такого по¬нятия, под которое можно было подвести оба рода явле¬ний, соответствующих этим качествам, кроме понятия — явление. … Из этого мы видим, что соединение совер¬шенно разнородных качеств в одном предмете есть общий закон вещей. Но в этом разнообразии естественные науки открывают и связь, — не по формам обнаружения, не по явлениям, которые решительно несходны, а по способу происхождения разнородных явлений из одного и того же элемента при напряжении или ослаблении энергичности в его действовании. Например, в воде есть свойство иметь температуру, — свойство, общее всем телам. В чем бы ни состояло свойство предметов, называемое нами теплотою, но оно при разных обстоятельствах обнаруживается с очень различными величинами. Иногда один и тот же предмет очень холоден, то есть обнаруживает очень мало тепла; иногда он очень горяч, то есть обнаруживает его очень много. Когда вода, по каким бы то ни было обстоя¬тельствам, обнаруживает очень мало теплоты, она бывает твердым телом — льдом; обнаруживая несколько больше теплоты, она бывает жидкостью; а когда в ней теплоты очень много, она становится паром. В этих трех состоя¬ниях одно и то же качество, обнаруживается тремя поряд¬ками совершенно различных явлений, так что одно каче¬ство принимает форму трех разных качеств, разветвляется на три качества просто по различию количества, в каком обнаруживается: количественное различие переходит в ка¬чественное различие. …
Но разные предметы различаются между собою своею способностью обнаруживать известные общие им качества
221

в очень различных количествах. Например, железо, сере¬бро, золото обнаруживают очень значительное количество того качества, которое называется тяжестью и мерилом которого у нас на земле служит вес. Воздух обнаруживает это качество в таком малом количестве, что только особенными учеными исследованиями оно открыто в нем, а каждый человек, не знакомый с наукою, по необхо¬димости предполагает, будто бы в воздухе вовсе нет тяжести. Точно так же думали о всех газообразных телах. Возьмем другое качество — способность сжи¬маться от давления. Без особенных средств анализа, даваемых только наукою, никто не заметит, чтобы жидкости сжимались от какого бы то ни было давления: кажется, будто бы вода сохраняет совершенно прежний объем под самым сильным давлением. Но наука отыскала факты, показывающие, что и вода в некоторой степени сжимается от давления. Из этого надобно заключать, что когда нам представляется какое-нибудь тело, не имеющее, по-видимому, известного качества, то надобно употребить научный анализ для поверки этого впечатления, и если он скажет, что качество это находится в теле, то надобно не твердить упорно: наши не вооруженные научными средствами чувства говорят противное, а надобно просто сказать: результат, полученный при помощи исследования предмета с нужными’ научными средствами, показывает неудовлетворительность впечатления, получаемого чувст¬вами, лишенными нужных в этом деле пособий.
С другой стороны, когда кажется, будто бы известный предмет имеет какое-нибудь особенное качество, которого будто бы совершенно нет в других предметах, то надобно опять исследовать дело научным образом. Например, нам кажется, что дерево имеет способность совершенно осо¬бенную, какой нет в большей части других тел: оно горит, а камень, глина, железо не горят. Но когда мы исследуем при помощи научных пособий процесс3 называемый горе-нием, то мы найдем, что он состоит в соединении некото¬рых элементов известного тела с кислородом; вместе с этим наука показывает, что в большей части так называе¬мых негорючих тел постоянно происходит точно тот же процесс соединения всех или некоторых из составных их частей с кислородом. Например, железо постоянно окис¬ляется, — на разговорном языке этот вид процесса назы¬вается особенным словом «ржаветь»; но наука открывает,
222

что ржавенье и горение соверщенно один и тот же про-цесс и что эти два случая его представляются различными для нашего впечатления только оттого, что в одном случае процесс происходит гораздо быстрее, гораздо интенсивнее, нежели в другом.
Отчего же теперь разные предметы имеют различную
величину интенсивности в обнаружении известного каче¬
ства при одинаковых условиях? Отчего камень в обыкно¬
венных житейских условиях обнаруживает очень сильную
степень качества, называемого тяжестью, а воздух не об¬
наруживает его иначе, как при пособии особенных науч¬
ных средств, увеличивающих проницательность наших
чувств? Отчего окисление железа происходит в обыкно¬
венной атмосфере гораздо медленнее, чем окисление
дерева, когда оба предмета положены в одну и ту же горя¬
щую печь? Наука говорит, что она еще не успела исследо¬
вать законов, от которых зависит эта разница в немногих
телах, остающихся в химии пока под именем простых, но
что во всех остальных телах, которые успела она разло¬
жить, эта разница происходит от различия в составе или
от различия состояний, в которых находятся составные
части сложного тела. Например, разнице между водою и
маслом или водяным паром и камнем соответствует раз¬
ница в составе этих тел. Разнице между углем и алмазом
соответствует то различие, что составные части угля нахо¬
дятся в некристаллизованном, а составные части алмаза в
кристаллизованном состоянии. Естественные науки заме¬
чают также, что простые или составленные из них слож¬
ные тела, входя между собою в химические соединения,
вообще дают в продукте тело, обнаруживающее такие ка¬
чества, каких не обнаруживали составные его части, когда
находились порознь. Так, например, из соединения в из¬
вестной пропорции водорода и кислорода образуется вода,
имеющая множество таких качеств, которых не было за¬
метно ни в кислороде, ни в водороде. Об этих комбина¬
циях химия замечает, что многосложные из них вообще
отличаются большею переменчивостью, так сказать, по-
движностью. Так, например, железная ржавчина, состоя¬
щая только из соединения железа с кислородом в очень
простой пропорции, очень постоянна, так что нужно дей¬
ствовать на нее чрезвычайно высокою температурою или
чрезвычайно сильными реагентами, чтобы произвести пе¬
ремену в этом теле. Но кровяной шарик, в котором желез-
223

ная окись служит только одним из элементов многослож¬ной химической комбинации с примесями разных других тел, например воды, никак не может долго сохранять сво¬его состава: он, можно сказать, не существует в постоян¬ном виде, как существуют частички ржавчины, а беспре¬станно изменяется, приобретая новые частицы и теряя прежние. То же надобно сказать о всех многосложных химических комбинациях: они имеют очень сильную на¬клонность существовать постоянным возникновением, воз-растанием, обновлением и, наконец, уничтожаться среди обыкновенных обстоятельств, так что существование пред¬мета, состоящего из таких комбинаций, состоит в беспре¬станном возобновлении частей и представляется непре¬рывным химическим процессом.
Многосложные химические комбинации, имеющие этот характер, одинаково обнаруживают его, находятся ли в так называемых органических телах или возникают и су¬ществуют вне их, в так называемой неорганической при¬роде. Еще не очень давно казалось, что так называемые органические вещества (например, уксусная кислота) су¬ществуют только в органических телах; но теперь извест¬но, что при известных условиях они возникают и вне органических тел, так что разница между органическою и неорганическою комбинацией} элементов несущественна и так называемые органические комбинации возникают и существуют по одним и тем же законам и все они одина¬ково возникают из неорганических веществ. Например, дерево отличается от какой-нибудь неорганической кисло¬ты собственно тем, что кислота эта — комбинация не мно¬госложная, а дерево — соединение многих многосложных комбинаций. Это как будто разница между 2 и 200 — раз¬ница количественная, не больше.
Итак, естественные науки видят в существовании орга¬нического тела, каково, например, растение или насекомое, химический процесс. Об этом явлении вообще замечают естественные науки, что во время химического процесса тела обнаруживают такие качества, каких совершенно не¬заметно в них при состоянии неподвижного соединения. Например, дерево само по себе не жжет; трут, кремень и огниво также не жгут; но