и телесной природы в человеке, тоже насчитыва¬ется множество. Но во всем этом господствует недоуме¬ние; сначала виною ему послужили грубые материалис¬ты; а потом и мечтательные идеалисты, опровергая их, впали в ту же самую ошибку. Мы намерены объясниться на этот счет подробнее, считая объяснение именно этого пункта самым необходимым для убеждения в важности, какую имеет здоровый организм, — не только для телес¬ной, но и для нравственной деятельности человека.
Начнем хоть с того, что замечать антагонизм между предметами есть дело совершенно естественное и неиз-
268
бежное при раскрытии в человеке сознания. Пока мы не замечаем разницы между предметами, до тех пор мы су¬ществуем бессознательно. Первый акт сознания состоит в том, что мы отличаем себя от прочих предметов, суще¬ствующих в мире. Уже в этом отличении заключается и некоторое противопоставление, и противопоставление это тем сильнее, чем более самостоятельности признаем мы за своим существом. Сознавши себя как нечто отдельное от всего прочего, человек должен прийти к заключению, что- он имеет право жить и действовать сам по себе, от¬дельной и самостоятельной жизнью. Но на деле он бес¬престанно встречает непреодолимые препятствия к ис¬полнению своих личных стремлений и, сознавая свое бес¬силие, но еще не сознавая ясно своей связи с общими за¬конами природы, ставит себя во враждебное отношение к ней. Ему кажется, что в природе есть какие-то силы, не¬приязненные к человеку и вечно ему противоборствую¬щие. Отсюда развивается мало-помалу понятие о темных силах, постоянно вредящих человеку. Между тем и бла¬готворная сила природы не может не быть замечена че¬ловеком, раз уже отличившим себя от нее, и, таким обра¬зом, вместе с понятием о темной силе является и созна¬ние силы светлой и доброй, покровительствующей чело¬веку. Вот начало того дуализма, который находим мы в основании всех естественных религий: Вишну и Шива, Ормузд и Ариман, Белбог и Чернобог и проч., и проч. служат олицетворением первоначальных понятий чело-века о силах природы. В дальнейшем своем развитии, со¬размерно с приобретением большей опытности челове¬чеством, общая идея распадается на множество частных и применяется ко всякому отдельному явлению. Таким образом, являются понятия о противоборстве света и мра¬ка, тепла и холода, моря и суши, земли и языческого не¬ба и т. д. Наконец, человек обращается от внешнего ми¬ра к себе и в своей собственной натуре тоже-начинает за¬мечать борьбу каких-то противоположных побуждений. Не умея еще возвыситься до идеи о всеобщем единстве и гармонии, он и в себе, как в природе, предполагает су-ществование различных, неприязненных друг другу, на¬чал. Доискиваясь, откуда взялись они, он, почти вполне еще находящийся под влиянием впечатлений внешнего мира, не задумывается приписать их происхождение тем же враждебным силам, какие заметил уже в природе. На-
269
ходя внутри себя какие-то неясные стремления, какое-то недовольство внешним, он естественно заключает, что внутри его есть какое-то особенное существо, высшее, не-жели то, которое обнаруживается в его внешней деятель-ности. Отсюда прямой вывод, что в человеке два враж-дебных существаг — одно, происходящее от доброго на-чала, — внутреннее, высшее; другое, произведенное злою силой, внешнее, грубое, темное. Таким образом, является то мрачное понятие о теле, как темнице души, которое существовало у до-христианских народов. Со времен хри-стианства, древний дуализм понемногу начинает исчезать и до некоторой степени теряет свою силу в общем созна-нии. Но старые понятия жалко было бросить схоласти-ческим мудрецам средних веков, и они ухватились за дуализм, как за неистощимый источник диалектических прений. В самом деле, — когда все просто, естественно и гармонично, о чем тогда и спорить? Гораздо лучше, если будет два начала, две силы, два противных положения, из которых можно исходить во всеоружии софизмов на поприще праздной диалектики. Эти-то премудрые схолас-тики и задержали общий здравый смысл, которому, ко-нечно, давно пора бы понять, что последняя цель зна¬ния — не борьба, а примирение, не противоположность, а единство, f…
В наше время успехи естественных наук, избавившие нас уже от многих предрассудков, дали нам возможность составить более здравый и простой взгляд и на отноше¬ние между духовной и телесной деятельностью человека. Антропология доказала нам ясно, что прежде всего — все усилия наши представить себе отвлеченного духа без вся-ких материальных свойств или положительно определить, что он такое в своей сущности, всегда были и всегда оста-нутся совершенно бесплодными. Затем наука объяснила, что всякая деятельность, обнаруженная человеком, лишь настолько и может быть нами замечена, насколько обна-ружилась она в телесных, внешних проявлениях, и что, следовательно, о деятельности души мы можем судить только по ее проявлению в теле. Вместе с тем мы узнали, что каждое из простых веществ, входящих в состав наше¬го тела, само по себе не имеет жизни, — следовательно, жизненность, обнаруживаемая нами, зависит не от того или другого вещества, а от известного соединения всех их. При таком точном дознании уже невозможно было
270
оставаться в грубом, слепом материализме, считавшем душу каким-то кусочком тончайшей, эфирной материи; тут уже нельзя было ставить вопросы об органической жизни человека так, как их ставили древние языческие философы и средневековые схоластики. Нужен был взгляд более широкий и более ясный, нужно было при¬вести к единству то, что доселе намеренно разъединя¬лось; нужно было обобщить то, что представлялось до тех пор какими-то отдельными ничем не связанными частя¬ми. В этом возведении видимых противоречий к естествен¬ному единству — великая заслуга новейшей науки. Толь¬ко новейшая наука отвергла схоластическое раздвоение человека и стала рассматривать его в полном, неразрыв¬ном его составе, телесном и духовном, не стараясь разоб¬щать их. Она увидела в душе именно ту силу, которая проникает собою и одушевляет весь телесный состав че¬ловека. На основании такого понятия наука уже не рас¬сматривает ныне телесные деятельности отдельно от ду¬ховных, и обратно. Напротив, во всех, самых ничтожных телесных явлениях наука видит действие той же силы, участвующей бессознательно в кроветворении, пищеваре¬нии и пр. и достигающей высоты сознания в отправле¬ниях нервной системы и преимущественно мозга. Отли¬чаясь простотою и верностью фактам жизни, согласный с высшим христианским взглядом вообще на личность человека, как существа самостоятельно-индивидуального, взгляд истинной науки отличается еще одним преимуще¬ством. Им несомненно утверждается та истина, что душа не внешней связью соединяется с телом, не случайно в него положена, не уголок какой-нибудь занимает в нем, — а сливается с ним необходимо, прочно и неразрывно, про¬никает его все и повсюду так, что без нее, без этой силы одушевляющей, невозможно вообразить себе живой че¬ловеческий организм, и наоборот (I, стр. 159—163).
Теперь уже никто не сомневается в том, что все ста-рания провести разграничительную черту между духов-ными и телесными отправлениями человека напрасны и что наука человеческая никогда этого достигнуть не мо¬жет. Без вещественного обнаружения мы не можем уз¬нать о существовании внутренней деятельности, а веще¬ственное обнаружение происходит в теле; возможно ли же отделять предмет от его признаков, и что остается от предмета, если мы представление всех его признаков и
271
свойств уничтожим? Совершенно простое и логичное объяснение фактов видимого антагонизма человеческой природы происходит тогда, когда мы смотрим на челове¬ка, просто как на единый неразделимый организм (I, стр. 165).
Укажем еще ‘ на замечательные факты, показы-вающие неразрывную связь, существующую между моз¬гом и умом или вообще духовной жизнью человека. Род занятий человека имеет влияние на состояние мозга. Ум¬ственная деятельность увеличивает его объем и укреп¬ляет его, подобно тому, как гимнастика укрепляет наши мускулы. …
Вообще, связь духовной деятельности с отправления¬ми мозга признана несомненною в сочинениях всех луч¬ших и добросовестнейших натуралистов. …
В организме человека нет ни одной части, которая су¬ществовала бы сама по себе, без всякой связи с другими частями; но ни одна из частей нашего тела не связана так существенно со всеми остальными, как головной мозг. Не входя ни в какие подробности, довольно сказать, что в нем сосредоточиваются нервы движения и чувствова¬ния. Понятно поэтому, в какой близкой связи находится деятельность мозга с общим состоянием тела. Очевидно, что всякое изменение в организме должно отражаться и на мозге, если не в мыслительной, то в чувствительной его части. Доселе еще физиологические исследования не объяснили вполне микроскопическое строение частиц и химический состав мозга, и, следовательно, нельзя еще сказать, какими именно материальными изменениями ор¬ганизма обусловливается та или другая сторона деятель¬ности мозга. Тем не менее дознано уже достоверно, что, кроме охранения мозга от повреждений, для его развития необходимы два главные условия: здоровое питание и пра¬вильное упражнение. …
Наблюдения над историею духовного развития чело¬века, несомненно, подтверждают мнение Бока3, показы¬вая, что, чем менее внешних впечатлений получал чело¬век, тем менее, $же круг его понятий, а вследствие то¬го — ограниченнее и способность суждения. Против этого положения возражают многие, утверждая, что понятия и суждения существуют в человеке при самом рождении и что иначе он ничем бы не отличался от животных, имеющих внешние чувства столь же совершенные, а ино-
272
гда и лучшие, чем человек. Кроме того, говорят, если бы все понятия приобретались из внешнего мира, то дети, взросшие под одними влияниями, должны бы быть оди¬наково умными. Такое возражение совершенно неоснова¬тельно; при нем упускается из виду то обстоятельство, что ощущение внешних впечатлений совершается не в самих органах чувств, а в мозгу; мозг же неодинаков у людей и животных и даже допускает некоторое различие в различных людях. …
Что человек не из себя развивает понятия, а получает их из внешнего мира, это, несомненно, доказывается мно¬жеством наблюдений над людьми, находившимися в ка¬ких-нибудь• особенных положениях. Так, например, сле¬порождённые не имеют никакого представления о свете и цветах; глухие от рождения не могут составить себе по¬нятия о музыке. Люди, выросшие в лесах, в обществе животных, без соприкосновения с людьми, отличаются дикостью и неразвитостью понятий (I, стр. 171—173).
Чувствования возникают в нас вследствие впечатле-ний, полученных от предметов внешнего мира. Но впе¬чатления эти только тогда могут быть нами сознаны, ко¬гда они подействовали на мозг. Иначе мы будем смотреть на предмет и не видеть; перерезанный нерв будет раз¬дражаем всеми возможными средствами, и мы не будем чувствовать боли, потому что нерв разобщен с мозгом. Отсюда очевидно, что всякое чувство, прежде своего отра¬жения в сердце, должно явиться в мозгу, как мысль, как сознание впечатления, и уже оттуда подействовать на организм и проявиться в биении сердца. Следова¬тельно, на чувство надобно опять действовать посредством мысли. …
Что касается до воли, то она еще более, нежели чув¬ство, зависит от впечатлений, производимых на наш мозг внешним миром. В наше время уже всякий понимает, что абсолютная свобода воли для человека не существует, и что он, как все предметы природы, находится в зависи¬мости от ее вечных законов. Кроме
