не утратила своей силы.
Цель человеческого развития — свобода и независимость. Независимость означает отсечение пуповины; независимость означает, что своим существованием вы обязаны только самому себе. Но возможна ли вообще столь радикальная независимость человека? Может ли он безбоязненно встретить свое одиночество и выстоять?
Беспомощно не только дитя, но и взрослый человек. «Против твоей воли тебя зачинают и против твоей воли тебя рождают, и против твоей воли ты живешь, и против твоей воли ты умираешь… и против твоей воли ты должен дать отчет Царю царей, Святому, Благословенно Имя Его» (рабби Элеазар ха-Каппар, Пиркей. Авот IV, 29).
Человек знает об опасностях и случайностях, грозящих его существованию, но ему нечем от них защититься. В конце концов старость и болезни одолевают его, и он умирает. Те, кого он любил, умирают до него или после него — и то и другое неутешительно. Человек не уверен в себе: его знания отрывочны. В своей неуверенности он ищет абсолютов, сулящих уверенность, за которой он может пойти, с которой может отождествиться. Может ли он обойтись без таких абсолютов? Не идет ли речь о выборе между абсолютами получше и похуже, то есть между абсолютами, способствующими или же препятствующими его развитию? Не идет ли речь о выборе между Богом и идолами?
В самом деле обретение полной независимости — задача неимоверно трудная. Даже преодолевая фиксацию на роде и почве, на матери и племени, человек продолжает цепляться за другие силы, в которых он черпает безопасность и уверенность: за нацию, за социальную группу, за семью или за свои достижения, за свою власть, за свои деньги. Порой он избавляется от отчуждения, настолько погружаясь в нарциссизм, что перестает чувствовать себя чужим в мире — ведь он сам и есть мир, вне и помимо которого ничего не существует.
Независимость не обретается за счет простого неповиновения матери, отцу, государству и так далее. Независимость не то же самое, что непослушание. Независимость возможна постольку, поскольку человек активно воспринимает мир, вступает с ним в отношения и так становится с миром одним целым. Нет независимости и нет свободы, пока человек не достигнет стадии полной внутренней активности и продуктивности.
Ответ, который дает Библия и более поздняя еврейская традиция, видимо, таков: человек действительно ничтожен и слаб, но он представляет из себя открытую систему, которая способна развиваться до тех пор, пока он не станет свободен. Для этого он должен быть покорным Богу, с тем чтобы суметь освободиться от своей фиксации на первичных связях и не позволить другому человеку поработить себя.
Но доводится ли понятие человеческой свободы до крайних своих последствий — до свободы от Бога?
В целом этого, несомненно, не происходит. Бог понимается в раввинистической литературе как верховный властитель и законодатель. Он — Царь надо всеми царями, и даже те законы, которым разум не находит объяснения, должны исполняться лишь потому, что их установил Бог. Хотя в общем картина именно такова, однако в талмудическом законодательстве и более поздней еврейской литературе имеются утверждения, свидетельствующие о тенденции, направленной на полную автономизацию человека — вплоть до того, что он станет свободным от Бога, или, по крайней мере, сможет относиться к Нему как к равному.
Полное выражение идеи о человеческой автономии можно найти в следующей талмудической притче:
В тот день [обсуждая ритуальную чистоту] рабби Элиэзер привел все мыслимые аргументы, но их не приняли. Он сказал им: «Если галаха на моей стороне, пусть докажет это рожковое дерево». После чего рожковое дерево вырвалось из почвы и взлетело на триста локтей вверх — иные утверждают, что на четыреста. «Рожковое дерево — это еще не доказательство» — возразили они. Он опять сказал им: «Если галаха на моей стороне, пусть это докажет ручей!» После чего ручей потек вспять. «Ручей — это еще не доказательство» — ответили ему. И вновь он воззвал: «Если галаха на моей стороне, пусть докажут это стены школы!» После чего стены школы наклонились, будто собираясь упасть. Но рабби Иошуа упрекнул их: «Почему вы вмешиваетесь, когда спорят ученые?» Поэтому они не упали — из уважения к рабби Иошуа, но и не выпрямились — из уважения к рабби Элиэзеру. И посему они и сейчас стоят наклонившись. Вновь рабби Элиэзер сказал им: «Если галаха со мной несогласна, пусть это докажет Небо». После чего Глас Небесный (Бат Коль) возвестил: «Что вы спорите с рабби Элиэзером, разве вы не видите, что во всех вопросах галаха на его стороне!» Но рабби Иошуа встал и воскликнул: «Она не на Небе!» Что он имел в виду? Рабби Иеремия сказал: «Тора уже была дарована на горе Синай; мы не обращаем внимания на Глас Небесный, ибо Ты уже давно написал в Торе на горе Синай, что человек должен подчиняться большинству»[16 — Рабби Элиэзер позднее подвергся отлучению (за то, что не принял юридических постановлений большинства, а не за ошибочные мнения). Глубоко человечную позицию, без тени фанатизма, занял по этому вопросу рабби Акива. Когда раввины решали, кто из них пойдет и уведомит рабби Элиэзера об отлучении, рабби Акива сказал: «Я пойду, а то пойдет кто-нибудь неподходящий и погубит целый мир» (т. е. причинит ужасное зло тем, что уведомит его бестактно и жестоко). Что же сделал рабби Акива? Он надел че лые одежды и завернулся в черное (знак траура, который должен носить отлученный). «Акива, — спросил его рабби Элиэзер, — что ж именно случилось сегодня?» «Учитель, — отвечал тот, — сдается мне, что твои товарищи от тебя отступились». После чего он [рабби Акива] тоже разодрал свои одежды, разулся, спустился [с кресла] и сел на землю, и слезы хлынули из глаз его» (Бава Меция 596).]. Рабби Натан встретил Илью-пророка и спросил его, что делал в тот час Святой Господь, благословенно будь имя Его?» Он смеялся (от радости) — отвечал тот, — и говорил: «Победили Меня сыны Мои, победили» (Бава Меция 596).
Улыбка Бога, когда Он говорит: «Победили Меня сыны Мои? выглядит парадоксальным комментарием к Его словам. Бога радует сам факт, что человек стал независим и более не нуждается в Боге, Ему нравится, что он побежден человеком: именно в таком смысле в Талмуде говорится: «Природа смертного такова, что когда его побеждают, он несчастлив, а когда побеждают Пресвятого, Он радуется» (Псахим 119а).
Как далеко отсюда до Бога, изгнавшего Адама и Еву из рая, потому что Он боялся, что они сами станут Богом!
Хасидская литература изобилует сходными примерами, проводящими идею независимости от Бога; порой она даже бросает Ему вызов. Так, рабби Элимелех из Лежайска сказал: «Богу любезно, когда его Цадики [хасидские учителя] опровергают Его»[17 — Цит. у L. Newman, The Hasidic Anthology (New York: Charles Scribner’s Sons, 1934): 134.].
Следующая притча показывает, что если Бог не выполняет своих обязательств, то человек может бросить Ему вызов в виде юридического иска:
Однажды на Украине приключился ужасный голод, и бедняки не могли купить себе хлеба. Десять раввинов собрались в доме «Шпольского старца» на сессию раввинского суда. Шполер сказал им: «У меня иск к Богу. По раввинскому закону, хозяин, покупающий еврея-раба на определенное время (на 6 лет или до юбилейного года) должен кормить не только его, но и его семью. Господь же в Египте приобрел нас, потому что Он говорит: «Ибо Мне сыны Израилевы рабы», а пророк Иезекииль объявил, что даже в изгнании Израиль продолжает быть рабом Божьим. Посему, Господи, я прошу Тебя слушаться Закона и кормить Твоих рабой и их семьи». Десять судей присудили в пользу рабби Шполера. Через несколько дней прибыл большой обоз с зерном из Сибири, и бедняки смогли купить хлеба[18 — J. Rosenberg, Tiferet Maharal (Lodz, 1912); цит. у L. Newman:56.].
То же настроение отражено и в другом рассказе, также повествующем с вызове, брошенном Богу:
Пришел к рабби Радвиллеру бедняк и пожаловался на свою нужду У Радвиллера не было для него денег, и вот, вместо подаяния, οι утешил его словами стиха (Прит. 3:12): «Кого Господь любит, тоге наказывает» [johiah]. А его отец, Злочевский маггид, услышал это и сказал сыну: «Воистину это недостойный способ помочь нуждающе муся. Этот стих надо понимать так: тот, кто любит Бога, долже! спорить с Ним. Он должен отстаивать свои права, говоря: «Почем] Ты заставляешь человека унижать себя и побираться, когда в Твое! власти, Господи, чтоб он жил достойно и имел все необходимое?»[19 — A. Kahan, Atereth ha-Zaddikim (Warsaw, 1924): 18–19, цит. у L. Newman: 132. (Глагол «johiah» может означать «наказывать», «карать», «доказывать», «укорять», «обличать» и т. д. — прим. ред.).]. Идея человеческой независимости выражается в следующих рассказах:
Бердичевский рабби сказал: «Мы читаем (Ис. 40:30): «Надеющиеся и Господа обновятся силой». Это значит, что те, кто, стремясь Господу, отдают Ему свою силу, взамен получат новую силу, что» служить Ему дальше»[20 — I. Berger, Esser Oroth (Warsaw, 1913): 59, цит. у L. Newman: 132.].
Любавичский рабби сказал: «В первый день праздника Бог приглашает нас отметить этот день веселья; на второй день мы приглашаем Господа веселиться с нами. Отмечать первый день повелел нам Бог; второй день учредили мы сами»[21 — Цит. у L. Newman: 176.].
Идея о том, что человек создан по образу Божию, ведет не только к мысли о равенстве Бога и человека или даже к мысли о независимости от Бога; из нее вытекает и то, центральное для гуманизма убеждение, что в каждом человеке заключается все человечество.
Примечания
1
Еврейские мудрецы несколько затруднялись объяснить использование множественного числа в предложении «сотворим человека», где, вопреки обычному согласованию, подлежащее Бог (Elohim) связано с множественным числом глагола «сотворим» (naaseh). Естественно, они хотели опровергнуть любое подозрение, что в этой формулировке может ставиться под сомнение идея единства Бога. Раши комментирует это место так: «Это учит нас, что Бог скромен; поскольку человек был сотворен наподобие ангелов, Он начал с того, что посоветовался с ними, хотя это могло быть понято так, будто Он сотворил человека с их помощью. Тем самым Писание сообщает нам, что больший всегда должен советоваться с малыми и испрашивать у них позволения». Идея Раши, что Бог советовался с ангелами, удивительна, если принять во внимание, что она полностью противоречит духу библейского рассказа, в котором Бог изображен правителем, ни у кого не ищущим совета. Раши, однако, отражает здесь представления более поздней эпохи, когда Господь уже не являлся самодержцем, — об этом этапе свидетельствуют фразы, где Бог советуется с человеком по поводу управления миром (ср. Сангедрин 386). В более архаичной версии сотворения человека отсутствует идея, что человек сотворен по образу
