народы перемещенные Сталиным. Вернул политзаключенных. Распустил интеллигентов. Иными словами, ввел в систему мощные ферменты дезорганизации. Катализаторы распада. Вспомним, что горбачевские интеллигенты так и называли себя — «дети ХХ съезда». Напомним наше главное правило: если один из элементов системы неустойчив, вся система неустойчива, а если этот элемент находится на более высоком иерархическом уровне, степень неустойчивости повышается пропорционально уровню. Почему сместили Хрущева? Да потому, что во-первых его оказалось возможно сместить без особого риска, а во-вторых, он стал неудобен для критического большинства членов ЦК. Слишком много молодых ввел. И не подстраховался. Молодежь обработала нужных людей, собрала Пленум, пока Хрущев мирно отдыхал в Пицунде и смотрел по ТВ репортаж о «запуске ракеты». Когда он прибыл на Пленум, его бывшие выдвиженцы и холуи, как и подобает подобного рода публике, дали волю своим эмоциям и чувствам, вот почему матерные выражения там доминировали над всеми другими. Новый генсек — Леонид Брежнев — понимал, что его власть еще более слабая чем у Хрущева, по сути, он всего лишь координатор коллективного органа — Политбюро. Как и любой человек выросший при Сталине, он был, что называется, «запуган навсегда». В 1957 году, на заседании ЦК он потерял сознание когда на него наорал Каганович. Даже в шутках его сквозила какая-то обреченность, притом, что он считается человеком веселым. Брежнев, этот типовой правитель «золотой осени империи», боялся любых потрясений и резких шагов, т. е. по идее должен был принимать активные меры к повышению устойчивости советской системы. Но это как мы знаем, требует либо ликвидации элементов вызывающих неустойчивость, либо сдерживания элементов посредством энергетической подпитки. Допустим, в неком спокойном городе NN появилась банда терроризирующая жителей и вызывающая у них панические настроения. У властей есть два пути. Первый — отловить и уничтожить банду, второй — договориться с ней. Вызвать на «стрелку» кого-нибудь из руководства и предложить, мол, давайте мы будем платить вам по 50 тыс. долларов в месяц, только вы никого не трогайте. Первый путь подразумевает однократные энергетические затраты, после чего устойчивость будет достигнута «навсегда», второй — затраты постоянные, тем более что аппетиты банды будут расти и уже скоро бандиты потребует не 50, а 100 тысяч в месяц. И если Хрущев балансировал между первым и вторым путем, то Брежнев пошел по второму. Не случайно ему устраивали беспрецедентно пышные приемы в кавказских и среднеазиатских республиках. Знали — приезжает их главный спонсор, главный меценат, главный благодетель.[447] Понимал ли это Брежнев? Наверное да, но что он мог сделать? Как любой монарх империи находящейся на закате, он жил по принципу: «после нас — хоть потоп». А вот лидеры «цветных» национальных образований жили будущим. Они были расово однородны, а получая энергетическую подпитку с белых республик, могли заниматься делами более сложными нежели ковроткачество, овцеводство и виноделие. Они могли начать планировать будущее, которого у них никогда бы не было, не попади они под арийское влияние. Именно поэтому они в массе своей спокойно пересидели перестройку, после чего уже формально объявили себя пожизненными президентами. Например, упоминаемый Шеварднадзе был хозяином Грузии (с небольшими перерывами) в 1972–2003 гг. За это время в Москве сменилось 6 генсеков-президентов. В Азербайджане и Казахстане по 2, в Киргизии и Туркмении — 3. Причем кавказско-среднеазиатские лидеры были похожи в своих действиях как близнецы-братья. Какая разница между Гейдаром Алиевым 30 лет правившим Азербайджаном и его сыном Ильхамом? А такая же как между «великим вождем» Ким Ир Сеном и «дорогим товарищем» Ким Чен Иром. Или чем отличается Кунаев от Назарбаева? Или Шеварднадзе, проводивший проамериканский внешнеполитический курс в бытность министром иностранных дел СССР и подаривший американцам нефтеносные районы возле Алеутских островов, от Саакашвили, проводящего тот же проамериканский курс, но теперь уже в рамках своей независимой банановой (простите, мандариновой) республики?[448] Т. е. лица могут меняться, но вектор движения государства остается неизменным. Как при Брежневе с Никсоном, так и при Путине с Бушем-юниором.
9.
Но такой паритет с цветными не мог продолжаться бесконечно, хотя казалось, что «времена застоя» будут длиться вечно, причем многим даже хорошо информированным оптимистам. Арийцы уже не помышляли о сопротивлении. Большинство из способных сопротивляться давно наполнили братские могилы от Кёнигсберга до Магадана. Была личная затаенная ненависть к системе, но возник и своеобразный устойчивый симбиоз индивида и государства. Государство не сильно давило, при этом гарантировало индивиду определенный минимум. СССР превращался в мещанское мелкобуржуазное государство без всякого потенциала. Без идеи. Без смысла. Пройдет еще немного времени и при Горбачёве будет выброшено на помойку само понятие государства. А потом будет логический финал — разгром без единого выстрела. По масштабам сопоставимый с последствиями большой войны. Будет даже нечто большее чем капитуляция. Но пока начинался 1977 год. Наступала тепловая смерть, выразившаяся в коллективном лике членов Политбюро, чей средний возраст давно перевалил за 70 лет. Эта смерть должна была отразиться в новой конституции, провозгласившей построение в СССР «развитого (с ударением на предпоследний слог) социализма», а в биологической части — создание «новой исторической общности людей — советского народа». Но примут конституцию позже — 7 октября. А раньше, в январе того же года, кремлевских старцев будет ожидать маленький «сюрпрайз» — в Москве произойдут события, после которых станет ясно, что «великий могучий Советский Союз», построенный «на ленинском подходе к национальному вопросу», даже не колосс на глиняных ногах, но типовое полуфеодальное образование работающее по принципу «вассал-сюзерен», причем сюзерен, формально являющийся главным, должен вести умелое лавирование во избежание разбегания вассалов, а сам «советский народ» — типичная фикция.
8 января 1977 г. в половине шестого вечера, в Москве взорвалась бомба в вагоне метропоезда между станциями «Измайловская» и «Первомайская». Это был первый инцидент такого рода в столице считающейся одной из самых безопасных в мире. Советский человек привык к тому, что теракты в основном происходят в разного рода «палестинах» и «штатах Джамму и Кашмир». А тут — в Москве! Информацию, понятное дело, скрыть не удалось, но названное число жертв — 5 человек убитых и около 30 раненных, представляется сомнительным, учитывая заполненность вагона и мощность взрывного устройства. Через полчаса прогремел еще один взрыв — в магазине, а еще через пару минут — третий, на этот раз взорвалась бомба заложенная в мусорный контейнер возле магазина находящегося на улице Ильинка, соединяющей Кремль, здание ЦК КПСС и КГБ. Нужно ли говорить, что теракты вызвали шок в высших эшелонах власти. К партийным геронтократам на некоторое время вернулась былая хватка, когда речь шла об их собственной жизни и смерти они, как ни странно, реагировали весьма и весьма резко, несмотря на возраст. Это ни какие-нибудь американские ракеты, здесь работают «местные», причем кто именно — не ясно! Тут же было собрано экстренное совещание МВД и КГБ СССР. На поиск были брошены самые отборные сыскари, ведь взрыв на улице по которой ежедневно проезжает чуть ли не вся партийная элита рассматривался еще и как прямой вызов властям!
Несмотря на то, что взрывы по оценкам экспертов организовали дилетанты, опрос сотен свидетелей ничего путного не дал. Мы не будем описывать уникальную и кропотливую работу сотен оперативников и контрразведчиков включившихся в это дело, скажем только, что предварительным итогом следствия стало заключение, что нити преступления могут тянуться в Армению, Литву или Западную Украину. Как только эти «узловые точки» обозначились, сразу была выдвинута основная (и правильная!) версия: взрыв есть выходка армянских, литовских или украинских националистов. Т. е. в СССР были люди понимающие «что к чему» и мыслившие в правильном направлении. Другое дело, что сделать они ничего не могли. А на дворе уже было начало октября, когда под громовые раскаты аплодисментов в Кремлевском Дворце Съездов была принята новая Конституция, и нелепое клише «уникальная историческая общность людей» пошло гулять по стране. Но те кто выдвигал «этническую» версию, понимали: «единый советский народ» — чушь собачья, его никогда не было и никогда не будет.[449] Потому что быть не может. Нам же, в силу нашего национально-расового положения, не дано понять, что чувствовали нацмены читая этот восхитительный бред про «единый народ», тем более что национализм (пока что без явного элемента русофобии) цвел при Брежневе во всех республиках самым пышным цветом. Видели ли это полумертвые и бледные «активные члены ЦК КПСС» оккупировавшие Кремль? Если мы и предположим что видели и даже понимали к чему это ведёт, что они могли реально предпринять? Ничего. Уже ничего. Никакой искусственной породы «советских людей» не возникло и не могло возникнуть, здесь наши «певцы евразийства» сильно-сильно ошибаются, пытаясь убедить нас в том, чего нет. Были деградировавшие белые «совки» утратившие всё арийское. Были усиливающиеся цветные, улыбающиеся, но держащие за пазухой нож. А гипотетическое «рождение евразийца» означает одно — смерть арийца, смерть славянина.
Следователи делали свое дело и еще через месяц сузили район поиска до одного города — Еревана. Туда тут же вылетела бригада из Москвы. Интересно, что в это же время, но в обратном направлении, ехали террористы, готовившие еще более масштабную серию взрывов к 7 ноября — годовщине коммунистического переворота.
Вот тут и началось самое интересное, ради чего, собственно, мы про это всё рассказываем. Армянские чекисты, которые вроде бы будучи частью «единого советского народа» должны были оказывать москвичам всю необходимую помощь, начали не то чтобы тормозить дело, но выполнять свои профессиональные обязанности без полагающегося перед более высокопоставленными коллегами энтузиазма. Террористы тем временем закладывали очередные бомбы, нет, не в Ереване, а опять в Москве, на этот раз на Курском вокзале — крупнейшем в Европе. Впрочем, бомба не взорвалась (говорят что сумку где она лежала украли местные воры и увидев что там, передали её курировавшим их вокзальным ментам), но утечка информации об этом неудавшемся теракте вызвала панику среди москвичей. Впервые после 1941 года Москву начали патрулировать усиленные наряды милиции, военные патрули, а тысячи людей в «штатском» следили за всей подозрительной ручной кладью и ее обладателями.
По оставленным в сумке с неразорвавшейся бомбой вещдокам, сыщики в кратчайшие сроки вычислили и задержали всех террористов. Как только стало стопроцентно очевидно что все трое — армяне, произошло весьма знаковое событие — начальнику следственной группы сделал звонок первый секретарь армянской компартии Демирчян и в ультимативной форме потребовал «остановить беспредел устроенный московскими следователями» в «его республике». Скорее всего, он пытался дозвониться и до Брежнева, но злые языки утверждают, что «Лёня» в это время в очередной раз релаксировал в реанимационной палате и никакого влияния
