образом, белый расизм можно рассматривать как очередную ступень прогресса, причем не только белых, но и всех землян, насколько бы смело на первый взгляд не звучало это утверждение.
Как и в случае с Реформацией истоки расизма шли с Англии. Почему? Здесь мы имеем несколько существенных причин. Прежде всего, уровень расовой чистоты англосаксов был выше чем у испанцев и португальцев, подвергшимся массовому смешению с арабами во времена их господства на Пиренеях. Во вторых, англичане, начавшие свою колониальную эру, уже были протестантами, пусть и не столь целостными как немцы или голландцы. Они отдавали себе отчет в том, что может быть Бог и всемогущ, но он далеко. А здесь они сами в чем-то боги. И если испанцы с португальцами убивая одну половину индейцев, обращали в католичество и начинали тут же смешиваться с другой, то протестанты с подсознательным стремлением на собственный божественный статус со своими подопечными индейцами ничего подобного не делали. Они сначала скупали у них земли за ширпотреб стоивший в Европе копейки и могущий удивить разве что прибывшего из Азии цыгана, потом начали их оттеснять, сначала—за Арканзас, потом—за Миссисипи, параллельно ведя беспрецедентный геноцид. А после заперли остатки «красной расы» в резервации на малопригодных землях, где те пребывают до сих пор. И никаких вам воплей о «правах человека» и «праве наций на самоопределение». Нет, практичные васпы увековечили память множества исчезнувших (из-за геноцида) племен, назвав в их честь вертолеты, и автомобили, все эти «блэк чероки», «чинуки» и «ирокезы», сняв про «чингачгуков» и «инчучунов» фильмы и введя их в историю, где эти уничтоженные племена ежедневно оставляют «информационные следы».
Позитивный арийский ум требовал научного обоснования всего что происходит. Почему везде кроме Европы мрак и отсталость? Ведь и то и другое — человеческие категории. Не бывает ведь отсталых животных или отсталых растений. Есть полезные и бесполезные для нас. Есть опасные. А отсталых—нет. С людьми дело обстояло по-иному. Сейчас усиленно продвигается тезис, что якобы все народы на момент прихода европейцев переживали бурный рост, как раз и остановленный белыми захватчиками. Но никаких следов роста нам не предъявляется. Упорядочивание идет во всём и вот уже экономист Адам Смит выдвигает концепции свободного рынка и конкурентной борьбы за существование на этом рынке. Идеи Смита развивает Томас Мальтус публикующий свой самый известный труд (An Essay on the Principle of Population as it affects the Future Improvement of Society, with remarks on the Speculations of Mr. Godwin, M.Condorcet, and other Writers), который сейчас называют просто «Опыт о народонаселении». Изучая экономику Англии, уже тогда ставшей мастерской мира, Мальтус показал, что капиталистическая система будет идти «в разнос» так как если производство продуктов питания растет в арифметической прогрессии, то рост населения — в геометрической, от этого разрыва, по его мнению, происходила тотальная бедность большинства населения. Тогда это было весьма необычно, ведь считалось, что непрерывный рост популяции увеличивает мощь государства, создавая резерв для промышленности и армии. Чуть позже Мальтус ввел понятие предела роста населения к которому оно приближается и при котором все же может существовать, не скатываясь в болезни, войны и эпидемии, предвосхитив появление теорем об устойчивости открытых систем. Сейчас нам кажется странным читать эти выводы, зная что население Англии в два раза больше чем при Мальтусе, а уровень жизни выше, наверное, раз в сто. Но Мальтус оперировал экономикой страны как закрытой системой, он видел Англию как самодостаточное государство, полностью обеспечивающее себя и адекватное чисто своих граждан всем необходимым, вот почему он был первым, кто категорически выступил против экономической иммиграции, т. е. привлечения иностранных рабочих для усиления экономики.[45] Может быть за это его так ненавидят современные либералы, придумавшие ярлык «мальтузианец» и записавшие его в один ряд с «гитлером» и прочими «человеконенавистниками». В реальности, Англия стала открытой системой. Захватывая колонии и бесконтрольно вывозя оттуда богатства, она могла поддерживать высокий экономический рост и организовывать масштабный сбыт готовой продукции, что требовало все большего и большего количества рабочих рук. Мальтус был прав в глобальном масштабе; действительно бедность стран третьего мира во многом объясняется их перенаселенностью, хотя и там рост популяции стремится к прогнозируемому пределу. Теории Мальтуса и Смита не противоречили, а как бы дополняли одна другую, просто первая уделяла больше внимания социальному аспекту, вторая — экономическому. В них уже наличествовали такие знакомые сейчас словосочетания как конкурентная борьба на свободном рынке, выживание наиболее приспособленного конкурента, регулирование численности субъектов свободного предпринимательства и т. п. Но опять таки не было ответа: какая сила направляет конкуренцию в позитивное русло? Ведь все что происходит, обуславливается теми или иными причинами. Да, конкуренция это средство, но к той ли цели оно ведет? О целях мы поговорим ниже, а сейчас перенесемся на физический фронт.
2.
Минорные настроения части физиков вызванных обнаружением «невидимой», но всесильной энтропии и страхом перед ее «разрушающими» свойствами совсем не разделяли биологи. За пять лет до Клаузиуса с энтропией и Маркса с «Капиталом», было опубликовано еще одно сочинение. И тоже в Англии. Естествоиспытатель Чарльз Дарвин, завершив многолетнее кругосветное путешествие в ходе которого он изучал закономерности развития животного и растительного миров, публикует эпохальный труд «Происхождение видов». Это имя, имя родоначальника теории эволюции посредством естественного отбора и борьбы за существование всем хорошо известно. Но мало кто знает, что Дарвин обожал и Смита и Мальтуса, подробнейшим образом изучив их труды. Именно с книги Мальтуса «О народонаселении» Дарвин взял термин «борьба за существование». По Мальтусу в конечном итоге конкуренция должна была привести к «гармонии цен и количества произведенных товаров», но такой расклад предполагал бы остановку или резкое снижение динамики развития «гармоничного общества», тот самый аналог термодинамической тепловой смерти или (как это ни кажется парадоксальным!) марксовского коммунизма.[46] Дарвин понимал, что должен быть некий движок, позволяющий живым существам если и не развиваться, то, во всяком случае, не деградировать. Ведь было точно известно что растительный и животный мир все время усложнялся во времени, это доказал другой человек — Ламарк — бывший в отличии от наших англичан французом и католиком, что, кстати отразилось на его концепции. Сам Дарвин говорил: «Я хорошо помню поворот дороги, где я понял, что при борьбе за существование благоприятные признаки имеют большую тенденцию к сохранению в неблагоприятных условиях. Теперь я, наконец, обладаю теорией и можно работать дальше».[47] С этого момента он превращается в последовательного атеиста. Сегодня только незначительное число самых продвинутых знает полное название дарвиновского сногсшибательного сочинения «On The Origin Of Species By Means Of Natural Selection, Or The Preservation Of Favoured Races In The Struggle Of Life» («Происхождение видов посредством естественного отбора и выживание избранных рас в борьбе за существование»). Причины замалчивания второй части сродни тем, по которым Бронштейна-Троцкого и Гольдштейна-Володарского называют «русскими революционерами». В общем, в современных изданиях и ссылках вы никаких «избранных рас» не обнаружите. Тема табуирована. Но гений всегда смотрит на десять шагов вперед. Тем более что книга отнюдь не о расовом противостоянии.
Католическая мысль, впрочем, тоже не стояла на месте, хотя и развивалась в несколько ином контексте, нежели протестантская. Католик, даже самый интеллектуализированный, точно знал: Бог есть. Его законы абсолютны и как бы мы не старались, их не удастся поколебать ни в коей мере, им можно только подчиняться. С Богом можно играть в самые смелые игры, но правила всегда устанавливает Он. Здесь шло самое большое различие мысли католической и мысли протестантской. Любая настоящая протестантская доктрина всегда претендовала на некую Вселенскую универсальность, что неизбежно вело к исключению из нее Бога, если не сразу, то по прошествии времени. Стоит ли удивляться, что множество лучших протестантских умов скатилось в атеизм и антихристианство. Здесь нет ничего плохого, они подняли интеллектуальную планку до высоты которую не могли взять, их атеизм тоже был всего лишь протестом, защитной реакцией на собственную слабость. Самый вопиющий пример — Ницше. Заметим, что протестанты не дали миру ни одного вождя, они производили лишь когорты политических менеджеров действующих только в коллективе. Гитлер, Наполеон, Муссолини, и более мелкие—Франко, Хорти, Селазар, Пилсудский— католики. Ленин и Сталин — православные. Впрочем, на раннем этапе, в эпоху становления Реформации вожди у протестантов были, возьмем тех же Лютера, Кальвина или Цвингли, но… они — продукт католического мышления, они — изначальные католики ставшие протестантами.
Интеллектуальные продукты католиков не столь оглушительны как творения протестантов, но у них у всех есть основа, которую, как показывает время, не сдвинуть. Сила католиков — это их опыт, их интуиция, собственно за счет этого они и держатся. Мы говорили о Дарвине. Он — англичанин, пуританин и протестант (позже — атеист, что вполне типично для протестанта). Его теория эволюции показывает способ. Способ, по которому двигалась биологическая эволюция, во всяком случае, до появления человека. Этот способ не допускает ни малейшего влияния Бога, все прекрасно описывается и без него.[48] Даже сейчас практически нереально точно оценить масштаб этого произведения. А тогда это была такая бомба, взрыв которой заглушил вой мракобесов на много-много лет. Ни католическая, ни православная, ни тем более исламская, буддистская, негритянская и вообще неарийская мысль не смогла бы родить ничего подобного, вот почему дарвинизм на тот момент был, наверное, высшим достижением. Серьезных аргументов против, у них не находилось, особенно когда народ начал массово увлекаться раскопками, отыскивая скелеты гигантских пресмыкающихся и невиданных животных, возраст которых явно превышал 5–7 тысяч лет отведенных клерикалами как исходный срок начала жизни и про которых Библия не говорила ни слова. Только после выхода «Происхождения Человека» они дружно набросились на сэра Чарльза, пытаясь доказать что человек ни в коем случае не мог произойти не только от нелепых и смешных тварей под названием «обезьяны», но и от общих с ними предков.[49] Нелепые и смешные, как водится, кричали громче всех. Можете быть уверены: если бы Дарвин обосновал происхождение человека из тигров или львов, возмущенных криков было бы гораздо меньше. Концепция Дарвина имела свои ограничения. Она показывала метод благодаря которому тот или иной вид мог приспособиться и существовать в данной среде, но не объясняла начала процесса зарождения жизни (что, впрочем, выходило за ее рамки) и выставляла процесс усложнения как сугубо пассивный: природа-де просто отбраковывает особи не вписывающиеся в ее конкретные условия в конкретный момент времени. В этом была своеобразная фатальность, ведь ясно, что если бы динозавры или птеродактили появились бы сейчас, мы бы не дали им умереть с голодухи, как 65
