позже — революционное изобретение — лук. Теперь можно было поражать противника с большого расстояния. Сейчас мы дошли до такой степени развития, что можно уничтожать десятки, если не сотни миллионов, выжигать целые страны, сидя в теплом и удобном бункере и просто нажимая кнопки. А затем получать из космоса качественные фото с изображение обработанной местности. И личные характеристики нажимающего не имеют никакого значения. Это может быть человек или недочеловек, черный или белый, атеист или верующий, здоровый или смертельно больной, урод или альфасамец. Характеристики уничтожаемых также не важны, тот кто нажимает кнопки в бункере может и не знать куда полетят ракеты, а если даже и узнает, то вряд ли будет испытывать разного рода угрызения: когда смерть, пусть и массовая, гуляет где-то далеко, с бункера, заставленного цветными LC-дисплеями, она воспринимается не более чем элемент компьютерной игры. Можно ли это считать нормальным? Кто воспользуется триумфальными достижениями интеллектуалов? Вам может показаться, что главные враги белой расы — цветные, но это не может считаться правильным. Главные враги белого — другие белые, белая система вообще, точнее — системные ошибки и изъяны в ней существующие. Вот потому-то цветные в ней так удобно себя чувствуют, и если вам она обеспечивает просто существование, то им — рост. Более того, низкий уровень системности белых позволяет цветным перехватывать рычаги управления. Вот мы и подошли к ситуации, когда не можем больше доминировать, кроме как над себе подобными. Цветные это тоже чувствуют. И действуют. Сообразно обстановке.
Интеллектуалов можно сравнить с культурными героями, они давали людям средства позволяющие забираться все выше и выше по лестнице прогресса. Но культурный герой, в своем радикальном воплощении, ни во что кроме себя не верит. Его действие — это бунт против Бога, это сознательное нарушение существующих представлений, это сознательная работа на рост энтропии. Интеллектуалы всё время имели некую подсознательную мечту и она состояла в том, чтобы подойти к Богу вооруженным, считалось, что так нам будет легче получить то, что мы хотим. Мы хотели знаний и мы их получали, затем с помощью полученных знаний мы получали другие знания и так далее. Философы, с небольшим запаздыванием по отношению к полученным знаниям, пробовали объяснить сущность бытия, осмыслить происходящие процессы, но особенность нашего времени в том, что объяснить всё будет с каждым днем все труднее и труднее, в эпоху «конца времен» на поле выходят все игроки, даже те, про которых давно забыли. Используется не только всё самое передовое, но и реанимируются древние доктрины, в общем, для Последней Битвы собираются все резервы и излишне говорить, что Битва не будет идти по каким-то заранее установленным правилам.
Пока что этого видеть не хочется. Контуры будущей Битвы замазываются ослепительным сиянием люминесцентных ламп гигантских магазинов и хотя с одной стороны очевидно, что интеллектуальный прогресс нас совершенно явно убивает, с другой стороны — в нём удобно. И хотя все его критикуют, никто добровольно от него не откажется. Более того, даже самые отсталые индивиды верят в интеллект, они верят (причем эта вера пока вполне обоснована!) что завтра мы будем жить еще лучше, что всё больший объем работ будут выполнять машины, что медицина победит-таки все болезни, научится продлевать молодость и жизнь вообще, что появятся новые продукты и новые развлечения. Для достижения подобной цели индивид готов почти на всё. Он готов больше работать, главное чтобы работа была не слишком грязная и тяжелая, он готов к тому, что его государство будет накрыто мощной полицейской вертикалью, он готов перейти на искусственную питьевую воду, он готов дышать воздухом через кондиционер с озонированием, он готов лежать на пластмассовой траве под пластмассовыми фикусами и пальмами завешанными пластмассовыми кокосами, загорать не на солнце, а под ультрафиолетовыми лампами, купаться не в отравленных реках и морях, а в экологически чистых (как ему говорят) хлорированных голубых бассейнах, он готов жрать генетические модифицированные продукты, он готов ограничить свою свободу до уровня отсека в офисе и личной квартиро-ячейки за которую будет расплачиваться всю жизнь и не факт что расплатится. Он готов связать себя бесчисленными табу, нарушить которые боится больше всего, ибо за это следует самое страшное наказание — изгнание из системы, отторжение от энергетического и (самое главное!) информационного канала. Он впадает в стресс, если неожиданно заканчивается счет на мобильном телефоне и в длительную не проходящую депрессию с явным суицидальным оттенком если его выбрасывают с работы, ведь он за всё должен. Он решает свои эмоциональные проблемы с помощью таблеток, которые глотает по любому поводу. Это дешевле всего и не требует энергетических усилий. Нет, мы не говорим что все сейчас живут именно так. Но то, что всё большее и большее число людей втягивается в этот мертвый мир — несомненно, а для многих это мечта чуть ли не с раннего детства. Оруэлл, давая свою рецензию на «Майн Кампф» писал: «Социалист огорчается, застав своих детей за игрой в солдатики, но он никогда не сможет придумать, чем же заменить оловянных солдатиков; оловянные пацифисты явно не подойдут. Гитлер, лучше других постигший это своим мрачным умом, знает, что людям нужны не только комфорт, безопасность, короткий рабочий день, гигиена, контроль рождаемости и вообще здравый смысл; они также хотят, иногда, по крайней мере, борьбы и самопожертвования, не говоря уже о барабанах, флагах и парадных изъявлениях преданности. Фашизм и нацизм, какими бы они ни были в экономическом плане, психологически гораздо более действенны, чем любая гедонистическая концепция жизни».[504] Был ли он прав? Если у кого-то есть сомнения, настоятельно рекомендую вспомнить одно из правил главной и пока что еще свободной информационной империи — интернета, сформулированное Майком Годвином в 1991 году: «As a Usenet discussion grows longer, the probability of a comparison involving Nazis or Hitler approaches one» («когда дискуссия в интернете длится долго, вероятность сравнения с нацизмом или Гитлером стремится к единице»). Иными словами, аскетический мрачный национал-социализм вероятнее всего оказывается последним аргументом. Он не идеален и может даже не оптимален, но его все помнят, ибо он — зафиксированная нереализованная возможность стать сверхчеловеком.
4.
Война будет, можете даже не сомневаться. Её можно считать предопределенной на 100 % из-за ограниченности ресурсов. И самое разумное что можно предложить — уже сегодня начать к этой войне готовиться. Создавать «мобы» и базы в лесах и горах. Обзаводиться оружием, — во время бифуркации документов у вас никто не спросит, главным «документом» будет сам факт его наличия. Контролировать собственную энтропию во всех аспектах. Работать только для себя и для своей расы. Помогать только своим. Готовить перспективную молодежь. Война, это ведь, в общем, игра, но не совсем обычная. Под определение игры она попадает потому, что является суммой ходов — ваших и вашего противника. Худший вариант — война всех против всех, он возможен, но практика показывает, что такая война не может продолжаться долго, так как энергетические возможности одного человека или небольшой группы людей существенно ограничены. И отработать стратегию такой войны сложнее всего. В более реальном случае, в войне больших групп объединенных тем или иным признаком, нужно придерживаться определенной стратегии, во всяком случае, повышающей шанс на победу. Примером типовой игры-войны могут служить шахматы. Смотрите сами: количество фигур у игроков изначально одинаково и расставлены они одинаковым образом. Театр военных действий — 64 клетки шахматной доски. Единственное видимое преимущество одной из сторон, это то, что белые ходят первыми, но с позиции теории современных шахмат, это преимущество только кажущееся: с одной стороны оно дает вам возможность сделать ход первым, с другой, этот ход видит противник. Поскольку все фигуры ходят по строго определенным правилам на ограниченной площади, то все возможные комбинации там можно просчитать, а значит и подобрать оптимальную стратегию позволяющую вам по крайней мере не проиграть. Это доказано тем, что машина уже обыгрывает лучших гроссмейстеров. И шахматы, как таковые, нам интересны только потому, что наш мозг все эти комбинации контролировать не может, иначе вся игра превратилась бы в простое передвигание фигур, с заранее предсказуемым (ничейным) результатом. Но даже на уровне такой строго регламентированной игры, можно показать по каким принципам достигается победа. Винер по этому поводу пишет: «В общем случае игровой автомат может быть использован для автоматической реализации любой функции, если этот процесс подчинен четко выраженному критерию эффективности. В шашках и шахматах этот критерий сводится к выигрышу, достигаемому согласно установленным правилам. Правила эти, в корне отличные от норм доброжелательности, просты и безжалостны. Это не вызывает сомнений даже у тех одаренных детей, которые способны уловить дух этих правил, мимолетно прослеживая события, развертывающиеся на шахматной доске. Игрок может порой испытывать сильные сомнения относительно выбора лучшего пути к победе, но у него нет ни малейших сомнений в том, нужно ли выигрывать или проигрывать».[505] В реальной войне, в реальном противостоянии, вся эта схема выдерживается. Арийцы побеждали именно тогда, когда у них не было сомнений в необходимости победы, хотя они могли спорить по поводу оптимального движения к этой победе, когда все их войны велись «просто и безжалостно». По мере накопления энтропии и избыточности внутри расы, их степень свободы существенно сузилась, теперь каждое действие тормозилось различными ограничениями, количество которых росло и продолжает расти. Т. е. арийцы и сейчас могут победить кого угодно если будут использовать свое военно-технологическое преимущество в полном объеме, но злой парадокс состоит в том, что использовать они его не могут. Избыточные и высокоэнтропийные им этого сделать не дадут. Арийцы сейчас напоминают неопределенность типа «бесконечность умноженная на ноль». Вот поэтому мы и говорим, что главный враг расы находится внутри, а не вовне её. Представьте, что во время матча за шахматную корону, внутренний голос чемпиона мира начал бы ему говорить: «не трогай чужого коня, это жестоко!» или «не ставь шах, это не толерантно по отношению к противнику, он ведь тоже человек!» и чемпион бы начал этому голосу повиноваться. С каким результатом закончилась бы игра? Так вот, сейчас таких «внутренних голосов» внутри расы куда больше чем тех, которые подсказывают что нужно побеждать любым энергетически выгодным способом. Перефразируя Винера, точнее — заменив слово «машина» словом «раса», можно сказать, что когда вы ведете войну и настраиваете расу так, чтобы она играла на выигрыш, вы получите его — если получите что-либо вообще, — но при этом раса не обратит ни малейшего внимания на любые соображения, за исключением тех, которые, согласно установленным стратегиям, приводят ее
