социальной сфере возник институт семьи. Это было актом высокой степени упорядоченности, ведь известно, что пожизненная привязанность к одному человеку — одно из важнейших арийских качеств. Энтропия любви всегда равна нулю, ибо любовь четко фиксирована по отношению к одному человеку и всегда стопроцентно определена. Нельзя любить двоих или четверых. Можно не любить никого. Таким образом, преодолевался полный хаос сексуальных отношений и обеспечивались условия для поддержания здоровой социальной среды.
2. В «биологии» были запрещены близкородственные браки, что гарантировало расу от целого букета генетических заболеваний и вырождения. Понятно, что древние ничего не знали про негомологичные хромосомы и генетику вообще, но их представления проверялись самым лучшим и универсальным прибором — временем. Они видели, что потомки от близкородственных браков получаются неадекватными биологическому качеству социума и их приходится уничтожать. Не лучше ли, не гуманнее ли запретить такие браки?
3. В «этике» — запрещались сексуальные извращения — гомосексуализм, секс с животными и, по-видимому, секс с представителями небелой расы, уже тогда приравненной к животным. Опять-таки, сейчас в эпоху когда «быть геем модно», а «любовь к гомосекам общенародна», когда гомики чуть ли не оптом провозглашаются «элитой», бытует мнение запущенное самими же гомосеками, дескать, их преследовали потому, что такой тип «секса» не способствовал деторождению. Да уж, железная гей-логика! Наверное, сейчас их не преследуют потому, что они способствуют деторождению? Однако все выглядело несколько по-другому. Детей тогда рождалось много. Очень много. И умирало почти столько же. Естественный отбор. Вот почему численность населения практически не росла. Вряд ли 2–3% гомиков (это число, по-видимому, стабильно) могли бы как-то исправить или наоборот испортить ситуацию, нет. В детях как таковых недостатка не было, проблемой скорее было их выживание, а женщины отрабатывали свой биологический максимум — 9-11 детей. Просто уже тогда знали и видели, что гомосеки несут в себе разлагающее начало, несут в себе мораль не совместимую с поступательным движением социума. Более того, они склонны объединяться в группы преследующие свои интересы. Вспомним современные гей-кланы в театральной сфере, шоу-бизнесе и т. д. Что-то в них было отталкивающее и это чувствовалось, даже притом, что они не оставляли потомства и отсеивались тем же естественным отбором. Не знаю что с ними делали, но наверняка тоже уничтожали. Факт остается фактом: везде, где гомосеки выходили на передний план, очень быстро наступал тотальных хаос, рушились империи, обесценивались базовые ценности, наблюдалась деградация нравов и т. п. Негативные последствия смешения с животными (бестиальный грех) были замечены не сразу, что внесло в биологию арийского социума изменения, последствия которых мы ощущаем до сих пор.[88]
4. В «эстетике» — возникло искусство. Рисунок, давший начало живописи; ритмические движения, ставшие основой музыки, танца и поэзии; скульптура и архитектура.
5. В «технике» — были изобретены средства позволяющие концентрировать энергию на малой единице площади — острые наконечники в «механике» и навыки управления огнем в «термодинамике». И действительно, зачем долго и нудно закидывать попавшее в ловушку животное камнями, если можно просто проткнуть его острым наконечником? Затем возникли средства позволяющее концентрировать энергию и передавать ее на расстояние, речь, прежде всего, идет о луке, изобретение которого коренным образом изменило жизнь тогдашнего человека, резко упростив добычу пищи, а способность тетивы издавать звук легла в основу всех струнных инструментов. Так любимые нами гитары, рояли, скрипки, арфы, — все идут от обычного лука.
5.
С первобытным строем ошибочно принято отождествлять коммунизм, но сходство здесь только внешнее и только по нескольким неключевым пунктам. Что интересно, первобытный период, особенно фазу его разложения, довольно серьезно изучали апостолы коммунизма — Маркс и Энгельс, причем уже в их трактовке коммунизм должен был стать завершающим этапом организации человечества, некой высшей и предельной его формой, оптимальнее которой нет, потому что быть не может.[89] Как апологеты спирального развития цивилизации, они понимали, что коммунизм должен воспроизводить схему первобытной общины, схему начала истории, но на более высоком уровне. Здесь, в общем-то, вопросов нет. Приходится удивляться другому — как люди называющие себя диалектиками, могли допустить мысль, что люди в глобальном масштабе могут достигнуть устойчивой и оптимальной формы развития отношений, которая устраивала бы если и не всех, что исправлялось оптимизацией (т. е. уничтожением недовольных), то, во всяком случае, подавляющее большинство. Действительно, первобытные отношения отчасти напоминали по букве и духу коммунистические, но тогда это обуславливалось некой общей исходной точкой, стартом человечества и Маркс это уловил, собственно здесь и не требовался большой ум, хотя арийские модели коммунизма, предложенные Мором и Кампанеллой[90] еще за несколько столетий до него, были куда более реалистичны, они сохраняли минимум динамизма, а значит — могли развиваться. Но будем помнить, что первобытный строй был именно первым этапом системной организации и от него ушли. Ушли, чтоб никогда к нему не вернуться. Не далеко от Маркса ушел и Ницше. Вспомним, как его Заратустра приходит к людям, откатившимся в результате глобальной чумы к подобию первобытного состояния, и начинает вещать им «истины». С позиции теории функционирования систем, можно сказать, что от него даже не ушли, с него свернули. И сворачивание было обусловлено накоплением в первобытном социуме избыточной энтропии, что обуславливалось сильным расслоением индивидов по критериям. Человечество выиграло первую битву с природой — оно гарантировало себе выживание, а это создавало предпосылки для начала накопления избыточного элемента. Так чуть позже возникли рабы и рабовладельцы.
Теперь мы можем обозначить исходные краевые условия, при которых существование коммунистической системы было бы теоретически возможно.
а) все составляющие коммунистического социума должны иметь равный интеллектуально-биологический статус б) все без исключения должны сохранять эволюционный потенциал, иными словами — непрерывно совершенствоваться. Заметим, что эти два условия должны выполняться «сами собой», без всякого давления государства, ведь его отмирание спрогнозировал Маркс. Но само собой ничего не происходит. Таким образом, дарвинизм отметается в принципе, а ламаркизм выставляется как бы следствием коммунизма, т. е. и в том и в другом случае, причина ставится в зависимость от следствия, что невозможно.
в) понятие «собственность» должно отсутствовать даже на уровне инстинкта, что предполагает не только общность таких неодушевленных вещей как средства производства или предметы личного обихода, но и полное разрушение института семьи.
г) психология и система мышления всех составляющих общества должна полностью вписываться в подобный расклад д) в обществе не должно существовать избыточности («кто не работает, тот не ест»).
е) для обеспеченного в долговременной перспективе существования коммунистического общества, оно должно стремиться к минимальному производству внутренней энтропии, что, в свою очередь, предполагает жесткий контроль потребительского рынка.
ж) устойчивое существование коммунистических отношений возможно только в глобальном масштабе. Опять-таки возникает вопрос — куда сбрасывать энтропию? В космос?
Показательно, но как раз это Маркс понимал. Отсюда претензии на мировое господство высказанные уже в «Манифесте», мысль о том, что «все должны работать» и т. д.[91] Относительно первых четырех пунктов заметим, что их «преодоление» должно было (по Марксу) произойти через эволюцию отношения к собственности. Теперь посмотрим на меры, которые необходимо было бы провести для создания коммунистического базиса. Видно, что условие «а» входит в противоречие с условием «б». Нет, конечно можно достичь какого-то предварительного равного статуса между всеми составляющими коммунистического социума, но вот как обеспечить их одинаковый эволюционный рост? Начнется расслоение. И здесь только один выход — давить сильных, тянуть слабых. Стоит ли удивляться, что по этому пути пошли строители коммунизма во всех странах, тем более что статус индивидов изначально очень сильно различался. И если в моноэтнических странах, таких как Венгрия, Польша или даже Китай, это не имело слишком катастрофических последствий, то в мультирасовом и многонациональном СССР последствия такой работы были по сути дела фатальны — нацмены и межвидовые гибриды стали фактическими хозяевами жизни паразитирующими на организме здоровых арийских народов, лучшие представители которых уничтожались и подавлялись все годы коммунистического строительства. Скажем больше: нацмены составляли костяк всех элитных профессий, разве что кроме военных.[92] Последствия — серьезное отставание «совка» во всех сферах, доминирование нацменов, перекачка ресурсов в их пользу. Крах СССР мгновенно отбросил их к той стадии, в которой они находились в момент когда к ним пришли белые — к первобытной и феодальной, но ими оказался профильтрован и белый организм.
Напомним, что стабильное состояние общества — это, в идеале, состояние полного энтропийного равновесия, а в реале — состояние минимума производства энтропии, что в переводе на коммунистический расклад подразумевает отсутствие всяких возмущающий воздействий, любое из которых может стать непреодолимым. СССР как многонациональная страна не мог пойти по такому пути, для сохранения устойчивости его правителям требовалось выдерживать баланс между интересами национальных групп, которые непрерывно росли. Вот и получилось, что сила нацменов непрерывно увеличивалась, в то время как мощь базовых государствообразующих славянских народов падала, ибо за их счет перераспределялись ресурсы. Стоит ли удивляться, что «империю порвали»? Так что Маркс был прав, коммунизм — это общество без рас, наций и религий. Или наоборот, с одной расой, одной нацией и одной религией. Такой религией и пытались сделать коммунизм. А нацией — «историческую общность людей — советский народ», так было записано в последней конституции СССР.
Интересно и то, что если мы выбросим условие «б», иными словами, допустим, что эволюционного потенциала как такового не будет, расслоение пойдет по другому пути — по пути деградации. Подобная ситуация была и в момент начала разложения первобытной общины — кто-то продолжал эволюционировать, но кто-то начал деградировать, во всяком случае до того уровня, который всё же обеспечивал ему возможность выжить. Т. е. условие «б» — невыполнимо. Люди должны иметь цель. Какая цель строителя коммунизма? Вкусно пожрать? Жить в хорошей квартире? Но чем тогда его цели отличаются от типичного буржуазного набора целей и ценностей? Осознание этого факта неприятно удивило в свое время советскую диссидентку троцкистского толка Валерию Новодворскую, арестованную за разбрасывание листовок «революционного содержания». «Я ожидала, что в Лефортове полно политзаключенных, что кроме политических там вообще никого нет. Кем еще будет заниматься КГБ? Я не знала, что мы, политические, не составляем ежедневное меню охранки, но только лакомство на десерт. А повседневная пища, завтраки, обеды и ужины — валютчики, крупные взяточники, расхитители». Она совершенно права — коммунизм везде заканчивался всеобщим воровством.[93]
Условие «в» входит в противоречие со всеми условиями, так как затрагивает не только основы системы, но и основы биологии конкретного арийской индивида, единственная здоровая цель которого — доминирование во всех сферах. В закрытой системе это опять-таки предполагает структурирование общества по тем или иным параметрам, в частности, по базовой раскладке «садисты-мазохисты». А поскольку оптимальным можно считать только равное разделение этих
