в будущем победят не те кто больше знает и даже не те кто сильнее, но те, кто больше понимает, те кто видят связь между явлениями, те кто видят связи вообще. И сейчас те, кто больше понимают должны действовать так, чтобы круг понимающих расширялся, чтобы те, кто представляет качественный расовый материал начали понимать хоть что-то, ибо можно знать всё или просто очень многое, но при этом не понимать ничего. Это — почти стопроцентная гарантия поражения.
4.
Понятно, что система организации наших знаний тоже должна подчиняться Закону Необходимого Разнообразия. На индивидуальном уровне это в общем можно считать не нуждающимся в доказательстве. Любая статистика покажет, что человек более умный и более образованный, как правило имеет статус выше, нежели тот, что смог окончить только школу, не говоря о тех, кто ничего закончить не смог. Всегда ли так было? В общем-то, да. В древнем мире и в средние века образованные люди вообще составляли некий золотой фонд, ибо их было предельно мало. Они, бывало, становились жертвами мракобесия, но все же статус их был высоким. Монах умеющий читать, считался высокообразованным. Астрономы, химики или инженеры, вообще казались полубогами. Сейчас статус образованного человека понижен, в первую очередь из-за того, что образованных стало слишком много, но в свою очередь, это оборачивается положительным эффектом — практически любой действительно умный человек может получить адекватное образование, как через учебное заведение, так и самостоятельно. Но — это внутри расы.
Однако на уровне всей арийской расы, как субъекта межрасового противостояния, у многих может создаться впечатление, что Закон не работает. Почему мы проигрываем по всем направлениям? Почему ублюдки, еще вчера влачащие первобытные формы существования в первобытных лачугах и мечтавшие только о том чтобы более-менее сытно поесть, играючи проникают в белый мир и уже захватывают в ряде стран ключевые позиции? Как это согласуется с законом Росса Эшби? В чем их «разнообразие»?
Согласуется. Причем самым прямым образом. Но чтобы понять как именно согласуется, приведем сначала небольшой пример из жизни растений. Нас как-то не удивляет тот факт, что если прекратить ухаживать за полем засеянным пусть даже самой отборной пшеницей, через некоторое, причем весьма небольшое время оно зарастёт чем попало, в основном — сорными травами непригодными ни для чего. Более того, качество самого зерна может ухудшаться от поколения к поколению, хотя полное исчезновение ему вряд ли будет угрожать, как никак все растения что мы употребляем в пищу существовали за много десятков миллионов лет до нас, а вся история сельского хозяйства это всего лишь попытки оптимизировать тот или иной вид для собственного максимального удобства. Т. е. пшеничное поле оказавшись в окружении разнообразного растительного мира и, безусловно, уступая ему в разнообразии, начинает этим разнообразием «уничтожаться», до тех пор пока не будет достигнуто новое равновесие — на поле будет произрастать некоторое количество зерна и некое количество других растений. Здесь мы имеем пример открытой системы, но очевидно, что если мы как-то блокируем попадание на наше подопытное поле семян и спор других растений, то никакого вытеснения пшеницы не произойдет, система окажется закрытой. При всем этом, только законченный идиот может сказать, что пшеница хуже чем сорные травы, хотя при «лобовом» применении дарвиновского подхода напрашивается именно такой вывод. Сорняки-то мы специально не сажаем и никак за ними не ухаживаем, но они растут сами и часто обладают поразительной живучестью — ведь сколько времени тратится на разработку всё новых и новых инсектицидов, но проблема не решена. Однако Дарвин здесь не причем. Пшеница, как разновидность злаковых, возникла однажды и с тех пор неизменно существовала успешно выдержав и борьбу за существование и естественный отбор, т. е. базовые пункты дарвиновской концепции. Она тоже существовала до нас, единственное что мы сделали — доупорядочили её до требуемых нам сортов и увеличили наши посевные площади за счет других растений. Но вспомним, что Дарвин и дарвинисты были одними из первых кто заявил, что биологические виды принципиально отличаются тем, что способны работать на уменьшение энтропии и первым в этом процессе стоит человек. А уменьшение энтропии — это упорядочивание или, в общем случае, переупорядочивание. Пока мы есть, мы будем выращивать пшеничные поля и делать всё для того, чтобы никаких альтернативных культур там не росло, когда наше влияние исчезнет, пшеница займет ту нишу, на которую её выведут дарвиновские законы. Собственно, похожую схему мы приводили в последней главе первой части, иллюстрируя последствия потери тотального доминирования человека над животными миром.
Теперь объясним это всё на расовом уровне. Вообще, расовое противостояние тоже можно рассматривать как игру. Ведь что такое любая игра? Игра— это последовательность ваших действий и ответов на ваши действия противника. То, что мы привыкли считать традиционными играми, например шахматы, карты, домино, футбол или кулачный бой стенка на стенку, ведётся по установленным правилам, за которыми следит судья или сами игроки. Нарушение их ведет к конфликту, хотя часто позволяет победить. Известно ведь множество случаев, когда решающие матчи выигрывались из-за того, что игрок забивал гол подыгрывая себе рукой, а судья этого не замечал или делал вид что не замечал. Про шулерские приемы в картах я вообще молчу. И так далее, практически по всем играм. Т. е. если вы играете строго по правилам, а ваш противник без правил, он может победить и с чисто научной точки зрения в этом нет ничего аморального, выйдя из рамок «правил» он повышает свое разнообразие относительно вас, даже будучи игроком гораздо более худшим чем вы. Нет, мы не призываем играть в спортивные или логические игры без правил, их смысл-то как раз и состоит в том, чтобы победить по правилам. Но расовое противостояние — это игра где нужно просто победить. Как угодно. Любыми способами. По правилам или без правил. Ибо шанса отыграться не будет. Поэтому тот, кто ограничивает себя правилами, принципиально обречен на поражение. Отсюда вывод: о правилах и морали в расовом противостоянии можно забыть. И то и другое может работать только для внутренних потребностей арийской системы, опять-таки, если это нужно. А. Тарас в своей книге «Боевая Машина» пишет: «… жизнь в нашем несовершенном мире далеко не игра и не спорт. В ней по-прежнему плохо соблюдают все правила за исключением одного: кто-то обязательно становится жертвой. Для меня важно чтобы после схватки на земле оставались лежать другие, но не я… Для того чтобы выжить хороши любые средства, любые приемы, любые хитрости. Меньше всего имеет значения красиво вы действуете в бою или коряво, работаете «по школе» или каким-то диким способом, ведете себя по-рыцарски или «подло». Важен только результат и его цена. Все остальное—пустая болтовня. Исходя из этого можно дать определение: Самозащита—это использование человеком любых приемов и действий помогающих ему сохранить свои права, имущество, здоровье и жизнь в ситуациях реального, а не условного нападения». В заключении он отмечает, что противостояния прикладного, а не спортивного характера (а мы рассматриваем именно такой случай) «… правил не признают, на традиции тоже не склонны обращать внимание, там главное — эффективность…»[222]
Победителей не судят, наоборот судят победители. Нюрнберг состоялся только потому, что Гитлер проиграл. А если бы выиграл? Кто бы назвал его преступником? Кто бы обвинил лидеров Третьего Рейха в «преступлениях против человечества»? Наоборот, на «черную скамью подсудимых» сели бы Сталин со своими «членами Политбюро» и Черчилль с компанией. И в преступники бы записали их. И «доказуху» бы предъявили — благо было что: и Катынь, и Дрезден, и Гамбург, и безумные запасы вооружений захваченные в июне 41-го у границ СССР. Туда, а не во всякие «аушвицы» и прочие «бухенвальды» водили бы туристов. Это еще раз показывает, что юридический закон — всего лишь отражение статуса-кво и ничего более. Что с его позиций нет преступников и преступлений, но есть победители и побежденные, сильные и слабые.
В первой части мы уже говорили о том, какую негативную роль в жизни арийской расы играет т. н. «закон». По сути он — камень привязанный к ее ногам, резко снижающий степень свободы, а значит — степень разнообразия. Он понижает статус сильных и повышает статус слабых, вот мы и имеем в финале процесса триумф недочеловеков. Но белые недочеловеки — это наша внутренняя энтропия, о ней мы еще будем говорить, сейчас же мы остановимся на цветных.
Цветной, попадая в белый социум, совсем не теряется как элемент своей системы. Он, если и вынужден соблюдать законы написанные белыми, то только пока они могут гарантировать его безопасность, иными словами, пока его разнообразие меньше чем разнообразие внешней белой среды. Когда цветных становится сколь либо заметное количество, они образуют внутреннюю подсистему, стремясь подняться в статусе путем адаптации белой среды, ибо стать такими как белые они принципиально не могут. Я не раз наблюдал системы, состоящие из одного цветного и множества белых и могу констатировать, что поведение цветного было образцовым. Но когда цветных становилось хотя бы несколько (трое-четверо против 20–30 белых) положение резко менялось. Теперь уже они стремились адаптировать белых под себя. Получалось это или нет — не важно. Главное — стремление.
Вот почему все, все без исключения действия цветных, сводятся к понижению качества белых. Здесь идет в ход всё — от формально запрещенных взяток чиновникам и торговли наркотиками, до вполне легальных ресторанов «национальных блюд» и сексуальных связей с белыми. Кому-то может показаться непонятным, как ресторан «арабской кухни» может подорвать статус белых? А очень просто. Смотрите сами — если белые проживут всю жизнь так и не отведав яств приготовленных арабскими или прочими цветными поварами, их качество от этого никак не пострадает. Никак. А теперь допустим, что цветные открыли ресторан в белом городе, но в него ни один белый не заходит. А цветных в городе почти нет. Что будет с таким рестораном? Правильно, он разорится. Т. е. их статус понизится, а белые деньги окажутся потраченными внутри своей системы. Цветные могут оказаться расторопнее и организовать ресторан готовящий блюда местной кухни — так они адаптируются к враждебной себе среде. Более того, они могут на некоторые должности нанять белых. Это— более сложный ход, но теперь уже ход не меньшей сложности потребуется и от самих белых — прежде чем зайти в ресторан, необходимо будет выяснить кто его хозяин. А вы хоть раз пытались это выяснить? Такое требование кажется сложным, но помните — Закон Необходимого Разнообразия фундаментальный. Он никогда не нарушается и если вы будете делать вид что его
