умозрительным. Стремление однозначно детерминистски, рационально объяснить мир и человека в нем оставляло на периферии философской мысли античности целый пласт явлений человеческой жизни, что не могло не привести к недооценке иррационального фактора как в природе человека и его поведении, так и в общественной жизни и историческом процессе.

Столкнувшись с иррациональным в природе и поведении человека, расширением его морально-субъективной сферы, античные мыслители по-разному объясняли конечные причины и действия человека. В целом же характерный для них однозначный детерминизм, лежащий в основе их учений о непосредственном сцеплении причин и действий человека в конечном мире, имел сильный крен в сторону телеологических воззрений.

Для древних греков мир и человек как неотъемлемая часть природы был космосом, рационально постижимой мерой, гармонией, упорядоченным строем вещей, поэтому и «слово» и «разум» не были для них только субъективным достоянием человека, а выражали самое природу вещей. Вместе с тем по мере углубления в сферу субъективности философы все больше задаются вопросами о причинах человеческих поступков, природе человека, особенностях человеческого сознания, об отличии человеческой души от окружающей природы и т. п. Намечались основные линии решения одних из самых важных для человека вопросов, общим для этих решений было то, что все они не выходили за рамки рационализма, циклической концепции природных и общественных процессов.

Решая проблему иррационального в природе человека, Платон представляет человеческую душу разделенной на разумную, рассудительную и неразумную части. Философ объявляет чувственное знание мнимым знанием, подлинное знание — это, по его мнению, знание непреходящего мира идей, и доступно оно только разуму. Поэтому Платон нисколько не сомневался в господстве разумной части души над двумя другими ее частями, он уподобляет разум возничему, умело управляющему двумя конями, один из которых «рассудителен и совестлив… Его не надо погонять бичом, можно направлять его одним лишь приказанием и словом», а другой»… еле повинуется бичу и стрекалам».

Аристотель и его ученики, так же как и Платон, почитали разум, но вместе с тем понимали и необходимость изучения иррациональных факторов в поведении человека и общественной жизни. Однако Стагирит и его последователи, изучая бессознательное в человеке, в конечном счете отвернулись от этой — малопонятной греческому гению — «бездны».

Наиболее крайним проявлением греческой рационалистической традиции, приведшей к закономерному поражению античного логоса-разума в столкновении с христианской иррационально-религиозной верой в первые века нашей эры, стала философия стоиков, отрицавших иррациональное в принципе — как в мире, так и в человеке. Стоики вслед за Аристотелем считали, что существует один-единственный мир, судьбу которого, как и каждого человека, определяет безликий бог-логос, частью которого может быть разум человека. Так, Зенон, основатель стоицизма, утверждал, что человеческий ум не просто подобен божественному, но есть сам бог, часть божественной субстанции в ее чистом или деятельном состоянии.

Таким образом, однозначный детерминизм окончательно превращался в их учении в телеологическое воззрение на природу мира и человека. Действие неумолимой судьбы-логоса исключает какую-либо свободу, в том числе и свободу человеческой воли. Свобода возможна только для отдельных людей, героев-мудрецов, осознавших неумолимое действие судьбы. Отсюда и деление стоиками людей на мудрецов и глупцов, духовно свободных и рабов.

Стоики не интересовались изучением человека, каков он есть, они направляли свое внимание на создание картины человека, каким он должен быть, исследовали его возможность стать мудрецом. «Бесстрастный» разум мудреца, возвышаясь над всеми печалями и горестями жизни, делает человека счастливым. Зенон и Хрисипп придерживались мнения, согласно которому моральное совершенство нисколько не зависит от природных склонностей человека и привитых ему привычек, а исключительно от умственных упражнений, его интеллектуальных усилий, позволяющих быть «безразличным» к жизни и смерти, славе и бесславию, богатству и бедности, болезни и здоровью.

Против воззрений Зенона и Хрисиппа, в частности утверждений о возникновении страстей из ложных суждений, выступил Посидоний. Последний считал, что воззрения Хрисиппа и Зенона противоречат как моральному опыту, так и наблюдениям, свидетельствующим о врожденности многих черт характера. Он считал, что иррациональные страсти и зло присущи человеку, неразумной части его души. Однако критика Посидония не имела успеха.

Стремление античных мыслителей, начиная с Гомера и кончая Аристотелем, последующими греко-римскими творческими деятелями, рассматривать с рационалистических позиций природу человека, особенно его морально-субъективную сферу, недооценка иррационального фактора как в самой природе человека и его поведении, так и в общественной жизни и историческом процессе — явились одними из основных идейно-духовных причин падения античной философии и культуры. Иная ценностная ориентация, мировоззренческие установки и познавательные ре-гулятивы приходят на смену им в христианские средние века. Насколько важным и решающим в жизнедеятельности человека «языческая» античность считала мышление, стремление к знанию и пониманию, настолько же определяющим, главным в жизни средневекового христианина стала молитва, беззаветная вера, вера в бога как живого и личностного существа.

Ф. X. Кессиди

ДОСОКРАТИКИ[68]

Анаксимандр[69]

Плутарх Strom. 2 (из Феофраста) (А 10)[70]… Первоначально человек произошел от животных другого вида, так как прочие животные скоро начинают самостоятельно добывать пищу, человек же один только нуждается в продолжительном кормлении грудью. Вследствие этого первый человек, будучи таковым, никак не мог бы выжить.

Аэций V 19,4 (А 30). Анаксимандр говорит, что первые животные родились во влаге и были покрыты колючей чешуей; по достижении известного возраста они стали выходить на сушу и (там), когда начала лопаться чешуя, они в скором времени изменили свой образ жизни (перев. Г. Церетели).

Симплиций phyc. 24, 13 (изФеофраста «Мнения физиков «) (В I). Из тех (стихий), из которых рождаются все сущие (вещи), в те же самые (стихии) они разрушаются по необходимости. Все они воздают друг другу справедливое возмездие за оказанную несправедливость по определенному порядку времени (перев. мой. — Ф. К.).

Ксенофан[71]

Атеней X 413 F (В 2)… Наша мудрость гораздо лучше силы людей и лошадей. Но это совершенно бессмысленный и несправедливый обычай — отдавать предпочтение телесной силе перед полезной мудростью.

Климент Strom. V 110 (В 15). Но если бы быки, лошади и львы имели руки и могли бы ими рисовать и создавать произведения (искусства), подобно людям, то лошади изображали бы богов похожими на лошадей, быки же похожими на быков, и придавали бы (им) тела такого рода, каков телесный образ у них самих (каждые по-своему).

Стобей Eсl. I 8 (В 18). Не от начала все открыли боги смертным, но постепенно, ища, (люди) находят лучшее.

Аэций (Феодорит) IV 5 (В 27). Ибо из земли все (возникло) и в землю все обратится в конце концов.

Секст adv. math. VII 49 (В 34). Итак, что касается истины, то не было и не будет ни одного человека, который знал бы ее относительно богов и относительно всего того, о чем я говорю. Ибо если бы даже случайно кто-нибудь и высказал подлинную истину, то он и сам, однако, не знал бы (об этом). Ибо только мнение — удел всех.

Гераклит[72]

Секст adv. math. VII 132 (В I).[73] Хотя этот логос существует вечно, непонимающими бывают и прежде, чем услышат <о нем>7, и услышав впервые. Ибо, хотя все совершается согласно этому логосу, они выглядят несведущими, когда приступают к таким словам и делам, какие я излагаю, различая каждое по его природе и объясняя, в каком оно находится состоянии. От остальных же людей, <исключая названных>, скрыто то, что они делают бодрствуя, подобно тому как они забывают и то, что делали во сне.

Секст adv. math. VII 133 (В 2). Хотя этот логос <для всех> общий, большинство людей живет так, как будто имеет свое собственное разумение.

Альберт Великий de veget VI (В 4). Если бы счастье заключалось в телесных удовольствиях, счастливыми назвали бы мы быков, когда они находят горох для еды.

Климент Strom. IV 16 (В 24). Павших в бою чтут боги и люди.

Климент Strom. V 60 (В 29). Лучшие люди одно предпочитают всему: вечную славу среди смертных <людей — тленным вещам>; толпа же насыщается подобно скоту.

Климент Strom. V 105 (В 30). Этот космос, <один и тот же для всего сущего>, не создал никто из богов, никто ни из людей, но всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерно воспламеняющимся и мерно угасающим.[74]

Климент Strom. VI 16 (В 36). Душам смерть — воде рождение, воде же смерть — земле рождение; из земли же вода рождается, а из воды — душа.

Диоген IX 1 (В 40). Многознание уму не научает.

Диоген IX 7 (В 45). По какой бы дороге ты ни пошел, пределов души не найдешь: столь глубок ее логос.

Диоген IX 7 (В 46). Самомнение — падучая болезнь.

Ипполит reful. IX 9 (В 50). Не мне, но логосу внимая, мудро согласиться, что все едино.

Ипполит Ref. IX 9 (В 53). Война — отец всего, царь всего; одних она выявила богами, других — людьми, одних она сделала рабами, других — свободными.

Оригенс. Cels. VI 42 (В 80). Следует знать, что война всеобща и что правда — борьба и что все происходит через борьбу и по необходимости.

Плутарх Coriol. 22 (В 85). Трудно бороться со страстью: ведь всякое желание сердца исполняется ценою души.

Плутарх de E 8 (В 90). Все обменивается на огонь, и огонь — на все, подобному тому как золото — на товары и товары — на золото.

Полибий adv. Colot 20 (В 101). Я вопрошал самого себя.

Полибий XII 27 (В 101а). Глаза — более точные свидетели, чем уши.

Порфирий kД4(В 102). Для бога все прекрасно, хорошо и справедливо, а люди одно считают несправедливым, а другое справедливым.

Секст adv. math. VII 126 (В 107). Глаза и уши — плохие свидетели для людей, имеющих варварские души.

Стобей Flor. I 176 (В 110). Людям не стало бы лучше, если бы исполнилось все, чего они желают.

Стобей Flor. I 178 (В 112). Разумение — величайшая добродетель, и мудрость состоит в том, чтобы говорить истину и поступать разумно, воспринимая вещи согласно их природе.

Стобей Flor. V 7 (В 117). Пьяный, ведомый ребенком, шатается и не замечает, куда идет, ибо влажна его душа.

Стобей Flor. V 8 (В 118). Сухая, сияющая огненная душа мудрейшая и наилучшая.

Стобей Flor. IV 40, 23 (В 119). Нрав человека — его демон.

Парменид[75]

Диоген IX 22 (А 1, 22). Он сказал, что философий две: одна — сообразно истине, другая — сообразно мнению… Критерием же истины он признавал разум. И ощущения не точны по его мнению.

Климент Strom. VI23 (В 3). Мыслить и быть — одно и то же.

Симпликий phys. 144, 29 (В 8,11). Сущее («то, что есть») должно быть всегда или никогда.

Симпликий phys. 144, 29 (В 8, 34–35). Одно и то же — мысль и то, о чем она мыслит. Без сущего мысль не найти.

Алкмеон[76]

Аэций IV 17, 1 (А