рекомендуют применять в подобных случаях.
Нездоровое расширение рынка. Распираемый практикой кредитования под паразитический ссудный процент финансовый пузырь для обеспечения своей устойчивости, которая, разумеется, всегда получается сугубо временной, требует введения в кругооборот рынка всё большего и большего числа активов. Когда такое включение начинает противоречить изложенным в главе 4 проявлениям здравого смысла, в экономике и в обществе возникают и крепнут нездоровые явления.
Очень рельефно они проявляются в попытках организации и поддержания земельного рынка, которым сионисты предлагают заменить предлагаемый в главе 4 рынок прав целевой аренды земли. В обосновании своей позиции сионисты приводят наукообразную ложь самых разных цветов и оттенков, в частности, объясняя все неудачи сельского хозяйства в нашей стране именно отсутствием частной собственности на землю.
На самом деле данный вопрос, разумеется, намного сложнее. Здесь следует отметить, что аналогичное ранее говорили о неудачах нашей промышленности, предлагая способ лечения в виде её полного перевода в частные руки.
Промышленность, в подавляющем большинстве, как известно, уже давно стала частной. Вот только на качестве её работы в лучшую сторону данный шаг никак пока не отразился, ибо являющаяся предметом общественного договора частная собственность есть лишь один из инструментов решения экономических проблем, применяемый далеко не всегда.
Однако, навязанное сионисткой пропагандой мнение о частной собственности на землю очень распространено в массовом сознании. На первый взгляд убойным аргументом в пользу такой точки зрения является заявление о том, что владеющие землёй на правах частной собственности крестьяне и фермеры могут взять кредит под залог земли, в основном, для закупки семян и горюче-смазочных материалов для посевной, да и чувствовать себя будут хозяевами.
Удивляться здесь, собственно говоря, есть чему. Иногда слушая такие речи, начинаешь подозревать, что произносящие их лица серьёзно думают, что хлеб растёт на деревьях.
Дело в том, что все случаи неплатежеспособности предприятия сельскохозяйственного профиля, вследствие их специфики, можно чётко классифицировать. В принципе, проблемы здесь могут иметь следующее происхождение:
· неплатёжеспособность может возникнуть из-за неустойчивого финансового состояния потребителей;
· её могут породить высокие цены на основной капитал, например, технику для сельскохозяйственных работ;
· проблемы могут вызвать повышенные цены на горюче-смазочные материалы и/или, нередко являющиеся следствием перепроизводства, низкие закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию.
Во всех же остальных случаях проблем с реализацией востребованной жизнью продукцией сельского хозяйства, кстати говоря, унифицированной и потому легко находящей себе сбыт по адекватным ситуации ценам, быть не может. Как следствие, при договорной и финансовой дисциплине разорение сельского хозяйства, если не учитывать конкуренцию со стороны более дешёвого импорта в случае его наличия, вещь сама по себе невозможная.
Что же касается чувства хозяина, то оно, безусловно, вещь далеко не второстепенная. Впрочем, куда важнее быть уверенным в том, что всё заработанное тобою, тебе и достанется.
Собственно говоря, подобная уверенность и является основой любой экономической деятельности. Всё остальное по отношению к ней вторично.
Данный вывод, опирающийся на здравый смысл, как и следовало того ожидать, повсеместно подтверждается на практике. Например, в тех же США, «фермеры арендуют около 40% своих сельскохозяйственных угодий, большей частью у сравнительно состоятельных несельскохозяйственных владельцев»38.
Однако, такое положение дел, вопреки всем заявлением сионистов в отношении других стран, не привело к развалу американского сельского хозяйства. Как известно, сельское хозяйство США, если отчего и страдает, так только от излишков продовольствия, которые американское правительство постоянно пытается пристроить по всему миру.
Дело в том, что «в 1820г. каждый сельскохозяйственный рабочий производил достаточно продовольственных продуктов и сырья для того, чтобы обеспечить четырёх человек»39, а «к 1947 г. – около четырнадцати человек»40. Прогресс, как известно, не стоял на месте, и потому «к 1987 г. каждый фермер производил достаточно, чтобы обеспечить девяносто шесть человек!»41.
В результате, «растущая эффективность сельского агросектора «вытолкнула» рабочую силу из сельского хозяйства»42. Иначе говоря, она там была просто-напросто не нужна, и «как это ни смешно, в отрасли, которая долгое время ассоциировалась со словом «избыток», мы обнаруживаем, что наибольшим и самым существенным сельскохозяйственным «избытком» была численность фермеров»43.
Разумеется, главную роль в подобной метаморфозе сыграла отнюдь не частная собственность на землю, поскольку в 1820 г. она у фермеров в США была поголовной, а в конце XX в. они арендовали уже почти половину используемых ими посевных площадей. Главным фактором тут, конечно же, стала разносторонняя государственная поддержка, выразившаяся, в том числе, в проведении серии соответствующих научных работ прикладного характера.
Действительно, невозможно отрицать тот факт, что в американском сельском хозяйстве «большинство последних технических усовершенствований предпринято не фермерами»44. Ели говорить честно и по существу, то «они являются результатом финансируемых государственных программ развития научных исследований и образования, а также работы производителей сельскохозяйственной техники»45.
Источник агрессии. Вне всяких сомнений, перетекание ликвидности общества в пользу банковской корпорации при общепринятой в экономике практике кредитования под паразитический ссудный процент не может не привести к расслоению общества по получаемым доходам. Ране уже был описан явно взятый из жизни пример того, как использование технологии паразитического ссудного процента одним воспитанником практически мгновенно выделило его населения республики ШКИД в олигархи местного разлива, а остальных лишило пропитания.
Логическим следствием расслоения общества является создание рынков роскоши и пороков, на которые выходят все, кто не знает, куда потратить свои деньги, ибо объективно не существует возможностей их адекватного вложения. На противоположном полюсе создаются рынки самых непритязательных товаров для бедных сограждан.
Однако, и те и другие не только оказываются не столь уж и большими по своему потенциалу, но и не имеют внятной концепции развития из-за ограниченного характера внутреннего спроса, блокирующего поступательное развитие экономики. рынок попадает в ловушку, так как высокий уровень издержек не позволяет провести ему своими силами собственную модернизацию, а низкий внутренний спрос не даёт определённый надежды возместить затраты по обновлению в будущем.
Логичным следствием расслоения общества является рост социальной напряжённости и агрессивности в нём. Дисбаланс спроса вместе с ростом издержек, на которые относятся платежи по паразитическому ссудному проценту, не даёт возможности государству, даже, когда оно осознанно того хочет, проводить политику умеренной постоянной дефляции.
И тогда у агентов экономики появляются все возможности решать свои проблемы за счёт потребителя, перекладывая на него практически любые издержки. И вместо пытающейся удовлетворить желания потребителя конкуренции экономикой начинают управлять потребности производителей, ловко навязываемые ими своим покупателям.
В таких условиях операторы рынка начинают видеть устойчивость своего будущего не в его предвосхищении, а только в консервации текущего положения дел. Особенно такая тенденция заметна у монополий и олигополий, считающих, что, чем они крупнее, тем больше их конкурентоспособность.
В результате, из наиболее эффективной и рациональной формы организации бизнеса они превращаются в угрожающий существованию общества нарост. Будучи уже не в состоянии устойчиво существовать в условиях рыночной системы, они пытаются своё будущее тотальной скупкой всех обеспечивающих технологических цепочек.
Из-за связности экономики реализация такой политики рано или поздно приводит к захвату ими власти в государстве или, наоборот, к «национализации», то есть, переходу в государственную собственность, всей промышленности страны. Конечно же, исходя из вытекающего из древнеарийской философии принципа разделения стратегической и тактической деятельности, такой путь принципиально является бесперспективным, что и подтверждается развалом СССР.
Существует и иная попытка выхода из такого тупика, заключающаяся в приобретении колоний в качестве источника сырья для национальной промышленности и/или её рынка сбыта. На практике она тесно увязывается с подчинением государства интересам монополий и олигополий или национализацией отечественной промышленности, даёт выход внутренней агрессивности нации на сторону, но, как показывает история, также оказывается бесперспективной.
Дело в том, что все такие подходы, так или иначе, недопустимо сильно нарушают состояние эквивалентного обмена и подменяют интересы общества узкими интересами корпоративных групп, нередко объединённых либо по национальному признаку в многонациональном обществе, либо действенными родственными связями, либо как-то иначе, но весьма объективно. В первом случае созвучная прогресса тенденция проявления национальной индивидуальности вырождается в явный паразитизм одной нации над другой, способствуя возникновению и поддержанию межнациональной вражды.
Вырождение демократии. Вне всяких сомнений, расслоение общества приводит к выхолащиванию сущности почти всех демократических институтов. И потому, в современной экономике, организованной по лекалам официальной экономической науки, «всё чаще оказывается, что крупномасштабная организация индустрии становится угрозой как для экономической эффективности, будучи очагом монополистических форм хозяйствования, так и для демократии, будучи оплотом государственно-промышленных комплексов»46.
Дело в том, что появляются все условия для манипуляции волеизъявлением народа путём той или иной формы подкупа, если не всего населения, то значительной её части. Реализации таких шагов в значительной мере способствует сопровождающий расслоение народа рост социальной напряжённости, отражающий уменьшение возможностей по удовлетворению действительно необходимых для их существования потребностей у значительной части населения, погружаемого в пучину безысходности, и явно завышенная концентрация богатства в руках преуспевающей части общества.
В результате, сохраняя свою внешнюю форму, демократические институты в случае их наличия, а когда и другие властные конструкции, первоначально ориентируемые на защиту интересов народа, вырождаются. Рано или поздно по своей сути они начинают осуществлять меры по прикрытию различных форм олигархического правления.
Инфляция и деградация экономики. Вдобавок, паразитический ссудный процент создаёт всё условия для инфляционного взрыва в будущем. Чтобы не говорили по данному поводу сионисты, он просто оказывается отложенным до того момента, когда платёжеспособный спрос, ранее аккумулируемый в финансовом пузыре, и не до конца уничтоженный катастрофой на финансовом рынке, в ходе своего бегства не устремляется за покупками товаров.
А предпосылки для такого бегства возникают периодически в виде кризисов
