свою внутреннюю сущность и действительно превратились в кровавое поклонение идолам.
И на фоне таких бесчинств, безусловно, связываемую в истории нашей цивилизации впервые с иудаизмом пропаганду однобожия следует признать своевременной, а лежащую в её основе мысль – очень глубокой для своего времени идеей. И, всё же, смотреть надо не на извращения язычества, а на сохранившиеся вопреки всему в нём здравые идеи, которые и позволяли язычеству претендовать на статус религии знаний.
Иначе говоря, вопрос стоит не в извращениях, а в том, что знания были и для их передачи использовались системы письменности, известные задолго до появления современных европейских алфавитов. Ими являются руны, резы, черты, на которых, в частности, написаны знаменитые берестяные новгородские грамоты.
Самое примечательное, что никто не отрицает широкое распространение подобной письменности в далёкой древности. И, вместе с тем ортодоксальная наука хранит по данному вопросу упорное молчание, поскольку такой факт уже сам по себе подрывает устойчивость системы господства сионизма над человечеством.
Вместе с сохранившимися до наших дней памятниками прежних цивилизаций он доказывает, что реально прошедшая история человечества была, мягко говоря, непрямолинейной. К тому же, она весьма отличается от всего того, что пытаются представить общественности сионисты мощью всей созданной ими системы образования и ортодоксальной науки.
Разумеется, не стоит считать наших предков глупее нас. Ведь заявление о том, что в прикладном плане они знали меньше нас, вовсе не позволяет утверждать, что они были глупее.
Автор вполне согласен с тем, что до своих древнейших представлений о Мироздании, которые принято называть «предфилософией», человек в далёкие времена мог догадаться самостоятельно без чьей-либо помощи. Например, зная о неизменности чередования времён года, он вполне мог придти к заключению о том, что внутри внешне постоянно изменчивого мира находится неизменное начало и создать такой символ как свастику.
Видя из какого праха появляется всё живое и как после своей жизни в такой же прах уходит, люди могли придти к выводу о равенстве всех перед силой, управляющей развитием мира. Осознавая полезность субординации и, видя неравное положение живых существ в окружающем мире, они могли считать неравенство в Мироздании, но только между его объектами, а не перед Богом, неизбежным и вывести отсюда закон синархии.
Осознавая своё отличие от других животных, не говоря уже о косной неживой природе, и, понимая, что оно заключается в мыслительных способностях, человек вполне мог додуматься даже о концепции самосозерцающегося Брахмана. Конечно же, в отличие от прочих выводов древнеарийской философии, такая концепция неизменно сложнее, но, во всяком случае, как кажется автору, при достаточной проницательности до неё можно было дойти своим умом.
Впрочем, данный вопрос достаточно сложен, и тут, учитывая стоящий за познанием принцип сжимающихся отображений, а также его математическую подоплёку, ещё можно поспорить об интеллектуальных возможностях первобытных людей, пугающихся ударов молнии. И, в самом деле, трудно поверить, что во время грозы или же под чистым и ясным небом первобытный рыболов или собиратель кореньев мог додуматься до столь тонкой древнеарийской философии.
И даже миф о Всемирном потопе мог родиться сам по себе, на основе преданий. Ведь, тут нет ничего удивительного, ибо, как выяснится ниже, события, могущие дать толчок такой мифологии, происходили на всей Земле одновременно.
Собственно говоря, именно такая точка зрения выдвигается ортодоксальной наукой46. На её базе обосновывается множество дошедших до нас традиций, которые, как, например, пост, лишь случайно оказались полезными.
Другие же полезные принципы, типа голографичности, одно время выродились в не имеющую никакого отношения к реальности магию, и только развитие науки реанимировало их в качестве используемых ею методов. Со всеми подобными доводами можно согласиться, но имеются и такие вещи, до которых древний человек сам додуматься никак не мог.
Если вывести за скобки высокотехнологические памятники древности, то и тут следует признать, что человек в те далёкие времена не мог самостоятельно дойти до системы Арканов Таро. Конечно же, кто-то может Арканы Таро посчитать порождением больного сознания, но как отмахнуться от другого аналогичного веского аргумента.
Речь идёт о феномене майя, точнее, об их документально зафиксированных астрономических познаниях. Ранее уже говорилось о том, что с ещё незапамятных времён они пользовались календарём, только немного хуже современного введённого в XVI в. григорианского календаря.
Оперируя с большими промежутками времени, они знали, что окружающий мир возник не в V-ого тысячелетия до н. э., а очень давно. А ведь такие сведения появились в Европе в лучшем случае никак не раньше эпохи Возрождения.
Удобство в расчётах майя создавало использование ими 0 (нуля) и пятеричной системы, имеющей цифры от 1 (единицы) до 5 (пяти). Сейчас такое кажется само собой разумеющимся, но в Старом Свете первыми 0 (ноль) ввели арабы, совершив столь важный шаг в ходе инициированного возникновением ислама своего культурного подъёма.
Одновременно арабы начали применять десятеричную систему, известную ныне как «арабские цифры». А до того, про тот же 0 (ноль) не знали ни древние римляне, использующие, к тому же, крайне неудобные в расчётах «римские цифры», ни древние греки, не говоря уже о Древних Шумере, Аккаде, Вавилоне, Египте и Индии.
Разумеется, поразительно наличие таких знаний у центрально-американского народа, ни в чём остальном не примечательного. Майя, даже превосходя по культуре окружающие их дикие народы, были всё же отсталой цивилизацией.
Они долго жили в каменном веке и только в X в. начали использовать медь. Как и все аборигены обеих Америк до массового прибытия туда европейцев они не знали ни вьючных животных, ни ножниц и ни колеса.
Правда, у более древних обитателей Мексики – ольмеков, чья цивилизация на берегах Мексиканского залива существовала до начала н. э., следы использования колёса были обнаружены. Но данный элемент цивилизации был утерян их культурными наследниками – майя47.
Как отмечалось в главе 2, примечательна и религия древних монголов, которую они исповедовали до принятия буддизма, жёстко требовавшая от своих приверженцев помимо молитв и соблюдения обрядов, выполнения своих установок в повседневной жизни и активности в достижение принятых решений. Есть основания думать, что такие мысли у древних монголов появились вовсе и далеко не случайно.
В I–ом в. до н. э. хунны перевели своих союзников тохаров, относящихся к индоевропейцам или арийцам, с их прежних полностью разорённых китайцами земель на новые места проживания в Ононском бору48. На новом месте они забросили земледелие и вновь перешли к скотоводству, кормившему их далёких предков, и стали известны уже как монголы.
Длительное время они весьма значительно отличались от своих черноволосых и низкорослых соседей, относящихся к монголоидной расе. Будучи светловолосыми и высокими европеоидами, они пытались объяснить своё отличие от окружающих их народов при помощи легенд своего происхождения.
И, хотя монголы ныне полностью приняли монголоидный расовый тип, свидетельствующие об иных временах легенды об их происхождении сохранились. Имеется и немало других доказательств.
Например, создатель монгольского величия – Чингисхан происходил из рода Борджигинов или «сероглазых». Для монголоидного типа наличие такой черты нереально, а вот для европеоида более чем обычно.
Перечисленные феномены можно объяснить исключительно культурным заимствованием у прежней исчезнувшей высокоразвитой цивилизации. В принципе, подобные факты имели место у всех народов Земли, хотя и в разной степени.
Собственно говоря, ничего удивительного тут нет. В своё время рухнул Древний Рим, но многие его достижения, например, римское право, были восприняты последующими народами, пусть и в разной степени.
Именно благодаря такой эстафете культуры, «в эпоху неолита существовала религия, в основных своих положениях общая для всего ареала раннеземледельческих культур Передней Азии и Юго-Восточной Европы»49. Она известна как «неолитическая религия» 50, которую имеет смысл рассматривать и как «раннеземледельческую религию».
Несмотря на присущие ей многочисленные предрассудки, неолитическая религия вовсе не была примитивной. Даже сионисты вынужденно признают, «что люди того времени, жившие в условиях бескомфортного быта и примитивной техники, имели сравнительно развитое мировоззрение, хотя и выпаженное в мифологической форме»51.
Однако, «к концу 3 тысячелетия до х. э. раннеземледельческие племена почти повсеместно перестали существовать»52. Вместо прежних верований «сложились новые религии, в большинстве своём антагонистические неолитической, но, тем не менее, ассимилировавшие многие её элементы, хотя и в изменённом виде»53.
Иначе говоря, сионистская наука вовсе не отрицает вероятность того, что «однотипные графемы, выражавшие религиозные воззрения, не возникали у различных народов каждый раз заново, а являлись результатом диффузии идей»54. Конечно же, тут сразу же «возникает вопрос: почему такая диффузия происходила?»55.
Ведь «в прошлом, как и теперь, каждая этническая общность осознавала своё отличие от других, причём по отношению к соседним племенам имела место если не враждебность, то, во всяком случае, отчуждённость»56. К тому же, «религиозные концепции представляют собой одну из форм общности с соплемённиками, враждебные же отношения между народами находили себе выражение в религиозной вражде»57.
Однако, «дело в том, что с точки зрения язычника верования не относятся к области идеологии; они представлялись позитивными, реальными знаниями о мире»58, и потому «мыслились практически полезными»59. Иначе говоря, связанные с древнеарийской философией идеи распространялись можно сказать, «так же как, например, оружие – лук и стрела – или орудие производства – плуг, которые, будучи однажды изобретёнными, стали достоянием всего человечества, не останавливаясь перед географическими препятствиями и этническими барьерами»60.
Но, не многовато ли такое для тёмного дикаря? Ведь, самое примечательное заключается в том, что мы с психологической и биологической точки зрения с той поры совершенно не изменились.
В результате, наши
