его первого закона он ходил в начальные классы школы. И уже потому он никак не мог участвовать в проводившейся тогда в любой научной работе.
Кстати говоря, будучи банальным троечником, школу Эйнштейн не закончил. Правда, согласно официальной версии, подобный казус с будущим физиком всех времён, но одного народа случился потому, что он «терпеть не мог школу с её зубрёжкой и казарменной дисциплиной»363.
Иначе говоря, Эйнштейн был обычной серой посредственностью. Причём настолько серой, что он «вскоре оставил гимназию, так и не получив аттестата»364.
Сионисты утверждают, что подобные превратности судьбы якобы вынуждали Эйнштейна заниматься самообразованием. Вполне возможно, но оно ничем ему не помогло, и при первой его попытке «сдать вступительные экзамены в Федеральный технологический институт в Цюрихе, для поступления в который не требовалось свидетельство об окончании средней школы»365 он потерпел явную неудачу.
Иначе говоря, «не обладая достаточной подготовкой, он провалился на экзаменах»366. Впрочем, убогим, как известно, везёт, и сердобольный «директор училища, оценив математические способности Эйнштейна (даже не смешно – прим. автора), направил его в Аарау, в двадцати милях от Цюриха, чтобы тот закончил там гимназию»367.
Разумеется, по весьма «странному» стечению обстоятельств, в данной гимназии порядки отличались столь милой сердцу Эйнштейна демократичностью. Как следствие, «в Аарау Эйнштейн расцвёл, наслаждаясь тесным контактом с учителями и либеральным духом, царившим в гимназии»368.
Интересно, однако, было бы узнать, в чём же конкретно всё это выражалось, но такая информация в цитируемой статье не приводится. Впрочем, по мнению автора, порядки и дух отношений в новой гимназии, куда занесла Эйнштейна судьба, были совершенно такими же, как и в той школе, которую Эйнштейн не закончил.
Просто прижала его жизнь, да и тёплого места ему, как и любому еврею, хотелось. Поэтому и пришлось Эйнштейну учиться, то есть, зубрёжкой заниматься, и называть казарменные порядки либеральным духом, якобы благодаря которому, а не прилежанию в учении, можно было найти тесный контакт с учителями.
Вынужденное удаление в Аарау принесло свои плоды. Эйнштейн смог поступить туда, где незадолго до того с треском провалился, хотя и здесь, видимо, не всё обстояло так просто.
Дело в том, что, по мнению автора, данное место в приведённом сионистском описании биографии Эйнштейна, скорее всего, содержит заурядную ложь. А иначе нельзя разумно интерпретировать имеющую отношение к деятельности Эйнштейна информацию о том, что на «его работы в более поздний период сильное влияние оказали идеи Германа Минковского (1864-1909), одного из ведущих профессоров Цюрихского политехникума (не института, а именно техникума – прим. автора) в период обучения там Эйнштейна»369.
Иначе говоря, учебное заведение, в которое поступил и закончил Эйнштейн, было не институтом, а техникумом. Именно по такой причине при поступлении туда «не требовалось свидетельство об окончании средней школы».
Собственно говоря, ничего удивительного тут нет. Подобное положение дел представляет собой обычную практику приёма именно в техникумы, а не в институты.
Вдобавок, как отмечалось, в судьбе Эйнштейна принял участие директор училища. Нетрудно понять, что такой факт является очень серьёзным доказательством того, что Эйнштейн даже и не пытался поступать ни в какой институт.
Впрочем, даже если данное заведение и называлось институтом, могла быть обычной практика приёма в него абитуриентов без свидетельства об окончании средней школы. Причина такого положения дел проста, и заключается в том, что на Западе уже давно, а в России, как минимум, со времён демократии, даже профтехучилища классифицируют или позиционируют себя на рынке образования как колледжи, а то и институты и даже университеты.
Правда, во всяком случае, у нас, к изменению уровней подготовки в лучшую сторону их выпускников подобное переименование не приводит. Как говорится, от перемены слагаемых сумма не меняется.
Окончив Цюрихский политехникум, «Эйнштейн стал экспертом патентного бюро в Берне, в котором прослужил семь лет»370. Затем он «в 1909 г. стал адъюнкт-профессором Цюрихского университета»371.
Первые успехи. Согласно официальной версии к данному времени относится взлёт научной активности Эйнштейна. Считается, что первой его серьёзной работой372 было объяснение «второго закона фотоэффекта».
Данный закон гласит, что максимальная энергия электронов, вылетающих с поверхности металла под воздействием света, или «фотоэлектронов» линейно зависит от частоты света и не зависит от его интенсивности. Он также утверждает, что фотоэффект наблюдается только при частотах облучающего света, превышающих некоторую «предельную частоту фотоэффекта», специфическую для каждого металла.
Из-за тотального засилья сионистов принято считать, что вторым законом фотоэффекта Эйнштейн подтвердил выдвинутую Планком в 1900 г. гипотезу квантов. Но и здесь не всё так просто, и для того, чтобы понять, в чём тут дело, нужно совершить некоторый экскурс в область физики.
Дело в том, что квантовая и классическая физика по-разному объясняют явление фотоэффекта, и приводят к качественно разным выводам. Главное различие между их подходами заключается в том, что, согласно классической физике, энергия, переносимая светом, пропорциональна квадрату амплитуды его световой волны или интенсивности, а квантовая механика утверждает, что энергия светового пучка зависит ещё и от частоты.
В качестве аналогии можно привести пример заполнения стакана водой. Классическая теория утверждает, что даже если заполнять стакан по одной молекуле, то рано или поздно он всё равно будет заполнен.
Квантовая теория категорически не согласна с таким подходом по той причине, что вода, а тем более её молекулы, имеют тенденцию испаряться. И потому, с точки зрения квантовой теории, для заполнения стакана необходимо влить в него количество воды никак не меньшее его ёмкости, несмотря на то, что всё лишнее прольётся через край.
Безусловно, приведённая картина является очень упрощённой и эскизной по аналогии, но обсуждаемый нюанс проблемы она отражает верно. В случае фотоэффекта под ёмкостью стакана следует понимать энергию связи с металлом расположенного на его поверхности электрона.
Результаты опыта говорят о том, что верна квантовая теория, и поэтому свет распространяется некоторыми частицами или фотонами, которые ввёл в науку Планк. Их энергия пропорциональна частоте распространяемого ими света.
Вследствие такой связи частоты и энергии, если частота света достаточна для отрыва электронов с поверхности металла, то под воздействием света возникает фотоэлектрический ток, составляющий сущность явления фотоэффекта. В противном случае фототок не возникает, и фотоэффект, конечно же, не наблюдается.
Частота света может оказаться даже большей требующегося порогового значения. При подобном стечении обстоятельств присущий фотонам излишек энергии идёт на увеличение скорости вылетающих электронов.
Приведённая квантовая модель, в отличие от своего классического аналога, полностью объясняет второй закон фотоэффекта. Прежде всего, его особенность, касающуюся предельной частоты фотоэффекта.
Дело в том, что классическая теория утверждает, что явление фототока зависит от интенсивности света, но не его частоты. Как следствие, здесь наличие предельной частоты фотоэффекта отрицается.
Первый закон фотоэффекта объясняется, как классической, так и квантовой теорией. Коль скоро, и данный факт следует и из древнеарийской философии, верна квантовая теория, то объяснение следует производить с её позиции.
А она говорит, что рост интенсивности пучка света увеличивает число фотонов в нём, а значит и число вылетающих из металла фотоэлектронов. Правда, если только частота падающего света превышает предельную частоту фотоэффекта.
На первый взгляд, рассмотренные факты говорят о том, что Эйнштейн получил Нобелевскую премию заслуженно. Но, давайте не будем спешить и изучим данный вопрос досконально.
А вот и пострадавший от плагиата. В рассматриваемой статье, посвящённой Эйнштейну, упоминается ещё один Нобелевский лауреат Филипп фон Ленард373. Из его биографии следует, что Филипп фон Ленард занимался научной работой в области фотоэффекта374, и, как кажется автору, именно у него Эйнштейн и совершил свой плагиат, удостоенный впоследствии Нобелевской премии.
Дело в том, что Филипп фон Ленард родился в 1862 г. и поэтому, будучи на 17 (семнадцать) лет старше Эйнштейна, свою карьеру в физике начал значительно раньше его. Он уже «в апреле 1891 г. стал ассистентом Генриха Герца»375, открывшего явление фотоэффекта.
И потому, в силу объективным причин, Филипп фон Ленард не мог не знать о фотоэффекте. К тому же, став ассистентом Герца в 1891 г., «исследованиями катодных лучей Филипп фон Ленард занимался на протяжении двенадцати лет»376, а впервые «загадка катодных лучей привлекла внимание Филиппа фон Ленарда в 1880 г.»377.
Необходимо отметить, что под термином «катодные лучи» в те времена понималась вся проблематика, связанная со всевозможными излучениями. Достаточно сказать, применительно к обсуждаемой нами теме, что Герц лишь «случайно обнаружил фотоэлектрический эффект»378.
Фортуна улыбнулась ему потому, что «одним из явлений, которым особенно интересовался Герц, были катодные лучи»379. Кроме него, «их исследованием занимались многие учёные, среди которых особенно следует отметить английского физика Уильямса Крукса»380.
Безусловно, работа с Герцем привела к тому, что к 1903 г., Филипп фон Ленард накопил солидный опыт и понимание процессов, происходящих в катодных лучах. Кроме того, к данному времени в научном мире, причём даже согласно официальной истории ортодоксальной науки, была уже 3 (три) года как известна гипотеза квантов Планка.
По мнению автора, приведённые факты делают весьма правдоподобной его гипотезу о том, что объяснение фотоэффекта, приписываемое Эйнштейну, дал не Эйнштейн, а Филипп фон Ленард. Эйнштейну же его присвоили потом благодаря усилиям мировой закулисы.
Вряд ли могло быть иначе, ибо Филипп фон Ленард, в отличие от серой посредственности Эйнштейна, был выдающимся физиком, пусть и не находящимся в фаворе у мирового еврейства. Но, как бы то ни было, «хотя Филипп фон Ленард неоднократно
