был близок к тому, чтобы совершить открытия, которые принесли заслуженное признание другим, Нобелевская премия 1905 г. была присуждена ему «За работы по катодным лучам»»381.
Его заслуги перед наукой были так велики, что «на церемонии вручения премии Арне Линдстедт из Шведской королевской академии наук сказал: «Ясно, что работы Филиппа фон Ленарда по катодным лучам не только обогатили наше знание этих явлений, но и во многих отношениях заложили основу теории электронов»»382. Для полноты картины осталось добавить, что в 1905 г Эйнштейн якобы «объяснил» второй закон фотоэффекта.
Разумеется, кто-то может возразить автору в том, что все приведённые им факты есть не более чем совпадение. Что же, автор тогда посоветует им обратить внимание на количество таких совпадений и очень странный их характер.
Короче говоря, автор стоит на той позиции, что Филипп фон Ленард способствовал в физике становлению многих её направлений. Исходя из его научных интересов и его способностей, он просто никак не мог не сделать значимых открытий и в области фотоэффекта, присвоенных затем Эйнштейну его друзьями-сионистами.
В дальнейшем сионисты сделали всё возможное, чтобы «спрятать концы в воду». В немалой степени им удалось совершить такое начинание за счёт наклейки ярлыков на своих противников и искусного закулисного управления всей остальной массой человечества.
Методика подобного управления описана в главе 8. Благодаря его успешному применению можно очень многих заставить поступать по принципу «мы не читали, но протестуем».
В отношении Филиппа фон Ленард подобную провокацию было сделать проще ещё и потому, что «с начала Первой Мировой войны Филипп фон Ленард стал ярым националистом и неоднократно выступал с нападками на англичан, обвиняя их в незаконном присвоении достижений немецких учёных»383. По окончании военных действий, «после поражения Германии он уничижительно отзывался о Веймарской республике за то, что она «смирилась с позором Германии», и подстрекал студентов к выступлениям против режима»384.
Разумеется, «Филипп фон Ленард был в числе тех, кто с самого начала поддерживал Адольфа Гитлера и стал антисемитом»385. В области науки «Филиппу фон Ленарду была присуща склонность к экспериментальным исследованиям, которые он называл «прагматической истинно германской физикой», и он питал отвращение к физическим теориям, насыщенным сложным математическим аппаратом»386.
Стоит ли удивляться тому, что «такие теории Филипп фон Ленард называл «догматической еврейской физикой»»387. Для нас важно также и то, что «особую враждебность он высказывал к Эйнштейну»388.
Руководством НСДАП его услуги не были забыты, и «после прихода нацистов к власти в 1933 г. Филипп фон Ленард получил титул главы арийской, или германской, физики и стал личным советником Гитлера»389. Во время личных встреч «он излагал фюреру свой собственный вариант физики расистской ориентации»390.
Сразу видно, что с точки зрения сионизма, Филипп фон Ленард вёл себя не только крайне неприлично, но и даже вызывающе неуважительно по отношению к мировому еврейству. Как следствие, нет ничего удивительного в том, что в истории ортодоксальной науки о нём стараются говорить только в случае крайней необходимости.
Правда, о неудачах Филиппа фон Ленарда, в отличие от его достижений, кое-что известно. Например, в специализированных курсах физики сообщается, что Филипп фон Ленард является автором модели атома в виде облака, в котором плавают протоны и электрона.
Опыт Резерфорда по рассеянию ядер атома гелия на золотой фольге показал, что правильной моделью атома оказывается планетарная модель. Официально считается, что его выдвинул английский физик Томпсон.
Однако, сейчас трудно проверить, как там было на самом деле. Вполне возможно, что планетарную модель, поняв ошибочность своих предыдущих предположений, выдвинул всё же Филипп фон Ленард.
Учитывая тиранию жидомасонства по отношению к нему, такое не так уж и невероятно. Ведь «Филипп фон Ленард неоднократно был близок к тому, чтобы совершить открытия, которые принесли заслуженное признание другим».
И почему бы ни предположить, что именно он создал планетарную модель атома, которую у него увели к англичанину Томпсону, как до того случилось с фотоэффектом, на котором нажился Эйнштейн. А иначе как же объяснить столь враждебное отношение Филиппа фон Ленарда к англичанам и евреям?
Исходя из такого взгляда на ситуацию, становится понятно, почему «Карл Рамзауэр, ученик и коллега Филиппа фон Ленарда на протяжении более тринадцати лет, назвал его «трагической фигурой»»391. В обоснование своей точки зрения «он заметил, что «его достижения имели первостепенное значение, и всё же его имя не оказалось тесно или неразрывно связано ни с одной из знаменательных вех в развитии физики»»392.
Собственно говоря, немного изучив нравы сионистов, удивляться таким казусам не приходится. Например, они, совершенно не стесняясь, заявляют про Нильса Бора, будто «он… опирался на учение Эйнштейна о световых квантах (1905) и на квантовую теорию излучения Планка (1900)»393. И делают подобное даже в то время, когда неотъемлемым элементом общечеловеческой культуры стало знание о том, что гипотезу квантов, обосновывая свою квантовую теорию излучения, причём именно по отношению к свету, ввёл именно Планк, а не кто-то другой!
Основная интрига. И, всё же, имя Эйнштейна в памяти человечества оказалось, во всяком случае, пока, неразрывно связанным с теорией относительности. Для автора нет никаких сомнений в том, что её становление было заказным мероприятием со стороны глобальной синагоги, и он переходит к аргументации своей точки зрения.
Для тех читателей, кто мало знаком или совсем не знаком с физикой, автор пояснит, что теория относительности состоит из двух частей. Ими являются специальная теория относительности и общая теория относительности.
В специальной теории относительности рассматриваются явления без учёта фактора ускорения, а в общей теории относительности данное ограничение снимается. Читателям, не знающим, как можно двигаться с ускорением, автор предлагает испытать центробежное ускорение при езде на карусели.
Создание специальной теории относительности, как и всех прочих физических теорий, было связано с требованием согласовать предположения теории с данными эксперимента. Камнем преткновения оказались уравнения Максвелла.
Они не сохраняли свою форму при преобразованиях координат в рамках общепризнанных тогда свойств окружающего мира. С точки зрения древнеарийской философии, переход на алгебраическую основу алгебры тензооктанионов, решал бы такую проблему с минимальными потерями.
Единственное, что пришлось бы сделать, так это признать в науке факт наличия свастики в окружающем мире. Но ведь именно ничего подобного и не хотела делать глобальная синагога.
В результате, в немалой степени через Эйнштейна она ввела в физику пространство Минковского, в котором уравнения Максвелла были инварианты относительно преобразований. Правда, платой за такое их свойство была необходимость постулировать предельный характер скорости света.
Заложив в основу теории требование об ограниченности скорости света, Эйнштейн вывел его вновь, но уже как следствие, и выдал при помощи мирового сионизма подобную тавтологию за своё открытие. Всё гениально просто!
И всё было бы ничего от такой откровенной насмешки над здравым смыслом, даже смешно, если бы не было так печально. Ведь, с алгебраической точки зрения, именно предельный характер скорости света привёл к многочисленным принципиально неразрешимым проблемам в физике.
И касаются они не только её методологических основ, но и специфики применения расчётного аппарата. Например, в релятивистской квантовой области тезис о предельном характере скорости света привёл к созданию теории перенормировок, которая, несмотря на своё широкое применение в расчётах, особенно прикладных, согласно приведённым выше высказываниям представителей современной науки, как минимум, с философской точки зрения не состоятельна.
Однако, подобные проблемы высший раввинат не волнуют. Его беспокоит только возможность потери им своей монополии на знания прежних цивилизаций, и в пресечении любых таких попыток он всегда и везде последовательно гнёт одну и ту же линию запретов и создания препятствий для всех ему непокорных и неподконтрольных.
Аналогичную провокацию глобальная синагога провела и тогда. И правда о свастике в очередной раз была спрятана, а из науки мировому еврейству не только удалось изгнать органически связанный с нею в древнеарийской философии эфир, но и навесить на него клеймо среды, обладающей взаимно исключающими друг друга свойствами.
И, действительно, если оставаться в рамках современной науки, то так оно и есть. Ведь, с одной стороны эфир должен быть средой распространения поперечных световых волн, а данное обстоятельство выдвигает требование к его прочности и высокой плотности, особенно, если принять во внимание величину скорости света.
С другой же стороны через эфир приходится двигаться объектам Мироздания, и потому он обязан быть очень разреженным. Обнаруженные два требования к свойствам эфира явно противоречат друг другу и не могут быть совмещены.
Однако, в рамках древнеарийской философии, постулирующей, что свастика является причиной проявления тел в окружающем мире и распространения в нём света, не только никакого противоречия нет, но и нет на него даже и намёка. С точки зрения древнеарийской философии, эфир просто является просто Творящей Пустотой, хотя и пустой, но выделяющей из себя объекты Мироздания и, по причине своей закрученности, позволяющей распространяться по себе свету.
Как всё происходило вначале? Основной фигурой в описанной только что провокации мирового еврейства, не допустившей утечки сведений о научном наследстве прежних цивилизаций, должен был играть Эйнштейн. Но, как бы то ни было, полностью возлагаемые высшим раввинатом на него надежды он постоянно не оправдывал.
В результате, глобальной синагоге постоянно приходилось приходить к нему на помощь. И потому оказалось, что, например, в создании специальной теории относительности роль физика всех времён, но одного народа не только невелика, но можно даже поспорить на тему о том, есть ли она вообще.
Дело в том, что алгебраической основой специальной
