Он достигает «фазы зрелости» или «золотой осени», называемой Львом Николаевичем Гумилёвым «инерционной фазой», известной также и как «цивилизационная фаза».
Наконец-то, под воздействием той роли, которую играют члены этноса в его этногенезе, создаётся устойчивая социальная пирамида, в которой почти каждый находит себе достойное место. Находясь на нём, все начинают добросовестно исполнять свой долг перед народом и страной, не покушаем, что самое важное, ни на чьи права.
Спустившись с романтики заоблачных высот на грешную землю, этнос берётся за свой быт и окружающие его реалии, которыми ранее он столь длительно и настойчиво пренебрегал. Он перестаёт распыляться и сосредотачивается на нескольких проблемах проявления своей индивидуальности.
Вначале фазы надлома уровень пассионарности этноса сопоставляется стремлению улучшать жизнь с риском для жизни, а в её конце попытки улучшения своего бытия осуществляются даже и без риска. Конечно же, в таких условиях жизнь этноса оказывается спокойной, размеренной и упорядоченной.
В результате, сопоставляемая фазе стабилизации базисной схемы развития золотая осень оказывается временем собирания плодов былого взлёта этноса. А он сам, бережно расходуя тот внутренний жар, который зажёг в своё время его имя на небосклоне истории, начинает жить инерцией своего славного прошлого.
Будучи единственной неподвижной точкой этногенеза, фаза инерции создаёт все предпосылки этносу для создания собственного государства и своей уникальной культуры. Именно в такое время этнос в мировую сокровищницу культурных достижений человечества и, оставляя о себе память в веках, заставляет будущее человечество помнить о себе даже тогда, когда от него не остаётся ничего, кроме славного имени.
Путём добровольного объединения индивидуальностей составляющих этнос его представителей, прежде всего, пассионариев, этнос на фоне других народов приобретает своё неповторимое лицо, под которых его и помнят затем в веках. Все попытки найти новые формы бытия заканчиваются, и кристаллизовавшийся ещё со времён фазы подъёма стереотип поведения превращается в общепринятую норму, оформляющую императив «будь такими, как все».
В фазу инерции массы начинают легко управляться. Отчётливое понимание каждым членом этноса общего замысла развития и своего места в нём значительно увеличивает возможности народа.
В результате, этнос оказывается способным решать такие задачи, которые в эпоху его молодости, когда все мешали друг другу и спорили, кто же лучше понимает свой долг, казались несбыточной мечтой. Но, тем не менее, расколы этнического поля и нередко связанные с ними гражданские войны случаются и в инерционной фазе.
Двигаясь по окончательно выбранному собственному пути развития, этнос достигает высот своего величия. Но, одновременно с его внешним блеском крепнут и предпосылки достаточно близкого падения.
Угасание огней. Оно начинается тогда, когда пусть медленно, но неуклонно падающий уровень пассионарного напряжения станет меньше значений, обычно стремления к благоустройству без риска для жизни, нужных для поддержания системы в целостности и сообщения ей нужной сопротивляемости воздействиям внешней среды. Как только такое случается, начинают поднимать свою голову субпассионарии, чьи алчные аппетиты были усмирены в начале фазы надлома.
В инерционной фазе трудом предшествующих поколений создаётся общественное устройство, провозглашаемое «вечным» домом. Сплошь и рядом, кристаллизуя медленно угасающие остатки внутреннего жара, возникают «вечные» империи и «вечные» города.
Со временем становится общепризнанным, что «вечное» никуда не денется при любых условиях, и потому плоды упорного труда предыдущих поколений начинают направляться в угоду себялюбивым прихотям. И, как только в этносе начинают преобладать столь характерные для его конца вялые и эгоистические личности, всё начинает рушиться.
Вновь в жизни этноса появляются сцены, характерные для фазы надлома, и сопутствующий ей разгул субпассионариев, удовлетворяя свои капризы, проедающих общее наследство. Ужас ситуации заключается в том, что у этноса, уже основательно забывшего такие понятия как долг и честь, растратившего создавший его первоначальный информационный импульс пассионарности, нет сил и возможности бороться с такими негативными явлениями.
Отныне именно спасение жизни и избежание опасности, а не защита уже основательно подзабытых идеалов и проявляемая при этом доблесть начинает считаться наилучшим выходом из любой ситуации. Об общем пользе уже никто не желает вспоминать, и каждый человек по отдельности, и включающий его субэтнос начинают тянуть одеяло на себя.
Пассионарное напряжение, падая даже ниже уровня гармоничного приспособления к условиям обитания в ареале расселения, оказывается недостаточным для поддержания связей системы. И она постепенно разваливается всё сильнее и сильнее – вначале на грызущиеся между собой субэтносы, а далее и вовсе на семьи, а то и просто на отдельных людей.
И, хотя каждый в такой суматохе, вроде бы, стремится обеспечить исключительно своё существование, его богатство и условия быта катастрофически ухудшаются. Разъедаемый изнутри склоками субпассионариев, испытывающий разрушающее давление внешней среды, которой он уже не в силах сопротивляться, этнос идёт к концу своей истории.
Подобную фазу этногенеза, характеризуемую полным забвением прошлого и его традиций, Лев Николаевич Гумилёв называет «фазой обскурации». В фазу обскурации, проявляющей окончательное энергетическое оскудение базисной схемы развития, прочно забываются и рассматриваются как ненужная нагрузка для памяти и психики, прежние традиции и стереотипы поведения.
Из-за отсутствия стремления к развитию ликвидируются многие связи, как внутри этноса, так и с его внешней средой. Стремясь не только избавиться от давления внешней среды, но и от внутренних источников раздражения, этнос, проявляя инертность, избавляется, как от пассионариев, так и субпассионариев.
Оставшимися же обывателями или гармоничниками овладевает не настойчивое желание перемен и связанное с ним выполнение долга, а желание скромно и спокойно жить в равновесии с природой своего ареала. Они не желают вспоминать о своём прошлом, хотя дела и достижения их предков, не забываясь в веках, могут и начинают использоваться другими.
Подобное состояние Лев Николаевич Гумилёв определяет как «гомеостаз» или «мемориал». Сам же достигший такого состояния этнос Лев Николаевич Гумилёв считает «реликтом».
При отсутствии внешних воздействий реликт может законсервироваться и сохраняться бесконечно долго. Его представителям в такие времена хватает только сил на поддержание налаженного предками хозяйства.
Однако, ещё до достижения гомеостаза, обычно вначале обскурации, этнос может испытать «этническую регенерацию», на непродолжительное время вдыхающую в него жизнь и увеличивающую его жизнестойкость с сопротивляемостью окружающей среде. Обычно причиной регенерации становится потребность утихомирить неконтролируемый разгул субпассионариев, осуществляемая либо оставшимися немногочисленными собственными пассионариями, либо принявшими традиции угасающего этноса пришлыми пассионарными элементами.
Однако, регенерация не может переломить устоявшуюся тенденцию, да и наблюдается в основном только в условиях изоляции этноса от окружающих его народов. В противном случае входящий в фазу обскурации или находящийся в ней или мемориале этнос обычно становится лёгкой добычей соседей, вплоть до гибели всех или немалой части своих членов.
Обоснование. Самым слабым местом теории пассионарности является объяснение причины, дающей начало информационному импульсу пассионарности. Согласно наблюдениям и теоретическим обобщениям Льва Николаевича Гумилёва, данный импульс географически сосредотачивается на ограниченной территории.
Она имеет вид протяжённой полосы шириной несколько сот километров, но значительной протяжённости, могущей достигать длины нескольких тысяч, а то и десятков тысяч километров. Подобная ось, называемая Львом Николаевичем Гумилёвым «осью пассионарного толчка», обычно, давая начало их этногенезам, захватывает несколько этносов.
Ортодоксальная наука, даже ссылаясь на некоторую «биохимическую энергию» В. И. Вернадского, не в состоянии объяснить такой феномен. Но, сводя отмеченную биохимическую энергию к кристаллизации мысли в предпосылку её осуществления, требуемое разъяснение с непринуждённой лёгкостью даёт древнеарийская философия.
Она утверждает, что импульс пассионарности представляет собой передачу информации вместе с разрядом проходящего через эфир энергетического импульса, который генерируется на базе попыток представителей этноса решить стоящие перед всем народом проблемы посредством их осмысления. Потребность же в преодолении расстояний между составляющими народ индивидуумами приводит к тому, что возникающий в качестве следствия таких шагов энергетический импульс распространяется отнюдь не по всем возможным направлениям.
Выбирая единственные неподвижные точки могущих реализоваться каналов движения, энергетический импульс, концентрируясь, оказывается в состоянии преодолевать значительные расстояния. По последствиям своего прохождения он голографически напоминает разряд молнии и фиксируется в генетике захваченных им представителей этноса или этносов.
Форма молнии рассматриваемого энергетического импульса позволяет предсказать, что его площадь может принимать формы, отличные от длинной и узкой полосы. В частности, именно такие формы наблюдаются и на схемах пассионарных толчков, представленных Львом Николаевичем Гумилёвым.
В нумерации Льва Николаевича Гумилёва подобными свойствами обладают 4 (четвёртый) и 5 (пятый) пассионарные толчки91. Автор считает, что их география не может быть объяснена искажениями проектирования поверхности сферы на плоскость, и потому для объяснения природы пассионарных толчков нельзя привлекать их интерпретацию Львом Николаевичем Гумилёвым как следствий повышения солнечной активности.
Будучи следствием осмысленных действий, изучаемый энергетический импульс, возникающий в ответ на воздействие внешней среды и прочего окружения, инициируется совокупностью внешних и внутренних условий существования и потребностей развития этнической системы. Иначе говоря, пассионарный толчок можно считать не только проявлением окружающий этнос природы и его соседей, но и делом рук самого человека, стремящегося решать волнующие его проблемы, с закреплением положительных полученных навыков в преемственности поколений.
И, действительно, если внимательно присмотреться к тем примерам пассионарных толчков, что приводит в обоснование теории пассионарности Лев Николаевич Гумилёв, то осях многих из них можно обнаружить и не один народ, чьё существование перед его взлётом омрачали проблемы. Относительно тех пассионарных толчков, что находятся ближе к нам, из-за чего в отношении связанных с ними исторических событий имеется достаточно много достоверной разного рода информации, выясняется, что некоторые народы весьма упорно пытались бороться с угрозами своему существованию.
И они добились в своих начинаниях успеха, далее закреплённого пассионарным толчком. Правда, только ими дело не ограничилось, и пассионарный толчок прошёл и по соседним территориям, образуя ось пассионарного толчка.
