производства привёл к тому, что формируемая различными методами земельная рента феодалов в Западной Европе в XVI в. уже не могла покрывать и половины действительно необходимых им расходов. Доходы владельцев поместий и вотчин уменьшались и вследствие падения производительности труда крепостных, не видящих для себя достойного места в жизни, особенно в новых её условиях.
Иначе говоря, став непроизводительным, труд крепостных, как в своё время и труд рабов, себя изжил. Опиравшиеся на резко возросшую роль денег и начавшийся «промышленный переворот», заключающийся в широком применении пара и электричества в производственной сфере, новые реалии, ярко высвечивая несостоятельность прежних форм общественного устройства, настоятельно требовали проведения модернизации общества.
Ситуация осложнялась деградацией высших классов, на которые, поддерживая свой авторитет, традиционно опиралось государство. Причины такой несостоятельности феодальной верхушки общества коренились, как в вытекающем из её привилегированного положения загнивании, так и резко возросшей её численностью.
В тех странах, где в попытках пресечения базы возникновения феодальной раздроблённости существовали законы, предусматривающие право передачи поместий и объективно ограниченного по объёму земельного фонда по наследству только одному какому-то, нередко объективно определяемому наследнику, в огромных количествах появились безземельные дворяне. Где же возможность дробления наследства существовала, имелись аналогичные количества малоземельных дворян.
Некоторые из них имели только один двор, и потому назывались «однодворцами». Подобно крестьянам, они вели своё хозяйство, в повседневной жизни от них ничем не отличаясь.
Однако, подавляющее большинство из них помнили, что у них есть права и привилегии, причём весьма немалые. Наблюдая коллизию между своим текущим положением и собственными амбициями, они требовали к себе не только внимания, но и адекватного обеспечения, по сути дела, ничего не желая давать взамен.
А тем временем всё больше и больше людей удовлетворяло свои потребности на рынке, расширяя его ёмкость. И, под давлением обстоятельств, государство было вынуждено сменить свою социальную базу.
Дело в том, что для капитализма важна отражающая кругооборот объектов Мироздания и усиление её связности по мере прогресса Высшего Промысла мобильность ресурсов, спрос на которые, вследствие резкого расширения рынка изделий товарного производства, резко возрос. Закономерным итогом развития таких тенденций стало способствующее ослаблению ограниченности возможностей всего в Мироздании на базе кооперации усилий всемерное использования наёмного труда, который, в принципе, феодализму не нужен, и облегчение установления деловых контактов.
Подобные новые реалии общественных отношений, разумеется, находилось в явном противоречии с закостенелой иерархической лестницей феодализма. Укрепляя государство, они также требовали наделения, если не всех его жителей, то значительной их части, равными правами, чему не могли противиться привилегированные классы общества.
Особенно сильно такая тенденция била по крупным феодалам. Свою силу они черпали в боязни крестьянства, особенно зажиточного, перед сопровождающим пришествие новых перемен хаосом и в поддержке духовных властей.
Противореча своему статусу в обществе, церковь к концу Средневековья стала крупнейшим землевладельцем. Принимая в дар по завещаниям ценности, прежде всего, землю, скупая поместья разорившихся дворян, и, переманивая, пока такое было разрешено, их крепостных лучшими условиями жизни, проистекающими от освобождения духовной власти, если не всех, то немалой части налогов, церковь непрерывно усиливала свои экономические позиции.
Правда, участником экономических отношений она была довольно-таки однобоким. Вырывая своим авторитетом значительные ресурсы из их полноценного оборота, церковь стала большим препятствием на пути развития страны, и потому поднятое жизнью требование лишения церкви привилегированного положения в обществе, включая его материальную компоненту, было лишь вопросом времени.
Ища выход из создавшегося положения, государство нашло опору в горожанах, кровно заинтересованных в установлении твёрдой власти, столь необходимой для поступательного экономического развития, а также в обедневших дворянах. Последние стали получать обеспечение своей деятельности, в основном уже деньгами, а не поместьями, и уже не от своего сеньора, а напрямую от верховной власти.
На их базе формировался государственный аппарат «феодально-абсолютистского государства», скреплённого авторитетом монарха. Опираясь на него, жёсткая структура государства вторгалась в объединения прежних аморфных феодальных образований, преобразуя их в крепкие национальные организмы, большинство из которых существует и поныне.
Впрочем, возникающие тогда самодержавные монархии вовсе не имели ничего против создания свода общеизвестных законов. Обосновывающее легитимность власти монарха всеобщее требование организации нормальной жизни в условиях её невиданного дотоле усложнения заставляло и самого монарха подчиняться таким правилам.
В противном случае никто не мог гарантировать ему возможность удержания своего трона даже при самых широких репрессиях. Поддерживаемый общественным мнением действовал принцип, что хана нельзя сменить, но хана можно убить.
Именно тогда появилось являющееся одним из краеугольных камней буржуазного мировоззрения понятие нации как сообщества людей, связанных не только этническими, но и экономическими связями невиданной ранее силы. Национальная идентификация, столь сильно отличающаяся от космополитического мировоззрения феодальной эпохи, и вытекающий из неё национализм были проявлением усложнения общественной структуры.
Результатом такого процесса, показавшего несостоятельность прочих методологий государственного управления, стали окончательно отделившиеся от монарха достаточно самостоятельные от него органы власти. Но, несмотря на столь сложное переплетения различных интересов, в смысле государственной службы все служили исключительно верховной власти, что и создавало впечатление подлинного национального единства.
По мере объединения стран и успокоения их жизни на повестку дня встал вопрос о судьбе того многочисленного и воинственного контингента, который играл роль ударной силы в период войн за достижение национального единства. Как и во времена крестовых походов, когда стояла аналогичная задача в отношении избыточной части возросшего по численности населения, его энергия была направлена во внешнюю среду и привела к созданию первой колониальной системы.
Впрочем, и кроме обедневшего дворянства, далеко не все представители уходящего со сцены правящего класса придерживались устаревших взглядов. Широко вовлечённые в идущие на смену устарелым конструкциям новые структуры, они приветствовали перемены и также представляли собой опору государственной власти.
Однако, вследствие инертности востребованные жизнью преобразования производились достаточно медленно. Реально в период господства феодально-абсолюстических государств, за исключением разрушения натурального хозяйства и возникновения общенациональных рынков, не произошло заметных изменений основ господствующего строя общества.
Был произведён только косметический ремонт его обветшалого фасада. Существовали многочисленные феодальные пережитки, и потому, в частности, механизм управления государством носил ярко выраженный сословный характер.
Привилегии у высших сословий и уже ненужные в новой действительности права, которые также справедливо рассматривались именно как привилегии, сохранились в полном объёме. Вдобавок к ним действовала система «кормлений», способствующая дикому разгулу коррупции.
Нередко государство, как в эпоху рабовладельческого строя, давало возможность собирать налоги с тех или иных территорий частным лицам. Как и ранее откупщикам, им передавались соответствующие государственные полномочия.
Данные сборы шли на удовлетворение собственных нужд сидящих на кормлении, которые зачастую никак не пересекались с национальными интересами. Часто занимавшим даже незначительные государственные посты чиновникам выплачивали пенсионы иностранные государства, требующие в качестве компенсации оказание вполне определённых услуг.
Впрочем, ещё долго определявшееся и формируемое высшими классами общественное мнение не видело ничего особенного в такой торговле государственными и национальными интересами. Упорно не желая сходить с исторической сцены, уже давно единолично занимаемую не по праву, дворянство настойчиво пыталось вести доставшуюся от эпохи своего безраздельного господства жизнь, не брезгуя никакими источниками и средствами для своего финансирования и содержания.
И потому состоявший в подавляющей части из дворянства государственный аппарат проводил давно назревшие и потому неизбежные реформы общественной жизни, вовсе не стремясь к воссозданию в обществе условий эквивалентного обмена. Он пытался так или иначе, но сохранить привилегированное положение давно переживших своё время классов.
И потому, например, направленные на слом тормозивших развитие прежних форм землевладения шаги оборачивались освобождением крепостных крестьян без земли. А когда они землю, всё же, получали, то вынуждены были платить за неё неподъёмный выкуп, пусть даже и значительно растянутый во времени.
Впрочем, подобные меры помогли накопить столь необходимый для поддержания своего прежнего статуса первоначальный капитал далеко не всем дворянам. И, по мере того, как проходил положительный эффект от произведённого объединения страны, на повестку дня вновь становились прежние вопросы.
Нерешённые ранее, они проявлялись в усиленной, хотя временами и изменённой форме. Набухавшие зачастую несовместимыми интересами противоречия рано или поздно разрешались созданием капиталистического строя.
Домонополистический капитализм. В отличие от феодального строя, капитализм впервые возник, пусть и не в самой холодной стране Англии, но далеко и не самой тёплой. Подобный факт объясняется тем, что создаваемая человеком посредством промышленного переворота искусственная среда обитания позволяла ему меньше зависеть от природы.
Победа капиталистического строя ознаменовалась тем, что представители третьего сословия вошли во власть, заставив её прислушиваться к своим требованиям и пожеланиям. Выдвижение к властным рычагам стало производиться во многом по заслугам человека, позволяя практически каждой целеустремлённой личности сделать себе карьеру.
Разумеется, в какой-то мере данное явление происходило и ранее при прежних общественных формациях. Но, никогда прежде оно не наблюдалось в столь впечатляющих масштабах, и никогда ранее не только не противоречило принципу устойчивости общества, но и единственное из всех возможных подходов было органически совместимо с ним.
Столь органически совместимый с условиями жизни третьего сословия принцип повсеместной оплаты деньгами не только в корне уничтожил любые привилегии, но и обосновал их ненужность. Как следствие, возникли все условия для установления в обществе условий эквивалентного обмена, обеспечиваемые буржуазными свободами и нормами морали.
Впрочем, проявляя инертность окружающего мира, почти сразу же проявились и негативные черты нововведений. Всё стало покупаться и продаваться, и такое положение дел не могло не вызвать отторжение новых порядков у значительной части населения, сохраняющего строгие понятия прежних времён о морали и нравственности.
