уже не стремился реанимировать. Как следствие, критика нового общественного строя приняла романтические формы поиска возможностей ликвидации, в том числе и насильственной, столь очевидных, если не для всех, то для подавляющей части населения социальных язв нового общества.
Меньше всего подобные тенденции проявились в этике протестантской культуры, в своё время мировоззренческим образом обосновавшей моральные устои нового общества. Широко практикуемая протестантами ставка на индивидуалистические начала в ущерб всему остальному создала в своё время все условия для промышленного подъёма и технического прогресса, которые быстрее всего шли именно в протестантских странах.
Впрочем, со временем она же ввергла нашу цивилизацию в тот мировоззренческий кризис, который она переживает сегодня. Но, на заре становления капиталистических отношений почти никто так далеко не заглядывал и не думал о негативных последствиях столь широкого распространения обосновывающего индивидуализм либерализма.
Подавляющее большинство устраивал уже тот факт, что ликвидация привилегий была закреплена принципом равенства всех перед законом вне зависимости от социального происхождения с полным и бесповоротным упразднением крепостничества. Потребность в облегчении условий установления разрешённых законом контактов и мобильности факторов обеспечения жизнедеятельности обусловила провозглашение свободы слова и печати, создания и функционирования лояльных существующему строю любых организаций, выбора места жительства и рода занятий.
Необходимость наличия стимулов производительного труда выразилась в узаконенном факте неприкосновенности законопослушной личности и честным образом нажитого имущества. Потребность же в учёте интересов экономически активного населения привела к широкому, хотя зачастую и неповсеместному распространению избирательного права, парламентской системе и ответственности исполнительной власти, как перед народом, так и его выборными представителями в законодательных органах власти.
В отличие от структурирующих прежнее общество формальных требований прошлого, в неизбежных условиях свободы буржуазного общества ставка делалась на осознанное выполнение долга. Возведённое в систему подобное воспитание своим центром тяжести имело понятие национальной идентичности.
Неизбежно возросшее в таких условиях чувство национального самосознания привело к возрождению игнорируемого в эпоху феодализма принципа защиты общенационального дома всей нацией. И, хотя на фоне роста национальных чувств современных народов, такая мера излишней не казалась никому, она представлялась временной.
Повсеместной же была вера в неизбежность прогресса, призванного улучшить условия жизни представителей всех классов. Как следствие, широкое распространение получили идеи гуманизма и веры в неизбежность торжества разума, особенно над тёмными чувствами и инстинктами.
Именно благодаря такому настроению, а также присущему нации чувству самосохранения, земельная аристократия при капитализме не исчезла окончательно. И поныне, как память о тех временах общенационального примирения в некоторых странах существуют восходящие к феодальным временам титулы, пусть даже почти никогда сейчас и не связываемые с конкретной формой землепользования.
Однако, с тех пор отношения земельной аристократии со всей остальной частью общества перешли на новые рельсы. Давным-давно ставшая непроизводительной барщина была отменена, аренда ресурсов землевладельца не только была переведена на денежные отношения, но и землю могли получить в своё распоряжение все желающие и могущие её купить.
Сельскохозяйственное производство стало окончательно капиталистическим и любые ресурсы, в том числе и крайне необходимые при масштабной деятельности технику, удобрения и наёмный труд, для себя покупало на рынке по договорным ценам. Как следствие, роль земельной аристократии упала во всех сторонах общественной жизни.
Безусловно, быстрее всего становление новых капиталистических отношений шло там, где, в силу исторических особенностей развития, не было пережитков прошлого. Подобный путь развития, особенно ориентируемый на становление внутреннего рынка посредством высокой оплаты наёмного труда, получил название «американского пути развития».
Наличие родовых пятен прошлого приводило к тому, что бывшие хозяева жизни, ещё сохранившие своё немалое влияние в различных его формах, признавали новые реалии во многом только на словах. Сохранившиеся фактически неравенство возможностей в таких странах сдерживало развитие их внутреннего рынка, из-за низкой оплаты труда не могущего стать для страны важным фактором поступательного движения вперёд.
Характеризуемый подобными чертами принцип развития капитализма известен как «прусский путь развития». Его осуществление на практике нередко сопровождалось консервацией внеэкономических форм оплаты труда, например, созданием ликвидированных окончательно только в 20-ых г.г. XX–ого в. заводских лавок, в которых рабочих принудительно заставляли покупать товары по повышенным ценам за часть своих доходов, не выдаваемых им на руки.
Царство монополий. Вследствие антиномичной природы Мироздания, капитализм, разрешив одни накопившиеся проблемы между уровнем развития производственных сил и производственных отношений, создал новые. Быстро выявились столкновения между общественным характером производства и частным способом распределения его результатов.
Дело в том, что капиталистический способ производства, во всяком случае, на заре своего становления и в апогее, нуждался в огромном количестве обездоленных, являющихся гарантированной рабочей силой, столь востребованной новыми условиями общественного производства. Стремясь к повышению эффективности производства, новая общественная формация безжалостно разоряла отстающих агентов экономики, вовлекала их в процесс обнищания или пролетаризации, и вовсе не была заинтересована в возврате им со временем прежнего некогда утерянного социального статуса.
В результате, наёмный труд, во всяком случае, для низших слоёв общества, был тяжёлым занятием. Он отнимал большую часть дня человека, и, по-прежнему, в немалой степени походил на вроде бы окончательно уничтоженное рабство.
Отражающая инертность Мироздания тенденция к объединению бесповоротно привела к господству в экономике гигантских «монополий», могущих обеспечивать своё существование за счёт экономии на издержках, практически реализуемой в условиях завершившегося промышленного переворота. Будучи во многом следствием новых форм неэквивалентного обмена, навязанных обществу при помощи особенностей такого института почти любой современной кредитно-финансовой системы, как паразитический ссудный процент, подобная концентрация, уничтожая конкуренцию, не была следствием роста индивидуальности подавляющего большинства работающих.
Вытекающая из принципа градиента дурной бесконечности стандартизация объектов используемого уровня восходящей пирамиды закона синархии, усиленная эффектом неэквивалентного обмена, выразилась в монотонном характере труда. Лишённый по такой причине радости созидания труд почти каждого человека положил начало повсеместному распространению разочарования в принципах, в своё время легших в основу капиталистической общественной формации.
Эффект разочарования усиливался бесчеловечностью нового общественного строя по отношению к людям, выкинутым из жизни по любой причине. А, между тем, такая личная катастрофа не всегда происходила по их вине.
Дело в том, что присущая игнорирующему плановость капитализму стихийность развития не только открывала новые возможности агентам экономики, но и, причём куда чаще, как проявление ограниченности возможностей всего в Мироздании, делала их несостоятельными. Иначе говоря, к немалому удивлению человечества, прежде всего, как такое не казалось им на первый взгляд удивительным, для ярких творческих личностей выяснилось, что самая главная предоставляемая рынком возможность есть возможность прогореть.
Возникающее по такой причине чувство нестабильности, необеспеченности и неуверенности, дополненное прочими разочарованиями, и вызвало, начинания с конца XIX-ого в., прежде всего, во всех передовых в экономическом отношении странах, широкую волну культурного пессимизма. Характерные для буржуазии самоотверженность, чувство долга и тяга к порядку были девальвированы тягучим характером парламентского строя в принятии давно назревших решений.
Кризис либерализма совпал с кризисом науки. Век разума закончился, и люди увидели все язвы атомарного состава общества, пусть и обеспечивающего востребованную жизнью мобильность факторов производства, но не защищающего их в условиях кризисных состояний по причине отсутствия структур внеэкономического характера.
Все испытавшие описанный шок нации стремились преодолеть непрерывно растущий нигилизм не путём воссоздания условий эквивалентного обмена в обществе и его планового развития к приемлемым для всей нации целям, а экспансией во внешнюю среду, создавшей «империализм» на базе второй колониальной системы. Но, даже со временем поддержанные значительной военной силой, любые из таких попыток не увенчались, в конечном счёте, успехом.
Впрочем, поначалу такие являющиеся проявлением тиражирования дурной бесконечности шаги казались адекватным ответом на вызов времени. Резко проявившаяся в условиях быстро осуществляемого научно-технического прогресса неравномерность развития различных стран, а также воспоминания об экономическом эффекте создания колониальных систем в конце Средневековья, позволяли надеяться на неплохой результат.
Специфика новых условий проявилась в том, что, в отличие от прежних времён, вначале путём приобретения колоний решали не только задачу обеспечения сырьём метрополии, но и рынком сбыта производимой в ней продукции. Со временем стал практиковаться вынос в колонии производства, особенно грязного с экологической точки зрения.
Однако, как и прежние канувшие в лету времена, туземцы не особенно желали идти на контакты с колонизаторами. Несмотря на наличие у них пока ещё нетронутых богатств и незнания путей их рационального использования, обуславливающих выгодность первых контактов, они прекрасно понимали, что такое сотрудничество до добра не доведёт.
Чувство их не обмануло, и для преодоления собственных трудностей путём эксплуатации своих колоний и полуколоний передовые страны не стеснялись использовать давно списанные историей формы организации жизни. Цель оправдывала средства, и наравне с вновь широко распространённым рабством в колониях и широко организованной в рамках немалых регионов работорговлей, в полуколониях широко применялось взятие на откуп тех или иных доходов государства.
Разумеется, подобная бесцеремонность не могла не вызвать самую резкую ответную реакцию. И потому, не решив ни одного из накопленных ранее противоречий, данные шаги только создали новые трудности в развитии цивилизации.
Почти постоянно сжатое тисками непрерывного кризиса и раздираемо сомнениями по поводу правильности выбранного когда-то пути человечество испытало самый широкий спектр излечения сложившейся ситуации. Самой большой резонанс из всех таких попыток, непрерывно ведущихся почти с самого возникновения капитализма, под впечатлением присущих такому обществу язв, дали рекомендации социалистических учений всех видов и окрасок.
Однако, по мере своей реализации на практике, жизнь выявила и их несостоятельность. И трагичность нынешнего состояния человечества заключается в том, что вставший на пути его развития когда-то кризис вовсе не исчез, а, будучи отложенным, вновь в который раз возвращается, хотя и в изменённой внешне, но внутренне всё той же прежней форме.
