Однако, как бы ни было, роль конницы, значительно уменьшившаяся в предшествующий период возрождения пехоты, возросла. Подобные изменения созвучны действиям Александра Македонского, применявшего такие же построения конницы для достижения аналогичных целей.
Впервые отказавшись от догматов линейной тактики, тогда ещё русский царь, а не император, Пётр I в 1709 г. выиграл Полтавскую битву. В 1757 г. русский полководец П. А. Румянцев развил его начинания в победном для русской армии сражении с прусским воинством под Гросс-Эдендорфом.
Однако, подлинным творцом ударной тактики был великий русский полководец А. В. Суворов, заставивший обратить на её преимущества самое пристальное внимание. В дальнейшем, усилиями Наполеона ударная тактика в самом начале XIX в. после безоговорочно триумфальных и очень быстрых побед армии французской буржуазной республики над армиями феодальных государств получила повсеместное признание.
В творчестве Наполеона она приобрела свои законченные формы. Вклад Наполеона в развитие ударной тактики сравним с канонизирующими усилиями Фридриха II по совершенствованию линейной тактики.
Именно А. В. Суворов и Наполеон подняли значение штыка, отводя ему главную роль в боевом столкновении. С целью быстрейшего преодоления опасной зоны ружейного огня А. В. Суворов запрещал даже делать согласованный залп наступающей пехоты перед её последним броском к противнику.
Однако, они никогда, как думали многие в те времена и позже, не недооценивали стрелковое оружие. Как отмечалось, Наполеон широко использовал мощь артиллерии и первым начал маневрировать ею в бою, а слепое копирование призывов А. В. Суворова пользоваться только штыком не раз служило причиной поражений.
Наполеоном были созданы общевойсковые корпуса непостоянного состава, что позволяло осуществлять гибкий манёвр. В них входили подразделения всех известных тогда родов сухопутных войск – пехоты, кавалерии и артиллерии.
В принципе, каждый корпус был армией в миниатюре. Кроме общевойсковых корпусов были и войска главного резерва, формировавшиеся по аналогичному принципу.
Являясь сковывающей силой, корпус мог достаточно долго противостоять превосходящим силам противника. Пока разгорячённый противник тратил для слома его сопротивления свои резервы, вся остальная французская армия или её достаточная часть занимала исходные позиции, сосредотачиваясь для разгромного удара по своему врагу.
Органически совместимая с ударной тактикой корпусная организация также была очень быстро воспринята всеми армиями прочих европейских государств. Несмотря на не раз менявшиеся условия, в принципе, она действует и поныне.
В своей канонической форме ударная тактика реализовалась в «смешанном боевом порядке», который, обладая ударным характером, имел линейные элементы и предусматривал сочетание линейного построения, колонн и рассыпного строя цепи. Завязывающая сражение цепь располагалась не менее, чем в полукилометре от линии первых колонн, и её стрелки, обычно прячась в складках местности, защищали основные силы от ружейного огня противника.
В русской армии такие бойцы назывались «егерями». Обычно они имели на вооружении дальнобойные нарезные ружья, хотя и требующие для своего заряжания в 2 (два) раза больше времени из-за тугой загонки пули в канал ствола, но и обладавшие в 2 (два) раза большей дальностью стрельбы.
Нарезка позволяла егерям метко стрелять, а складки местности и трудность их определения из-за рассыпного строя, создавали им неплохую защиту. Единственным средством борьбы с ними были уланы.
Наполеону приписывается и революция в стратегическом манёвре, дотоле считавшимся самостоятельным элементом, предназначенным для проведения операций на коммуникациях противника. В сражениях же революционной французской армии маневрирование вне поля боя, приводя к преимуществам в ходе сражения, стало частью самого боя.
Появлявшиеся в ходе боя в тылу противника значительные силы по мере возможности вводились в бой, как только такого шага требовала обстановка. Они заставляли противника сражаться в неудобном положении с перевёрнутым фронтом.
Результатом был излом его фронта с постоянно растущей дезорганизацией обороны. Когда она достигала своего апогея, следовала приводящая к победе всесокрушающая атака старой гвардии.
Однако, Наполеон подчёркивал, что такой манёвр следует проводить только при своём достаточном численном превосходстве. Осуществляя его, следует следить за тем, чтобы противник, воспользовавшись разделением сил, не нанёс поражение им по частям.
В основном численное превосходство постоянно имел Наполеон. В отличие от него А. В. Суворов, давший примерно то же число битв, и применявший в них схожие тактические подходы, имел численное превосходство, правда, значительное, только в 2 (двух) битвах, состоявшихся в 1799 г. во время итальянского похода по освобождению Северной Италии от французов сражения при Адде и Нови.
Справедливости ради, следует заметить, что значительную часть бывшей под командованием А. В. Суворова армии, что весьма существенно, составляли не русские, а австрийцы. Они подчинялись, иногда даже в бою, не столько прославленному русскому полководцу, сколько придворному военному совету Австрийской империи – гофкригсрату, ответственному за очень многие промахи и поражения тогдашней австрийской армии.
Положение А. В. Суворова осложнялось и тем, что под Нови у французов, возглавляемых очень талантливыми полководцами – Моро, Жубером, и пришедшим к ним на выручку Макдональдом, была очень сильная позиция на практически неприступных горных склонах. Правда, Жубер был убит в начале сражения, но данный факт ничего не меняет.
Необходимо отметить, что Наполеон был принципиальным противником окружения, мотивируя свою точку зрения недостаточной численностью войск в те времена. Видимо, самыми характерными примерами, обосновывающими точку зрения Наполеона, были катастрофические неудачи совершения двойных охватов при Аустерлице в 1805 г. союзниками против Наполеона и в 1807 г. Наполеоном против русской армии при Прейсиш-Эйлау.
Однако, начиная с 1813 г. ситуация начала медленно меняться, и тактику двойного охвата начали широко применять противники Наполеона, имеющие значительное численное превосходство над французами. Наиболее удачно такой подход был осуществлён ими в 1814 г. в сражении при Ла-Рортьере, где союзникам удалось, правда, имея колоссально преимущество в численности, разбить самого Наполеона на территории Франции.
Да, и сам Наполеон в своей военной карьере в 1813 г. пытался сделать окружение противника целых 3 (три) раза – в состоявшихся в 1813 г. сражениях при Лютцене, Бауцене и Дрездене. Но, всё же любой такой шаг был исключением, и потому наполеоновская философия ведения боевых действий полностью лежала в русле не линейной, а ударной формы.
Дело в том, что в те времена сражения длились в основном недолго. Как следствие, для достижения победы над противником его окружение не только было излишним, но и по эффективности проигрывало по сравнению с нарушающим боевой строй и коммуникации охватом только одного вражеского фланга.
Из прочих форм ведения сражений Наполеон применял метод центрального положения, восходящий к способам ведения войны религиозных рыцарских орденов, и также относящийся к ударной форме боевого столкновения. Применял он и чисто фронтальное сражение, бывшее отголоском линейной тактики, правда, усовершенствованной с учётом новых возможностей широкого использования смешанного боевого порядка.
Однако, Наполеон не любил фронтальное сражение, справедливо считая его очень дорогим с точки зрения потерь личного состава. Он шёл на него только в исключительных обстоятельствах и реализовал, никогда не добившись явного успеха, такой шаг всего 3 (три) раза за всю свою военную деятельность: при Бородино, Ватерлоо и частично при Лейпциге.
И на флоте новаторствами русского флотоводца Ф. Ф. Ушакова и английского флотоводца Горацио Нельсона чисто линейная форма боевых столкновений в морских сражениях, господствующая с самого зарождения военного флота, стала уступать место ударной форме. Отныне бой вели не развёрнутые друг против друга эскадры противников, а более инициативный противник наносил сосредоточенный удар по части противостоящих ему сил.
В основном удару подвергалась та часть строя, где находился флагманский корабль с командующим. В случае успеха подобный манёвр приводил к деморализации противника и к последующей победе над ним.
Чем дальше, тем всё больше, подобные задачи были под силу только мощным кораблям. И потому, несмотря на появление различных классов кораблей ещё очень долго именно линейные корабли господствовали на море.
Впрочем, важную роль играли и крейсера, обладавшие повышенной скоростью и могущие вдали от базы вести операции на коммуникациях и торговых путях противника. А с появлением мин и торпед юркие миноносцы и торпедные катера стали важной частью военно-морских сил.
Становление линейной стратегии. В области стратегии в период развития и господства линейной тактики, сменившийся эпохой доминирования ударной тактики, также происходили изменения, закрепляющие всё то новое, что появилось в военном деле с начала широкого распространения огнестрельного оружия. Появление нового рода войск – артиллерии, признание действенности огня, а также применяемая некоторое время ставка на наёмный характер комплектования армий повысили важность значения тыловой службы и безопасности коммуникаций.
В результате, на первых порах, появилось увлечение операциями на коммуникациях противника. Учитывая трудность достижения победы в используемом тогда фронтальном типе сражения, военные теоретики предлагали добиваться решительного успеха именно таким способом и избегать крупных сражений с соперником.
Считалось, что действиями на коммуникациях выматывают силы противника. Правда, одновременно как-то упускалось из внимания, что силы и ресурсы тратила и другая сторона.
Воплощая в жизнь подобные рекомендации, войска бесплодно маневрировали по полям в «картофельных войнах», не менее бесплодно тратили ресурсы, ничего существенного не добиваясь. Со временем стало ясно, что подобный подход не решает проблему ограниченности ресурсов, а только усугубляет её, делая ситуацию в конец бесперспективной.
Обоюдное стремление действовать на коммуникациях противника привело к понятию фронта. Под «фронтом» понималась некоторая полоса, разграничивающая расположение противодействующих армий.
За неё ни одна из сторон не решалась углубляться без опасения позволить противнику нарушить свои коммуникации и оборвать снабжение. Исключения из данного правила составляли лишь автономные кавалерийские отряды или «корволанты», имевшие на вооружении иногда даже и артиллерию.
