войск. Первыми на изменение обстановки ответили сами солдатские массы самопроизвольно применяя новый боевой порядок наступательных операций – стрелковую цепь, раньше при ударной тактике использовавшуюся только как вспомогательный линейный элемент.
Сначала командование, придерживаясь прежних догм, внезапно ставших устаревшими из-за научно-технического прогресса, пыталось бороться с такой самодеятельностью войск. Но необычайно большие потери, в конце концов, дали стрелковой цепи путёвку в жизнь, что вскоре нашло своё отражение в боевых уставах.
Новая тактика стала называться «тактикой стрелковых цепей», и состояла в том, что стрелковая цепь перебежками передвигалась от одного укрытия в складках местности к другому, пока не подходила так близко к позициям противника, что бросалась на них штыковым ударом. Перебежки осуществлялись змейками при огневой поддержке всех тех, кто ещё не начал двигаться или уже перебежал.
Как и при становлении линейной тактики, для максимального использования резко возросших возможностей огнестрельного оружия очень скоро стали раздаваться голоса о ненужности резервов. Неизменным осталось только внимание к операциям на коммуникациях противника.
Одновременно штыковой удар и рукопашный бой, составлявшего стержень философии ударной тактики, медленно, но неуклонно исчезли из практики боевых столкновений. В XX в. они не только практически не применялись, но и были запрещены уставами некоторых армий, например, немецкой армии или вермахта.
Несмотря на рост сложности вооружения, именно благодаря его внедрению ослабли требования к строевой подготовке, и уменьшился срок обучения. Совокупно с введением гражданского общества подобное обстоятельство создало возможность военного обучения всего народа и введения всеобщей воинской повинности.
В результате, был резко сокращён срок службы, а уволенные в запас периодически призывались для переобучения. Увеличившаяся вследствие таких нововведений численность армий со временем позволила реализовать на практике принцип кордонной стратегии, которая теперь уже окончательно приняла линейную форму.
Начиная с середины XIX в. и по сегодняшний день, можно привести только один удачный пример использования ударной формы стратегии, объясняемый уникальным стечением обстоятельств. Им является взятие в 1864 г. во время гражданской войны в США 1861-1865 г.г. генералом федератов или Севера Шерманом опорного пункта южан – Атланты.
Дело в том, что Атланта была единственным промышленным центром полностью блокированного с моря Юга, и её падение привело к коренному перелому в боевых действиях. Все же прочие действия армии, а также флота, будучи линейными элементами, носили вспомогательный характер.
Смена типа комплектования армий отвечала духу времени. Новые армии, являющиеся, в принципе, организацией вооружённого народа, проникались духом национального вдохновения и могли осваивать современную технику.
Данным своим качеством они принципиально отличались от прежних армий феодальных государств. Изменение духовного склада армии, конечно же, привело к тому, что в обучении личного состава стали опираться исключительно на сознательно исполнение долга перед страной, а не на систему наказаний, как оно было раньше.
Используя возросшие возможности обороны, сражения стали длительными и могли протекать несколько недель. Собственно говоря, они были уже не сражениями, а проводимыми на значительно больших пространствах «операциями».
Вместе с возросшим значением материальной части и ростом промышленного потенциала стран подобные обстоятельства, вместе взятые, сделали невозможным победу в рамках стратегии генерального сражения. В принципе, такой поворот событий не был совсем уж неожиданным, так как стратегия генерального сражения оказалась несостоятельной уже в 1809 г. в войне Наполеона с. Австрией и во время его похода в 1812 г. в Россию.
Недостаточный контроль над территорией противника позволял ему, опираясь на многочисленный обученный воинский контингент, реанимировать свой потенциал сопротивления. Как следствие, ставка начала делаться на длительную и действенную оккупацию захватываемых территорий.
Рост численности войск позволил перейти к практическому осуществлению такого вида линейной формы боевого столкновения, как двойной охват флангов с целью окружения. Возросшая длительность боевых столкновений и роль снабжения войск, использующих постоянно усложнявшуюся технику, настоятельно требовала именно окружения противника с целью блокирования возможности получения им любого вида помощи, что и делало относившееся к линейной форме полное окружение адекватным сложившимся обстоятельствам шагом.
Наиболее последовательными сторонниками данной тактической формулы во второй половине XIX в. и почти всей первой половины XX в. были немецкие военные, сделавшие её визитной карточкой немецкой армии. В 1870г. широкомасштабная реализация такого подхода дала исключительно положительные результаты во франко-прусской войне.
Её прообразом, разумеется, была состоявшаяся в 216 г. до н. э. и уже ранее упомянутая битва при Каннах. По такой причине описанная методика окружения стала называться «Каннами».
В качестве ответных мер предлагалось выдвижение резервов в тыл за фланги. Кроме того, если противник слишком растягивал фронт, очень эффективным средством был одновременный удар по всему фронту, в силу господства линейного характера в боевых столкновениях приводивший к успеху.
Позиционная война. Попытки противостоять широко применяемому обхвату фланга или флангов производились путём создания более широкой линии фронта. В конце концов, в 1914 г. фронт стал уже подлинно непрерывным, и упёрся своими флангами либо в естественные препятствия типа морей или океанов, либо в границу нейтральных государств.
Резко возросшая поражающая мощь огнестрельного оружия в начале XX в. окончательно привела к возрастанию роли полевых укреплений, до того использовавшихся достаточно эпизодически. Исключение составляла русская армия, где подобную традицию издавна развивали настойчиво и сознательно.
Внезапно всё изменили огромные потери от огня, нередко ведущегося с закрытых позиций. И поговорка о том, что десять метров окопов лучше одного метра могилы, вышла из области теоретических рассуждений и стала ежедневной практикой в сражающихся армиях, тем более, что поначалу слабые разрывные или фугасные свойства используемых снарядов делали даже земляные укрепления вполне надёжной защитой личного состава от огня артиллерии противника.
Из-за слабости средств наступления по сравнению с восстановительными способностями обороны боевые действия приняли характер «позиционной войны». Попытки решить сложившееся положение дел путём усиления разрывного или фугасного действия артиллерии, поначалу не дали приемлемых результатов, и только привели к повышению роли крепостей.
Данный процесс значительно ускорился после изобретения и использования железобетона, впервые применённого в 1905 г. при обороне русской армией крепости Порт-Артур от японцев. Начало же эпохи позиционной войны связывается с обороной Севастополя в крымской войне 1853-1856 г.г. русскими войсками от коалиции англичан, французов и турок.
Сами же по себе крепости не обладали особенной стойкостью, и, отрезанные от своих войск, максимум в течение 2 (двух) недель без особого труда брались блокадными корпусами. Но, вплетённые как опорный центр в сеть полевой обороны, они делали её непреступной, и такое сочетание оборонного могущества было поколеблено только в самом конце Первой мировой войны 1914-1918 г.г путём массированного использования танков.
Однако, несмотря на усложнение вооружений тактика упростилась. После обработки оборонительной позиции противостоящей стороны артиллерийским огнём в атаку поднимались стрелковые цепи пехоты, в массовом порядке расстреливаемые уцелевшими пулемётчиками противника.
С точки же зрения стратегии, позиционная война представляла собой окончательное становление линейной формы стратегии. И она, быстро исчерпав ресурсы и резервы, как такое не раз случалось и прежде, зашла в тупик.
Ранее рекомендуемые методы, особенно двойной обхват флангов или Канны, при непрерывной линии фронта уже не работали. Пытаясь найти выход из позиционного тупика, военные одно время пробовали вернуться к использованию ударной тактики, применение которой до лета 1915 г. иногда позволяло добиваться успехов.
Однако, все они объяснялись специфическими условиями слабости обороняющегося противника, и потому в стандартных ситуациях все попытки преодолеть тупик позиционной войны путём нанесения точечного удара необычайно мощной концентрации сил и средств на узком участке фронта ни к чему, кроме ужасающих потерь, не приводили. И только к 1917 г., наконец-то, был осознан тот факт, что одних лишь храбрости, стойкости духа и напора далеко недостаточно для преодоления грязи, колючей проволоки и автоматического оружия.
Наиболее впечатляющим из всех примеров бесплодности применения устаревших догм было состоявшееся в 1916 г. сражение под Верденом. В нём немцы в очередной раз предприняли попытку прорваться к Парижу.
Результатом были потери только убитыми почти в 1000000 (миллион) человек. Верден, можно сказать, окончательно сломил дух немецкой пехоты, так и не восстановившийся до конца Первой Мировой войны.
Не помогла и артподготовка самого первого наступления немцев на укреплённый район Вердена, поскольку она велась недолго и не подавила систему огневой обороны первой полосы укреплений французов. Наступление немцев началось издалека, порядка километра от переднего края обороны противника, и потому не было внезапным.
Впрочем, по сравнению с русско-японской войной, когда атака начиналась с расстояния в 6 (шесть) километров от переднего края противника, прогресс был налицо. Но достигнутые немцами результаты и понесённые ради них потери были такими же, как и при прочих способах прорыва, в том числе и тех, когда артиллерийская подготовка велась неделями, и ни о какой скрытности предстоящего наступления и речи не шло.
Иначе говоря, никакая концентрация усилий не приводила к желаемому результату. Даже применение тяжёлой артиллерии крупных и очень крупных калибров ничего не давало, и, несмотря ни на какие усилия, никогда не удавалось полностью подавить систему обороны противника.
Нередко подготовка к новому наступлению не оказывалась незамеченной противником. Он вовремя уводил значительную часть своего личного состава с первой линии глубоко эшелонированной обороны на вторую и третью линию обороны или в специально созданные укрытия, и массированный удар артиллерии в принципе направлялся в пустоту.
Разумеется, нередко первая линия обороны отведёнными с неё войсками вновь занималась не так быстро, как следовало, и становилась лёгкой добычей наступающей стороны. Но, такой успех атаки очень редко менял общую тупиковую картину, так как, вследствие практикуемого отвода почти всех войск с первой линии обороны, борьба
