Нужно принимать с радостью, благочестием и готовностью все, что зависит от универсальной природы, и желать только лишь то, что зависит от нас, то есть — для стоиков — то, что есть прямое моральное действие. Второе правило направляет межчеловеческие отношения: нужно действовать справедливо во благо человеческому сообществу, то есть совершать «общественные деяния». Третье правило, наконец, определяет поведение в сфере мышления: критиковать представления, чтобы давать свое согласие только тому, что объективно («постигаемо»). Легко констатировать, что эти три правила ссылаются на три фундаментальных отношения, определяющих положение человека. Действительно, первая тема определяет отношения человека с космосом, вторая — отношения человека с другими людьми, третья — отношения человека с самим собой в той мере, в какой сущностная часть человека располагается в его способности думать и судить, в противопоставлении с телом, производящем в нас представления, требующие критики. Эти три отношения мы распознаем в VIII, 27:

Важны три отношения:

(?) к облегающему тебя телу 48)

к божественной причине, источнику всего случающегося со всеми 49),

и, наконец, к живущим с тобою людям.

Этим трем фундаментальным отношениям соответствуют, наконец, три функции разумной души: желание (orexis), волевое устремление (horme), представление (phantasia), как ясно показывает третий текст (VIII, 7, цитированный выше). Эта триделимость функций разумной души является учением, вполне засвидетельствованным у Эпиктета, например, в Беседах IV, 11, 6:

Акты души суть:

(2) чистота (horman) и точно так же нечистота…

(aphorman)

стремления (oregesthai), избегания (ekklinein)

влечение (paraskeuazesthai), и невлечение (epiballes- tbai)50)

одобрение пристойного (sunkatatithesthai).

Это суть акты разумной души, потому что они всегда соответствуют представлению или суждению об этом представлении 51). То есть, первая тема требует дисциплины желания (orexis): отказаться желать то, что не зависит от нас, но от общего хода Вселенной, желать только такое благо, которое зависит от нас, то есть доброе моральное действие; принимать с радостью все, что исходит от универсальной природы, поскольку она дала нам его в совместное пользование, тогда как она есть совершенный разум 52). Вторая тема относится к устремлению (borme) и к действию: не позволять себе вовлекаться беспорядочными хотениями, но действовать в соответствии с глубинным инстинктом человеческого сообщества и справедливости, вписанным в нашу разумную природу. Что касается третьей темы, она соответствует правильному использованию представлений {phantasia), дисциплине согласия.

Очень часто мы находим у Марка Аврелия сентенции, представляющие эту троичную структуру 5Э). Она также узнается в некоторых перечислениях добродетелей: первой теме соответствует атараксия, или умеренность, второй — справедливость или любовь к людям, третьей — истина или отсутствие спешки в суждении 54). Иногда также можно распознать эту схему в названиях пороков, которые Марк Аврелий рекомендует избегать 55).

II Три философских топоса (topoi) по Эпиктету

Марк Аврелий не является изобретателем этой троичности. Император-философ здесь предстает сознательным учеником раба-философа, стоика Эпиктета. И как раз Размышления Марка Аврелия анонсируют для нас фрагмент Эпиктета, излагающего так же в тройственной форме фундаментальные правила жизни (XI. 37):

Нужно… установить правила, определяющие, когда следует давать свое согласие.

Что касается стремлений (hormai), то необходимо следить за тем, чтобы они не были безусловны, были направлены на общее благо и сообразовались бы с достоинством.

(?) От влечений (orexis) же следует вообще воздерживаться, но не отвращаться ни от чего, что не в нашей власти.

Три темы, различаемые у Марка Аврелия, здесь легко распознаются в своих объектах и в функциях души, которые они приводят в действие. В Беседах Эпиктета, сохраненных для нас Флавием Аррианом, мы очень часто встречаем перечисление этих трех тем, обозначенных, как здесь, термином топоса (topoi) 57). Это области, в которых должна располагаться практика философских духовных упражнений, например (I, 4, ??):

А где твое дело?

(?) В стремлении и избегании, чтобы ты был не терпящим неуспехов и не терпящим неудач,

в влечениях и невлечениях, чтобы ты был не совершающим ошибок,

в согласии (prosthesis58)) и воздерживании от суждения, чтобы ты был не впадающим в заблуждение.

Таковы три topoi, первостепенные и самые необходимые.

Среди многочисленных параллельных пассажей, содержащихся в Беседах, можно также упомянуть следующий: (III, 2, ?):

Есть три вопроса, в которых следует упражняться на деле тому, кто намерен стать добродетельным человеком: (?) вопрос, касающийся стремлений и избеганий, — для того чтобы ни в твоем стремлении не терпеть неуспеха, ни в своем избегании не терпеть неудачи; (г) вопрос, касающийся влечений и невлечений, словом, касающийся надлежащего (kathekonta 59)), — для того чтобы вести себя порядком, благоразумно, не беззаботно; (3) третий — это вопрос, касающийся не- заблуждаемости и неопрометчивости, в общем, касающийся согласий.

В отличие от Марка Аврелия, Эпиктет устанавливает порядок между этими тремя топосами. Он рекомендует начать с темы, относящейся к желаниям, которая является самой необходимой, потому что она очищает нас от наших страстей, потом продолжать топосами, относящимся к тенденциям, склонностям, и закончить топо- сом дисциплины согласия, предназначенным для делающих успехи.

В аллюзиях, которые он делает на эту третью тему, касающуюся дисциплины одобрения, Эпиктет дает понять, что эта тема включает в себя учение относительно самых сложных форм силлогизма: «А нынешние философы, оставив в стороне первый вопрос и второй, предаются занятию третьим: изменяющимися рассуждениями, рассуждениями, приводящими к умозаключению путем вопросов, условными рассуждениями, ложными рассуждениями» б0). Здесь имеется ценное указание на истинное значение трех топосов. Мы констатируем, что третья тема соответствует той части стоической философии, которую называли логикой, и которая представляла собой метод воспитания внешней и внутренней речи. Это первое соответствие открывает путь двум другим. Вторую тему легко распознать, и она соответствует стоической этике, посвященной в основном теории «надлежащего» (kathekonta). Мы видим, что этот технический термин появляется несколько раз в сделанном Эпиктетом описании трех топосов 61). Соответствие между первой темой и физикой (которая вместе с логикой и этикой также является одной из трех частей философии 62) согласно стоикам), ухватить труднее, и однако, по размышлении, оно тоже вполне очевидно. С одной стороны, дисциплина желания побуждает нас желать лишь то, что зависит от нас, с другой стороны, принимать с радостью то, что не зависит от нас, но приходит к нам из действия универсальной природы, то есть — для стоиков — от самого Бога. Такое приятие требует соответственно «физического» видения событий, способного очистить эти события от эмоциональных и антропоморфических представлений, которые мы проецируем на них, чтобы снова их поместить в перспективу универсального порядка природы, в космическое видение. То есть речь здесь идет о физике, но не теоретической и научной, а воспринимаемой как физическое упражнение 63).

Следовательно, мы можем заключить, что три топоса Эпиктета соответствуют трем частям стоической философии б4), рассматриваемым в их глубинном смысле, как духовные упражнения: не теоретическая физика или этика, или логика, но физика, преобразующая взгляд, устремленный на мир, этика, которая упражняется в справедливости в действии, логика, производящая бдительность в суждении и критику представлений. Три топоса Эпиктета, как и три части стоической философии, покрывают собой все поле реальности, а также всю совокупность психологической жизни. Формулы Эпиктета, равно как формулы Марка Аврелия, позволяют, в кратком перечислении трех топик, предоставить концентрированное жизненное правило, которое будет находиться «под рукой» при любых обстоятельствах, резюмируя в нескольких словах принципы для разрешения в каждое мгновение задаваемых жизнью проблем.

Как части философии, или добродетели в стоической системе, наши три топоса взаимно подразумевают друг друга 65). Есть тесная взаимозависимость между дисциплиной assentiment (согласия) (или «логикой») и дисциплиной желания (или «физикой»). Дисциплина assentiment (согласия) принуждает допускать только объективные представления; но объективными являются только физические представления объектов, то есть суждения, посредством которых мы приписываем вещам их естественные — то есть, «физические» предикаты, а не проецируем на них ложные предикаты, которые будут лишь отражением человеческих страстей и условностей: «Пурпур — шерсть овцы, окрашенная кровью улитки, соитие — трение известных органов и выбрасывание семени, соединенное с особыми спазмами» 66). Дисциплина одобрительного assentiment, как и дисциплина желания, обе требуют, чтобы вещи были вновь помещены в общую перспективу хода природы. Этого также требует дисциплина устремлений (или «этика»). Она побуждает действовать «с оговоркой», то есть вполне осознавая тот факт, что результаты наших действий зависят не от нас, но от переплетения универсальных причин общего хода космоса 67). Таким образом, в определенном смысле, все сводится к физике. Но можно также сказать, что все сводится к логике. Ведь желания и устремления, предметы двух первых тем, находятся у Эпиктета и Марка Аврелия в сообразности со стоической традицией и тесно связаны с представлениями и суждениями68): «…совокупность деятельностей — именуемая жизнью, — если прекратится в урочное время, не потерпит зла от самого прекращения, да и тот, кто кто вовремя положит конец этому ряду, не испытывает зла» 69). Дисциплина желаний и дисциплина склонностей сводятся обе к дисциплине представления, то есть к изменению в видении вещей: конкретнее, речь идет, как мы только что видели, о том, чтобы снова поместить предметы в общей перспективе универсальной природы или человеческой разумной природы; речь также идет об отделении представления от волнения (то есть от ложного представления), которое сопровождает его и вызывает в нас смятение, грусть или боязнь. По этой причине слово «представление» {phantasia) часто заряжено у Марка Аврелия увеличенным напряжением, потому что оно не только обозначает образ объекта, но также образ объекта, сопровождаемого ложным суждением по поводу этого объекта 70). Все это «физика», все это «логика», но в конце концов все это «этика», поскольку «физика» и «логика» суть конкретные духовные упражнения, включающие в себя нашу волю и нашу свободу.

III Три топоса — ключ к «Размышлениям» Марка Аврелия

Эти три топоса, унаследованные от Эпиктета, предстают в Размышлениях Марка Аврелия не только эпизодически. С книги II по XII каждое из Размышлений является упражнением актуализации и ассимиляции, относящимся или ко всем трем топосам вместе, или к двум, или же к одному из них. Эпиктет определял эти три топоса как три фундаментальных темы аскезы (askesis), духовного упражнения 71). Будучи духовными упражнениями, Размышления Марка Аврелия полностью сообразуются с этим общим принципом тройственной формы: дисциплина желания, дисциплина устремления, дисциплина одобрительного assentiment (согласия). М. Боленц, не заметивший этого явления у Марка Аврелия, хорошо видел, что Руководство, написанное Аррианом к сентенциям Эпиктета, построено согласно этой модели: главы 1-29 соответствуют первому, главы 3133 — второму и глава 52 — третьему monocy7i).

Разумеется, в рамках этого исследования невозможно показать, как все сентенции Марка Аврелия вписываются в эту общую схему. Но по меньшей мере мы можем кратко описать тему и вариации, которые у Марка Аврелия относятся к каждому из этих топосов, потом исследовать в качестве примера фрагменты книги IV.

Первая тема, тема дисциплины желания, основывается на принципиальном