технологий. Достигнутые успехи в этих исследованиях, имеющие огромное значение для развития оптоэлектроники и электроники высоких скоростей, были отмечены в 2000 году Нобелевской премией по физике, которую разделили российский ученый, академик Ж.А.Алферов и американские ученые Г.Кремер и Дж.Килби.

Высокие темпы роста в 80-х – 90-х годах ХХ века информационно-технологической индустрии явились следствием универсального характера использования информационных технологий, их широкого распространения практически во всех отраслях экономики. В ходе экономического развития эффективность материального производства стала во все большей степени определяться масштабами использования и качественным уровнем развития невещной сферы производства. Это означает, что в систему производства вовлекается новый ресурс – информация (научная, экономическая, технологическая, организационно-управленческая), которая, интегрируясь с производственным процессом, во многом ему предшествует, определяет его соответствие меняющимся условиям, завершает превращение производственных процессов в научно-производственные.

Начиная с 80-х годов ХХ века, сперва в японской, затем в западной экономической литературе получил распространение термин «софтизация экономики». Его происхождение связано с превращением невещного компонента информационно-вычислительных систем («мягких» средств программного, математического обеспечения) в решающий фактор повышения эффективности их использования (по сравнению с совершенствованием их вещной, «твердой» аппаратной части). Можно сказать, что «… возрастание влияния нематериальной составляющей на весь ход воспроизводства является сутью понятия софтизации».

Софтизация производства как новая технико-экономическая тенденция обозначила те функциональные сдвиги в хозяйственной практике, которые получили распространение в ходе развертывания второго этапа НТР. Отличительная черта этого этапа «… заключается в одновременном охвате практически всех элементов и стадий материального и нематериального производства, сферы потребления, создания предпосылок для нового уровня автоматизации. Этот уровень предусматривает объединение процессов разработки, производства и реализации продукции и услуг в единый непрерывный поток на базе взаимодействия развивающихся сегодня во многом самостоятельно таких направлений автоматизации, как информационно-вычислительные сети и банки данных, гибкие автоматизированные производства, системы автоматического проектирования, станки с ЧПУ, системы транспортировки и накопления изделий и управления технологическими процессами, робототехнологические комплексы. Основой для такой интеграции выступает широкое вовлечение в производственное потребление нового ресурса – информации, что открывает пути для трансформации дискретных ранее производственных процессов в непрерывные, создает предпосылки для отхода от тейлоризма. При компоновке автоматизированных систем используется модульный принцип, в результате чего проблема оперативного изменения, переналадки оборудования становится органической частью технологии и производится с минимальными издержками и практически без потерь времени».

Второй этап НТР оказался в значительной сиепени связанным с таким технологическим прорывом, как появление и быстрое распространение микропроцессоров на больших интегральных схемах (так называемая «микропроцессорная революция»). Это во много обусловило формирование мощного информационно-индустриального комплекса, включающего электронно-вычислительное машиностроение, микроэлектронную промышленность, производство электронных средств связи и разнообразного конторского и бытового оборудования. Указанный крупный комплекс отраслей промышленности и сферы услуг ориентирован на информационное обслуживание как общественного производства, так и личного потребления (персональный компьютер, например, уже превратился в обычный предмет домашнего длительного пользования).

Решительное вторжение микроэлектроники меняет состав основных фондов в нематериальном производстве, прежде всего, в кредитно-финансовой сфере, торговле, здравоохранении. Но этим не исчерпывается влияние микроэлектроники на сферу нематериального производства. Создаются новые отрасли, масштабы которых сопоставимы с отраслями материального производства. Например, в США реализация средств математического обеспечения и услуг, связанных с обслуживанием компьютеров, уже в 80-х годов превысила в денежном исчислении объемы производства таких крупных отраслей американской экономики, как авиа –, судо – или станкостроение.

На повестке дня современной науки – создание квантового компьютера (КК). Здесь существует несколько интенсивно разрабатываемых в настоящее время направлений: твердотельный КК на полупроводниковых структурах, жидкие компьютеры, КК на «квантовых нитях», на высокотемпературных полупроводниках и т.д. Фактически все разделы современной физики представлены в попытках решения этой задачи.

Пока можно говорить лишь о достижении некоторых предварительных результатов. Квантовые компьютеры еще только проектируются. Но когда они покинут пределы лабораторий, мир во много станет иным. Ожидаемый технологический прорыв должен превзойти достижения «полупроводниковой революции», в результате которой вакуумные электронные лампы уступили место кремниевым кристаллам.

Таким образом, научно-техническая революция повлекла перестройку всего технического базиса, технологического способа производства. Вместе с тем она вызвала серьезные изменения социальной структуры общества, оказала влияние на сферы образования, досуга и т.д.

Можно проследить, какие изменения происходят в обществе под влиянием научно-технического прогресса. Изменения в структуре производства характеризуются следующими цифрами. В начале XIX века в сельском хозяйстве США было занято почти 75 процентов рабочей силы; к его середине эта доля сократилась до 65 процентов, тогда как в начале 40-х годов XX столетия она упала до 20, уменьшившись в три с небольшим раза за сто пятьдесят лет. Между тем за последние пять десятилетий она уменьшилась еще в восемь раз и составляет сегодня, по различным подсчетам, от 2,5 до 3 процентов. Незначительно отличаясь по абсолютным значениям, но полностью совпадая по своей динамике, подобные процессы развивались в те же годы в большинстве европейских стран. Одновременно произошло не менее драматическое изменение в доле занятых в промышленности. Если по окончании первой мировой войны доли работников сельского хозяйства, промышленности и сферы услуг (первичный, вторичный и третичный секторы производства) были приблизительно равными, то к концу второй мировой войны доля третичного сектора превосходила доли первичного и вторичного вместе взятых. Если в 1900 году 63 процента занятых в народном хозяйстве американцев производили материальные блага, а 37 — услуги, то в 1990 году это соотношение составляло уже 22 к 78, причем наиболее значительные изменения произошли с начала 50-х годов, когда прекратился совокупный рост занятости в сельском хозяйстве, добывающих и обрабатывающих отраслях промышленности, в строительстве, на транспорте и в коммунальных службах, то есть во всех отраслях, которые в той или иной степени могут быть отнесены к сфере материального производства.

В 70-е годы в странах Запада (в Германии с 1972 года, во Франции — с 1975-го, а затем и в США) началось абсолютное сокращение занятости в материальном производстве, и в первую очередь — в материалоемких отраслях массового производства. Если в целом по обрабатывающей промышленности США с 1980 по 1994 год занятость снизилась на 11 процентов, то в металлургии спад составил более 35 процентов. Тенденции, выявившиеся на протяжении последних десятилетий, кажутся сегодня необратимыми; так, эксперты прогнозируют, что в ближайшие десять лет 25 из 26 создаваемых рабочих мест в США придутся на сферу услуг, а общая доля занятых в ней работников составит к 2025 году 83 процента совокупной рабочей силы. Если в начале 80-х годов доля работников, напрямую занятых в производственных операциях, не превышала в США 12 процентов, то сегодня она сократилась до 10 процентов и продолжает снижаться; однако существуют и более резкие оценки, определяющие этот показатель на уровне менее 5 процентов общего числа занятых. Так, в Бостоне, одном из центров развития высоких технологий, в 1993 году в сфере услуг было занято 463 тыс. человек, тогда как непосредственно в производстве — всего 29 тыс. Вместе с тем эти весьма впечатляющие данные не должны, на наш взгляд, служить основанием для признания нового общества «обществом услуг».

Объем производимых и потребляемых обществом материальных благ в условиях экспансии сервисной экономики не снижается, а растет. Еще в 50-е годы Ж.Фурастье отмечал, что производственная база современного хозяйства остается и будет оставаться той основой, на которой происходит развитие новых экономических и социальных процессов, и ее значение не должно преуменьшаться. Доля промышленного производства в ВНП США в первой половине 90-х годов колебалась между 22,7 и 21,3 процента, весьма незначительно снизившись с 1974 года, а для стран ЕС составляла около 20 процентов (от 15 процентов в Греции до 30 в ФРГ). При этом рост объема материальных благ во все большей мере обеспечивается повышением производительности занятых в их создании работников. Если в 1800 году американский фермер тратил на производство 100 бушелей зерна 344 часа труда, а в 1900-м — 147, то сегодня для этого требуется лишь три человеко-часа; в 1995 году средняя производительность труда в обрабатывающей промышленности была в пять раз выше, чем в 1950-м.

Таким образом, современное общество не характеризуется очевидным падением доли материального производства и вряд ли может быть названо «обществом услуг». Мы же, говоря о снижении роли и значения материальных факторов, имеем в виду то, что все большую долю общественного богатства составляют не материальные условия производства и труд, а знания и информация, которые становятся основным ресурсом современного производства в любой его форме.

Становление современного общества как системы, основанной на производстве и потреблении информации и знаний, началось в 50-е годы. Уже в начале 60-х некоторые исследователи оценивали долю «индустрии знаний» в валовом национальном продукте США в пределах от 29,0 до 34,5 процента. Сегодня этот показатель определяется на уровне 60 процентов. Оценки занятости в информационных отраслях оказывались еще более высокими: так, в 1967 году доля работников «информационного сектора» составляла 53,5 процента от общей занятости, а в 80-е г.г. предлагались оценки, достигавшие 70 процентов. Знания как непосредственная производительная сила становятся важнейшим фактором современного хозяйства, а создающий их сектор оказывается снабжающим хозяйство наиболее существенным и важным ресурсом производства. Происходит переход от расширения использования материальных ресурсов к сокращению потребности в них.

Некоторые примеры иллюстрируют это со всей очевидностью. Только за первое десятилетие «информационной» эры, с середины 70-х до середины 80-х годов, валовой национальный продукт постиндустриальных стран увеличился на 32 процента, а потребление энергии — на 5; в те же годы при росте валового продукта более чем на 25 процентов американское сельское хозяйство сократило потребление энергии в 1,65 раза. При выросшем в 2,5 раза национальном продукте Соединенные Штаты используют сегодня меньше черных металлов, чем в 1960 году; с 1973 по 1986 год потребление бензина средним новым американским автомобилем снизилось с 17,8 до 8,7 л/100 км, а доля материалов в стоимости микропроцессоров, применяемых в современных компьютерах, не превышает 2 процентов. В результате за последние сто лет физическая масса американского экспорта осталась фактически неизменной в ежегодном выражении, несмотря на двадцатикратный рост ее реальной стоимости. При этом происходит быстрое удешевление наиболее наукоемких продуктов, способствующее их широкому распространению во всех сферах хозяйства: так, с 1980 по 1995 год объем памяти стандартного персонального компьютера вырос более чем в 250 раз, а его цена из расчета на единицу памяти жесткого диска снизилась между 1983 и 1995 годами более чем в 1 800 раз. В результате возникает экономика «нелимитированных ресурсов», безграничность которых обусловлена не масштабом добычи, а сокращением потребности в них.

Потребление информационных продуктов постоянно возрастает. В 1991 году расходы американских компаний на приобретение информации и информационных технологий, достигшие 112 млрд. долл., превысили затраты на приобретение основных производственных фондов, составившие 107 млрд. долл.;