Ю.И. Семёнов Философия истории.
Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней
Можно по-разному понимать и толковать историю, но вряд ли существуют сомнения в том, что она действительно существует. Исследованием ее давно уже занимается наука, которую называют тем же именем, что и изучаемый ею объект, а именно историей. Употребление одного и того же термина для обозначения как реального исторического процесса, так и науки, изучающей этот процесс, создает известные неудобства. Чтобы избежать их, я буду в дальнейшем изложении называть историей только сам исторический процесс. Для обозначения же специальной науки об истории я буду использовать термины «историческая наука» и «историология» (от греч. логос — слово, понятие, учение).
Но историология — не единственная наука, изучающая историю. Существует по крайней мере еще одна дисциплина, занимающаяся историческим процессом. Она стремится выявить его общую природу, его основные закономерности и движущие силы. Иначе говоря, она является самой общей, предельно общей теорией исторического процесса. Значение этой предельной теории исторического процесса заключается в том, что она представляет собой самый общий метод проникновения в сущность исторических явлений. Эту самую общую теорию исторического процесса давно уже именуют философией истории.
Термин «философия истории» несколько позднее стал применяться для обозначения и еще одной дисциплины. Последняя исследует не историю саму по себе, а процесс ее познания. В ее задачу входит выявление специфики исторического познания. Это теория исторического познания, историческая гносеология, или, следуя новейшей моде, историческая эпистемология.
Настоящая работа посвящена лишь общей теории исторического процесса, которую помимо философии истории нередко именуют также историософией (от греч. софия — мудрость). Соотношение историософии и историологии носит довольно сложный характер.
Историология, по крайней мере цивилизованного общества, всегда занималась и сейчас занимается описанием исторических событий. Эту составляющую исторической науки можно назвать повествовательной, или нарративной, историологией. Когда-то вся историческая наука полностью или почти полностью сводилась к нарративной историологии. Это выражалась и в том, что кроме нарративной историологии никакой другой не существовало, и в том, что историологи даже в лучшем случаем ограничивались лишь выявлением причин исторических событий, но не объяснением исторического процесса. В те времена различие между историологией и историософией было крайне резким и отчетливым. Между ними не было посредствующих звеньев. В поисках общей концепции истории историологи могли обращаться только к историософии.
Но положения историософии по необходимости носили самый общий характер. Для мыслящих историков они были нужны, но этого им было недостаточно. Результатом было постепенное возникновение концепций того типа, которые применительно к общественным наукам, в частности к социологии, часто именуют теориями среднего уровня. Так началось становление нового раздела исторической науки, который можно назвать теоретической историологией.
Отношение нарративной и теоретической историологии в какой-то степени аналогично отношению между экспериментальной и теоретической физикой. Но если в физической науке значение физической теории общепризнано и никто не сомневается в необходимости специальности физика-теоретика, то в историологии дело обстоит совершенно по другому. Существование теоретической историологии не признается. Курсы теоретической историологии нигде не читаются, нет по этой дисциплине ни учебников, ни пособий. Если и появляются работы по теоретической историологии, то они либо определяются по ведомству социологии, где они числятся под названиями исторической социологии, макросоциологии, социологии социальных изменений и т.п., либо относятся к философии истории.
Основание для последнего имеются: грань между теоретической историологией и философией истории весьма и весьма относительна. Историософия в самом узком смысле, т.е. система самых общих идей об историческом процессе одновременно входит, с одной стороны, в философию в качестве ее необходимой составной части, с другой, в теоретическую историологию в качестве ее ядра. Любой исследователь, создавший ту или иную концепцию историософии, никогда не ограничивается лишь общими положениями. Он всегда стремится их конкретизировать и тем самым углубляется в область уже собственно теоретической историологии. Философия истории никогда не может обойтись без каких-то элементов теоретической историологии. С другой стороны, историк, разрабатывающий проблемы теоретической историологии, нуждается в самых общих идеях о природе исторического процесса, т.е. в философии истории в первом значении этого слова, в историософии.
Сама теоретическая историология заключает в себе несколько уровней исследования, от самого общего, прямо смыкающегося с историософией, — общей теоретической историологии, до более конкретного, включающего концепции, которые относятся не к историческому процессу в целом, а отражают развитие обществ только одного типа и т.п. — частной теоретической историологии.
Историософия и общая теоретическая историология настолько тесно связаны и взаимно проникают друг в друга, что когда говорят о философии истории, то чаще всего практически имеют в виду не столько собственно историософию в самом узком смысле слова, сколько ее — взятую вместе с общей теоретической историологией. Вот еще одно, уже третье значение термина «философия истории» и второе, более широкое, значение слова «историософия». Именно философии истории в самом широком смысле слова посвящена настоящая работа. В ней в неразрывном единстве излагается и собственно философия истории, и общая теоретическая историология.
Причин невнимания историков к теоретической историологии существует несколько. Одна из них состоит в том, что нарративная историология столь долго была единственно существующим разделом исторической науки, что для многих историков понятие нарративной историологии было равнозначно понятию историологии вообще.
Другая причина, характерная для отечественных историков, — наше недавнее прошлое, когда всем историкам в принудительном порядке в качестве единственно верной общей теории общества и истории навязывался исторический материализм. Материалистическое понимание истории практически рассматривалось в качестве не просто наиболее общей, а единственно возможной и единственно правильной теории исторического процесса. Поэтому всякая попытка разработки теоретической историологии встречалась нашим идеологическим руководством в штыки и объявлялась ревизионизмом. Все это отбивало охоту заниматься теоретическими изысканиями в области истории.
К этому нужно добавить, что марксизм, став господствующей идеологией и средством оправдания существующих в нашей стране «социалистических» (в действительности же ничего общего с социализмом не имеющих) порядков, переродился: из стройной системы научных взглядов превратился в набор штампованных фраз, используемых в качестве заклинаний и лозунгов. Настоящий марксизм был замещен видимостью марксизма — псевдомарксизмом.1 Подробнее см.: Семенов Ю.И. Россия: Что с ней случилось в двадцатом веке // Российский этнограф. Вып. 20. М., 1993.Это затронуло все составные части марксизма, не исключая философии, а тем самым и материалистического понимания истории.
Произошло то, чего больше всего боялся Ф. Энгельс. «…Материалистический метод, — писал он, — превращается в свою противоположность, когда им пользуются не как руководящей нитью при историческом исследовании, а как готовым шаблоном, по которому кроят и перекраивают исторические факты».2 Энгельс Ф. Письмо П. Эрнсту, 5 июня 1890 г. // К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Изд. 2-е. Т. 37. С. 351.При этом не только превращались в мертвые схемы действительные положения материалистического понимания истории, но и выдавались за непреложные марксистские истины такие тезисы, которые не только не входили в систему идей материалистического понимания истории, но и вообще никак не вытекали из исторического материализма.
Все это порождало у наших историков сомнения в пользе материалистического понимания истории или даже резко отрицательную оценку всех его положений, а у некоторых из них все это перерастало в скептическое отношение к любым теоретическим построениям в этой области. Поэтому начавшаяся еще в годы перестройки критика материалистического понимание истории была встречена многими историками с сочувствием. Некоторые из них даже активно включились в борьбу. И далеко не все историки, отбросив исторический материализм, бросились искать иную философию истории. Часть их вообще стала отказываться от всякой теории.
Еще одна причина скептического отношения к теории связана с тем, что по поводу истории и в связи с историей всегда создавалось и сейчас создается огромное множество самых различных схем, находящихся в разительном противоречии с исторической реальностью. Самой обширной областью паранауки, лженауки всегда была и сейчас является квазиисториология, лжеисториология.
Лжеисторические работы выходят из-под пера не только прямых невежд или, в лучшем случае, откровенных дилетантов, но и людей, имеющих ученые степени и звания, в том числе и в области истории. Если не углубляться слишком глубоко в прошлое, то можно указать на многочисленные сочинения доктора исторических наук, профессора Льва Николаевича Гумилева. Сейчас книжные прилавки буквально затоплены потоком совершенно бредовых произведений, изготовляемых действительным членом РАН, доктором физико-математических наук Анатолием Тимофеевичем Фоменко и его многочисленными сподвижниками и последователями.3 Фоменко А.Т. Методы статистического анализа нарративных тестов и приложения к хронологии. М., 1990; Носовский Г.В., Фоменко А.Т. Новая хронология и концепция древней истории Руси, Англии и Рима. Факты, статистика, гипотезы. Т. 1-2. М., 1995; Они же. Империя. Русь, Турция, Китай, Египет. Новая математическая хронология древности. М., 1996; Они же. Библейская Русь: Русско-ордынская империя и Библия. Т. 1-2. М., 1998 и др.Имя же всем остальным — легион.4 Не перечисляя все эти сочинения, обращу лишь внимание на появившиеся наконец работы, в которых разоблачаются писания как А.Т. Фоменко, так и других бредоисториков: Володихин Д., Елисее ва О., Олейников Д. История России в мелкий горошек. М., 1998; История и антиистория. Критика «новой хронологии» академика А.Т. Фоменко. М., 2000; «Антифоменко» // Сборник Русского исторического общества Т. 3 (151). М., 2000. «Так оно и оказалось». Критика «новой хронологии» А.Т. Фоменко. (Ответ по существу). М., 2001; Мифы «новой» хронологии. Материалы конференции на историческом факультете МГУ имени М.В. Ломоносова 21 декабря 1999 года. М., 2001 и др.
И если не все, то многие из них выступают в роли не столько повествователей, сколько теоретиков. Имеются работы, претендующие почти исключительно на теорию. Не все из них носят откровенно бредовый характер, но всех их отличает совершенно бесцеремонное обращение с историческими фактами. Факты подбираются, кроятся и подгоняются под заранее заготовленные схемы. В случае отсутствия подходящих фактов, они нередко создаются, как это можно видеть на примере сочинений Л. Н. Гумилева.
В результате всей этой вакханалии наши историки-профессионалы с крайним подозрением относятся к любым попыткам теоретизирования в области истории. Им везде мерещится гумилевщина или фоменковщина.
Но вообще без теории обойтись невозможно. В результате историки, даже те, которые на словах решительно порицают любое теоретизирование, на деле с неизбежностью обращаются к тем или иным концепциям историософии и теоретической историологии. И так как в большинстве своем они не обладают навыками самостоятельного теоретического мышления, то не могут должным образом оцепить существующие концептуальные построения и нередко берут на
