авантюристов по заданию германского генерального штаба и на немецкие деньги. И говорят это не только журналисты. Концепцию заговора отстаивают люди, имеющие ученые степени и звания.
Примером может послужить Дмитрий Антонович Волкогонов (1928—1995). Хотя этот человек носил звания доктора философских и доктора исторических наук, профессора и числился членом-корреспондентом РАН, все его сочинения никакого отношения к науке не имеют. Всю свою жизнь он верно служил начальству, действовал по принципу «чего изволите?», или, выражаясь словами А.И. Солженицына, «заказ собачий выполнял». Надо было начальству, славил большевиков и В.И. Ленина, переменилась власть, стал обливать их грязью.
Одно из последних его сочинений — объемистый опус под названием «Ленин. Политический портрет» (Кн. 1—2. М, . 1994; 1998) — представляет собой выдающийся образец исторической фальсификации. Автор не ограничивается лишь замалчиванием «неподходящих» фактов и выпячиванием «подходящих», как это сейчас делают очень многие. Он без всякого стеснения создает «нужные» ему «факты». Книга переполнена прямыми измышлениями, различного рода подтасовками и нелепостями. Об этом уже достаточно было сказано в нашей литературе.281 Подробнее об этом см.: Трофимов Ж. Волкогоновский Ленин (критический анализ книги Д. Волкогонова «Ленин»).Ульяновск, 1995; Дедков Н.И. «Как я документально установил» или «смею утверждать». О книге Д.А. Волкогонова «Ленин» // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., 1996; Тетюкин C.B.. Современная отечественная историография РСДРП // ОИ. 1998. № 6. С. 57-58.К слову сказать, сочинение Д.А. Волкогонова о Л.Д. Троцком написано в том же ключе.282 См.: Панцов A.B., Чечевишников А.Л. Исследователь и источник. О книге Д.А. Волкогонова Троцкий // Исторические исследования в России…
Остановимся лишь на основной идее волкогоновского опуса. Суть его исторической концепции коротко изложена им самим в аннотации к книге: «В XX веке все главные беды России исходят от Ленина и созданной им организации, с предельно жестокой философией».283 Волкогонов Д. Ленин. Книга 1. М., 1994. С. 478. Согласно Волкогонову, Октябрьская революция — результат заговорщической деятельности Ленина и созданной им партии. Если бы Ленина не было, то всемирная история пошла бы совсем по-другому. «По сути, — пишет Д.А. Волкогонов, — Ленин изменил соотношение мировых политических сил, перекроил карту планеты, вызвал к жизни мощное социальное движение на континентах…».284 Там же. С. 125.Таким образом, автор по-прежнему рассматривает Ленина как божество, но только теперь как злое, а не доброе.
Одновременно, Д.А. Волкогонов всеми силами пытается убедить читателя в том, что Ленин и большевики получили огромные деньги от германского генерального штаба, хотя из самого текста книги видно, что сам он в это совершенно не верит. Но, как говорится, цель оправдывает средства. И Д.А. Волкогонов не одинок. Идею о том, что Октябрьская революция была результатом деятельности группы заговорщиков, отстаивает другой доктор наук — Егор Тимурович Гайдар, который в восторге от сочинений Волкогонова. «Как известно, — говорил он в одном из своих интервью, — хорошо вооруженная банда один раз власть в России уже захватила. И очень надолго. Меня всегда поражало, с какой легкостью эту власть им отдали».285 См.: ЛГ. 28.09.1994.Последний «демократический» шедевр в этой области — книга «Тайна Октябрьского переворота. Ленин и немецко-большевистский заговор» (СПб., 2001).
Хотя в Советском Союзе материалистическое понимание истории считалось безраздельно господствующим, в действительности с ним меньше всего считались. Во всяком случае конспиративистское объяснение тех или иных событий, особенно неприятных, было обычным явлением. Например, и события 1956 г. в Венгрии, и «Пражская весна» 1968 г., и массовое движение 1980 — 1981 гг. в Польше объявлялись результатом происков западных спецслужб и прежде всего ЦРУ. Чего только стоят названия книг: Я. Берец. «Крах операции «Фокус» (М., 1986); «Необъявленная война против Польши» (М., 1984); В. Трубников. «Крах «Операции Полония» (М., 1985). ЦРУ, конечно, было и остается мощной организацией, но и ему не под силу вызвать широкое социальное движение.
После крушения СССР многие из тех, что писали подобные сочинения, быстро поменяли объекты обвинения, полностью сохранив при этом прежний подход. Вот образец: «Сальвадор стал последней политической провокацией бывшего Союза в Латинской Америке, последним из советских экспериментов в области «экспорта революции», которыми СССР буквально истерзал латиноамериканский континент».286 Велехов Л. Последняя провокация. Сальвадор: революционный эксперимент закончен // НГ.11.01.1992.Автору, по-видимому, совершенно неведомо, что самым мощным потрясением в Латинской Америке была мексиканская революция 1911 — 1917 гг., к которой Советский Союз явно не мог иметь никакого отношения. Общепризнанно также, что и другое крупнейшее историческое событие в Латинской Америке — победа революции на Кубе в 1959 г. — произошло без какого бы то ни было вмешательства СССР. Вообще революционные движения никогда не происходят по инициативе и в результате вмешательства спецслужб, даже таких могущественных, каким был в свое время КГБ.
Если вначале конспиративисты просто объясняли заговорами те или иные исторические события или даже целую их серию, то в последние десятилетия появились и целые конспиративистские концепции всемирной истории. Довольно много такого рода работ вышло в США. Одна из них недавно была переведена на русский язык. Это сочинение Ральфа Эпперсона «Невидимая рука» (СПб., 1996; 1999). В нем отстаивается, как это формулирует сам автор: «Взгляд на Историю как на Заговор: исторические события происходит по плану, смысл которого обычно неизвестен народу».287 Эпперсон Р. Невидимая рука. СПб., 1956. С. 9.Результатами заговоров были и Американская революция, и Великая Французская революция, и Гражданская война в США, и Революция 1917 г. в России, и Кубинская революция и вообще все важные события мировой истории. В целом в сочинении Р. Эпперсона ничего нового нет. Это очередная версия того же самого подхода, который проявился в «антижидомасонских» опусах 20—30-х годов на Западе и 80 — 90-х годов в России. Еще одна книга, написанная в точно таком же духе, принадлежит перу русского эмигранта Андрея Константиновича Крыленко (р. 1909). Она называется «Денежная держава. Тайные механизмы истории» (1997; М., 2002).
Такого рода работ так много, что настоящие историки вынуждены на них реагировать. Выше уже упоминалась работа В.Э. Багдасаряна об отечественных конспиративистах. Американский историк Ричард Хофстадтер в своих работах прямо охарактеризовал все конспиративистские построения как параноидальный стиль. Специалист по Ближнему Востоку Даниел Пайпс написал книгу, специально посвященную критике конспиративизма, — «Заговор: Как процветает и откуда исходит параноидальный стиль» (1997). Обзор таких концепций содержится в статье профессора Пенсильванского университета Джорджа Энтина «Теория заговоров и конспиративистский менталитет» (Новая и новейшая история. 2000. № 1).
3.14.8. Концепции определяющей роли социально-духовного фактора (Л. Блан, П. Сорокин, К. Ясперс, М. Хайдеггер, Ф. Фукуяма, школа «Анналов» и др.)
Как мы знаем, Ж.А. Кондорсе, затем А. Сен-Симон, а вслед за ним и О. Конт в качестве движущей силы истории рассматривали разум, но не отдельных людей, а человечества в целом, фактически же общественное (социарное) сознание. И в последующем точка зрения, согласно которой основу общества и двигатель история нужно искать либо в общественном (социарном) сознании в целом, либо в тех или иных его составляющих (отдельных формах общественного сознания или его слоях) имела массу приверженцев.
Некоторые из сторонников такого подхода специально подчеркивали его отличие от волюнтаристического. Так, например, известный французский публицист и историк Луи Блан (1813 — 1882) в одном из предисловий к первому тому труда «История Великой французской революции» (1847; русск. переводы: СПб., 1871; 1907) писал: «…Личность может играть большую роль в истории только под тем условием, если она есть то, что я желал бы назвать представительным человеком. Сила, которой обладают могучие личности, почерпается ими из самих себя только весьма меньшей частью; большей же частью они почерпают ее из окружающей их среды. Жизнь их есть не что иное, как только сосредоточение коллективной жизни, в которую они погружены. Импульс, который они дают обществу, в сущности не велик в сравнении с импульсом, который они получают от него».288 Блан Л. Предисловие 1868 года // Л. Блан. История Великой французской революции. СПб., 1871. С. 20.Именно господствующие в среде, в обществе мысли определяют ход истории.
«Три великие принципа, — полагал Л. Блан, — господствуют в истории: авторитет, индивидуализм, братство».289 Блан Л. История Великой французской революции. СПб., 1871. С. 42.Принцип авторитета преобладал в мировой истории до Мартина Лютера. Принцип индивидуализма, провозглашенный М. Лютером, освободившись от религиозного элемента, правит нашим временем. Принцип богатства с неизбежностью возобладает в будущем и посредством гармонии обеспечит свободу.
Из числа современных мыслителей прямо объявлял себя последователем О. Конта П. Сорокин, который уже был упомянут как приверженец циклизма. «О. Конт, -писал он, — был прав, заявляя, что «идеи управляют миром и вертят им» и что «весь социальный механизм опирается в конце концов на мнения людей».290 Сорокин П. О так называемых факторах социальной эволюции // П. Сорокин. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 527.
Свою собственную точку зрения П. Сорокин формулирует следующим образом: «Так как сущность социального процесса составляет мысль, мир понятий, то, очевидно, он же и является основным первоначальным фактором социальной эволюции. Все основные виды социального бытия (миропонимание, искусство, практика) обусловлены знанием (наукой) или, что то же, представляют модификацию этого фактора. Все социальные отношения в конце концов обуславливаются мыслью».291 Там же. С. 531.
Такое понимание основы общества и движущей силы истории легло в основу созданной П. Сорокиным циклической концепции истории, которая детально изложена в его четырехтомном труде «Социальная и культурная динамика» (1937 — 1941; русский перевод сокращенной однотомной версии работы, вышедшей в 1958 г.: М. 2000). В качестве важнейшего выступает у него понятие культурной суперсистемы, объединяющей несколько культурных систем (язык, наука, философия, религия, искусство и т.п.).
По Сорокину, существует три типа культурных суперсистем. Первый тип — «унифицированная система культуры, основанная на принципе сверхчувственности и сверхразумности Бога как единственной реальности и ценности…».292 Сорокин П. Кризис нашего времени // П. Сорокин. Человек. Цивилизация. Общество. С. 430.Такую систему П. Сорокин именует идеациональной. Основная посылка системы второго типа состоит в том, что «объективная реальность частично сверхчувственна и частично чувственна».293 Там же. С. 431.Это — идеалистическая суперсистема. Система третьего типа — чувственная (сенсорная, сенситивная) основывается и объединяется вокруг принципа: «объективная реальность
