первоначально имел место лишь на Ближнем Востоке. Следствием было появление огромной системы исторических гнезд, охватывавшей весь этот регион. Она простиралась от западных границ Египта до восточных пределов Элама. К началу II тысячелетия до н.э. в нее был втянут Крит, где утвердилась Минойская цивилизация, а около его середины и часть материковой Европы, где возникла Микенская, или Ахейская, цивилизация.
Такое пространство, включавшее в себя множество тесно связанных исторических гнезд, в последующем изложении будет именоваться исторической ареной. Ближневосточная историческая арена уже не может быть названа островом в море первобытного общества. Это был целый континент, причем первый такого рода континент.
Занимая лишь ограниченную часть земного шара, ближневосточная система социоисторических организмов тем не менее являлась системой мировой. Ее мировое значение проявилось в том, что ее существование и эволюция подготовила и сделала в дальнейшим возможным подъем человечества на следующую ступень исторического развития. Об Индии и Китае этого сказать нельзя. Они могли быть, могли не быть, но вплоть до нового времени это не могло сколько-нибудь существенно сказаться на мировой истории. В течение III и II тысячелетий до н.э. ближневосточная арена, которая была не только первой, но единственной существующей в то время исторической ареной, являлась центром мирового исторического развития (центроареной).
С этих пор можно говорить о разделении мира на исторический центр (ядро), или просто центр, и историческую периферию, или просто периферию. Центр был классовым, древнеполитарным, периферия делилась на первобытную, прежде всего варварскую, и классовую. Ни первобытная, ни классовая периферия не представляли собой единого целого. Классовая периферия состояла из нескольких, первоначально во многом изолированных исторических гнезд.
Характерным для древневосточных обществ был циклический характер их развития. Они возникали, расцветали, а затем приходили в упадок. В большинстве случаев последний проявлялся в распаде крупного социоисторического организма на несколько более мелких, в превращении его в гнездовую систему социоров, каждый из которых продолжал оставаться классовым обществом. При этом исчезали крупные социоисторические организмы, но цивилизация сохранялась. В последующем гнездовая система социоров могла снова превратиться в один социоисторический организм, и общество вступало в новый период расцвета, который завершался очередным упадком.
Циклический характер развития древневосточных обществ особенно наглядно виден на примере Древнего Египта. Об этому уже шла речь в первой части работы (1.2.3). Чтобы не повторяться, кратко напомню общую схему истории этой страны в III и II тысячелетиях до н.э.: Раннее и Древнее царства — Первый переходный период — Среднее царство — Второй переходный период — Новое царство — новый распад страны.
Как уже отмечалось, в отличие от Египта классовое общество в Двуречье возникло как система мелких социоисторических организмов. Правитель Аккада Саргон (2316 — 2261 гг. до н.э.) объединил их под своей власть и создал могущественную державу, простиравшуюся от Персидского залива до Сирии. Но в XXII в. до н.э. Аккадское царство вступило в эпоху упадка и рухнуло под ударами кутиев. Вся последующая история Двуречья, как и история Египта, непрерывное чередование периодов подъема и упадка: Царство Шумере и Аккада при III династии Ура — вторжение амореев — Старовавилонское царство — вторжение касситов — расцвет при Навуходоносоре I — ассирийское владычество — Нововавилонское царство — персидское завоевание.
В Китае классовое общество возникло где-то около середины I тысячелетия до н.э. В конце XI в. до. н.э. общество Инь пришло в упадок и рухнуло под ударами чжоусцев. Возникла новая держава — Западное Чжоу.
Как видно из сказанного, пришедшее в упадок классовое общество нередко либо подпадало под власть процветавших соседних цивилизованных обществ, либо становилось добычей соседей-варваров. В случае вторжения последних нередко говорят о гибели этого общества и видят ее причины в варварском завоевании. В действительности вовсе не действия варваров, сами по себе взятые, привели к деградации классового общества, а, наоборот, его упадок создал условия для варварского вторжения.
Варварское завоевание может привести к тому, что классовое общество погибнет не в смысле исчезновения тех или иных конкретных социоров, а в том, что оно перестанет быть классовым, рассыплется на массу предклассовых социоисторических организмов. В таком случае можно говорить о гибели цивилизации в точном смысле слова. Таким образом наряду с супериоризацией социоисторических организмов была возможно и имела место их инфериоризация.
Цивилизация Хараппы, возникнув в XXIII в. до н.э., рухнула в XVIII в. до н.э. С ее гибелью произошел возврат на стадию предклассового общества. Исчезли монументальное зодчество и письменность. Вновь классовое обществ на территории Индии возродилось лишь в начале I тысячелетия до н.э. На территории материковой Греции классовое общество — Микенская, или Ахейская, цивилизация — сложилось первоначально к XVI вв. до н.э. В XII в. до н.э. оно погибло. Прекратилось монументальное строительство, исчезла письменность. Снова классовое общество в Греции возникло лишь около 800 г. до н.э.
Когда общество приходит в упадок и особенно, когда гибнет цивилизация, то нередко ищут причины в чем угодно, но не в его социальных порядках: во вторжении варваров, в истощение почвы, в природных катаклизмах и т.п. Но если циклическим было развитие всех без исключения древневосточных обществах, то причины его нужно искать в их социальном, прежде всего, социально-экономическом строе.
Все возникшие в IV—II тысячелетиях до н.э. социально-исторические организмы относились к одному и тому же типу. Господствующим в них был азиатский, или древнеполитарный способ производства. Соответственно общества Древнего Востока относилось к древнеполитарной общественно-экономической формации. Палеополитаризм возник из предшествовавшего ему протополитаризма.
Древнеполитарный способ производства существовал в трех вариантах. Один из них был основным, самым распространенным, и когда говорят об азиатском способе производства, то только его и имеют в виду. В этом смысле его можно считать классическим.
При классическом варианте древнеполитарного способа производства эксплуатируемым классом являются крестьяне, живущие общинами. Крестьяне или платят налоги, которые одновременно представляют собой земельную ренту, или, что реже, наряду с ведением собственного хозяйства, обрабатывают землю, урожай с которой поступает государству. Этих крестьян также нередко в порядке трудовой повинности используют на работах различного рода (строительство и ремонт каналов, храмов, дворцов и т.п.). Как явствует из сказанного, древнеполитаризм в данном варианте — двухэтажный способ производства. Политарный общественно-экономический уклад включает в себя в качестве своего фундамента крестьянско-общинный уклад.
Существовавшие в недрах крупных политарных социоисторических организмов крестьянские общины не были их простыми подразделениями. В их основе лежали иные социально-экономические отношения, чем те, что образовывали базис классового социоисторического организма, в который они входили. Поэтому крестьянские общины обладали некоторыми особенностями социоисторических организмов, выступали в ряде отношений как подлинные социоры. В частности они имели свою особую культуру, отличную от культуры классового социоисторического организма, в состав которого входили. Они были субсоциорами.
Крестьянские общины были глубинной подосновой древнеполитарных обществ. Древнеполитарные социоисторические организмы возникали, исчезали, сливались и раскалывались. Но общины при этом сохранялись. А когда погибала цивилизация и происходил возврат на стадию предклассового общества, крестьянские общины превращались в пракрестьянские, которые в дальнейшем с новым переходом к классовому обществу снова трансформировались в крестьянские.
Происшедший впервые на Древнем Востоке переход от предклассового, протополитарного общества к древнеполитарному, классовому был гигантским шагом вперед в истории человечества. Однако техника, которую использовали крестьяне-общинники, мало чем отличалась от той, которая существовала на предшествующих этапах развития — в позднем первобытном и предклассовом обществах. На этом основании нередко делается вывод, что с переходом к классовому древнеполитарному обществу сколько-нибудь существенных сдвигов в развитии производительных сил не произошло. В основе данного вывода лежит сведение производительных сил к технике и соответственно прогресса производительных сил к росту производительности труда. И основание, на котором зиждился этот вывод, и сам вывод ошибочны.
Увеличение продуктивности общественного производства может быть достигнуто не только за счет прогресса техники и роста производительности труда. Кроме технического (технологического) способа повышения продуктивности общественного производства, а тем самым и уровня развития производительных сил, возможно, существуют и иные.
Детальное исследование сохранившихся вплоть до наших дней позднепервобытных и предклассовых земледельческих обществ, живших в природных условиях, сходных с теми, что были характерны для древневосточных социоров, показало, что, вопреки привычным представлениям, время, которое члены этих обществ уделяли земледельческому труду, было сравнительно небольшим: 100 — 150 дней в году. В классовых же обществах Азии, которые еще в XIX в. были политарными, земледельцы работали в поле не менее 250 дней.
Развитие производительных сил в позднепервобытном обществе сделало возможным появление протополитарных отношений. Стремление протополитаристов получить возможно больше прибавочного продукта привело к возникновению мощного государственного аппарата и превращению протополитаризма в настоящий политаризм.
Утверждение политарных отношений привело, во-первых, к возрастанию продолжительности рабочего дня, во-вторых, к увеличению числа рабочих дней в году. В результате при той же самой производительности труда резко выросла продуктивность общественного производства. Отношения эксплуатации, утвердившись, сделали создателей материальных благ совершенно иной производительной силой, чем они были раньше. Последние теперь оказались способными трудиться не только по много часов в день без сколько-нибудь длительных перерывов, но и работать систематически, постоянно, изо дня в день по много дней подряд, работать не только в меру сил, но и через силу.
Такой способ повышения продуктивности общественного производства, а тем самым и уровня развития производительных сил можно назвать темпоральным (от лат. tempus— время). На приведенном выше примере можно наглядно видеть, что новые производственные отношения не просто влияют на производительные силы, не просто способствуют их развитию, а создают, вызывают к жизни новые производительные силы.
Подобного рода развитие производительных сил общества возможно было только до какого-то более или менее определенного уровня. Этот уровень зависел, в частности, и от природных условий. В странах, в которых в силу климатических особенностей земледельческие работы в течение определенного сезона, например, зимой, невозможны, увеличить число рабочих дней земледельца за счет этого периода времени было нельзя. Для стран, где земледельческие работы возможны в течение всего года, а такими были многие восточные, такое ограничение отпадает. В качестве ограничивающего момента там выступают прежде всего особенности природы самого человека.
Производители материальных благ физически не могли работать сверх более или менее определенного числа часов в сутки и сверх более или
