H. Staatsintervention und Monopole im Zarenreich — ein Beispiel fhr Organisierten Kapitalismus? // Industrialisierung und Social Wandel in Russland. Gttingen, 1979.
Американский специалист по русской истории Леопольд Хеймсон во введении к сборнику «Политика сельской России, 1905 — 1914» (1979) характеризовал общественный строй России как амальгаму докапиталистических и капиталистических элементов. Как писал он, даже те группы населения России, которые наиболее тесно были связаны с динамикой нового капиталистического времени (коммерческий индустриальный класс городов, «буржуазная» интеллигенция, помещики, модернизирующие свое хозяйство, кулаки) представляли собой «гротескные, карикатурные версии западного капиталистического развития».70 The Politics of Rural Russia, 1905-1914. Ed. by L.H. Haimson. Bloomington and London, 1979. P. 5.
И в результате получил отповедь со стороны группы советских историков. «Такая оценка, — писали они, — не нова. Тезис об отсталости России, и в силу этого принципиальном отличии ее политической и социальной структуры от западных образцов весьма распространен в буржуазной историографии. Советские историки не раз указывали на его несостоятельность, на то, что он находится в противоречии с реальными фактами».71 Зырянов П.Н., Корелин А.П., Шелохаев В.В. Политика сельской России. 1905—1914. Под ред. Л. Хеймсона // Новейшие исследования по истории России периода империализма в советской и зарубежной историографии. М., 1985. С.121.И все же вопреки подобного рода заявлениям все фактические данные неопровержимо свидетельствуют о том, что в России во второй половина XIX — начале XX утверждался иной капитализм, чем на Западе, не ортокапитализм, а паракапитализм.
В России сохранились помещичье землевладение, сословное деление и самодержавие. Поэтому внешне надвигавшаяся в ней революция выглядела как обычная буржуазная. Естественно, что многие теоретики, в том числе марксистские, приходили к выводу, что в результате ее власть, как это было на Западе, перейдет в руки буржуазии и в стране утвердится полноценное капиталистическое общество. А в дальнейшем, полагали те из них, которые считали себя марксистами, с развитием производительных сил вызреют предпосылки социализма и где-то через сотню или две сотни лет он победит.
В действительности эта революция была антипаракапиталистической. Но очень своеобразной, отличной от такого же рода революций в других паракапиталистических странах. Она вызревала в стране, которая, с одной стороны, была отсталой и зависимой от центра, а с другой, в значительной степени сохраняла статус великой европейской, а тем самым и мировой державы. Эта страна, с одной стороны, продолжала быть аграрной, а с другой, ею были сделаны немалые шаги по пути превращения в индустриальную. В ней, с одной стороны, важнейшим вопросом был земельный и существовала возможность великой крестьянской войны, с другой, утвердилась машинная индустрия и возник достаточно мощный рабочий класс, который страдал как от капиталистической эксплуатации, так от сословного неравноправия. И у этого класса была своя политическая партия, имеющая достаточно четкую выработанную программу. Что же касается русской буржуазия, то она панически боялась революции и была совершенно неспособна возглавить ее и довести до конца.
Успешное развитие революции в такой стране с необходимостью предполагало и требовало не только гегемонии рабочего класса, но и прихода его к власти в лице наиболее радикальной его партии. Только переход власти в руки рабочего класса и его партии мог обеспечить полное решение задач революции.
Это было осознано Владимиром Ильичем Лениным (1870 — 1924), создавшим теорию перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. Впервые она была намечена в труде «Две тактики социал-демократии в демократической революции» (1905; Полн. собр. соч. Т. 11).
Почти одновременно другой социал-демократ — Израиль Лазаревич Гельфанд, более известный как Парвус (1867 — 1924), в статье «Что дает нам девятое января» (1905; Парвус. Россия и революция. СПб., 1906) и ряде других выдвинул идеи, которые легли в основу созданной Львом Давидовичем Троцким (наст. фам. — Бронштейн) (1879 — 1940) концепции перманентной революции. Она наиболее полно была изложена в работе Л.Д. Троцкого «Итоги и перспективы. Движущие силы революции» (1906; послед. изд.: Троцкий Л.Д. К истории русской революции. М., 1990).
Не создала собственной концепции, но видела существенное отличие русской революции от прошедших буржуазных революции на Западе Р. Люксембург. Это проявилось в ряде ее статей, среди которых выделяется «Русская революция» (1906; послед. русск. изд.: Люксембург Р. О социализме и русской революции. М., 1991)
Между взглядами В.И. Ленина и Л.Д. Троцкого существовало определенное различие, но в одном оба они были едины: революция в России, начавшись как буржуазная, завершится приходом к власти рабочего класса, который, не ограничиваясь решением задач буржуазной революции, поставит вопрос о социалистическом переустройстве общества.
Такая трактовка революции в России была несомненно более близка к действительности, чем та, которая ей противостояла. Но и она не учитывала всю специфику российской революции и прежде всего ее антипаракапиталистический характер. Однако нельзя не обратить внимания на то, что мысль В.И. Ленина двигалась по пути к пониманию этой ее особенности.
Об этом свидетельствует приведенное выше его высказывание о характере русского капитализма. В одном из писем A.M. Горькому (1911) В.И. Ленин писал даже о двух «сортах» капитализма: демократическом и черносотенном, из которых первый существует в Западной Европе, а второй — в России и Азии.72 Ленин В.И. Письмо A. M. Горькому. 3 января 1911 // Полн. собр. соч. Т. 48. С. 12-13.В работе «О праве наций на самоопределение» (1914) он как о чем-то само собой разумеющемся пишет о том, что «не только маленькие государства, но и Россия, например, целиком зависят экономически от мощи империалистского финансового капитала «богатых» буржуазных стран».73 Ленин В.И. О праве наций на самоопределение // Полн. собр. соч. Т. 25. С. 261.В статье «К пересмотру партийной программы» (1917) В.И. Ленин относил Россию к числу стран, «которые подвергаются империалистскому грабежу, которым угрожает раздел и удушение их гигантами-империалистами…».74 Ленин В.И. К пересмотру партийной программы // Полн. собр. соч. Т. 34. С. 371.
Во всяком случае, в статье «Пробуждение Азии» (1913) В.И. Ленин прямо поставил русскую революцию 1905—1907 гг., которую он в работах тех лет именовал демократической, в один ряд с революциями в Азии. «Вслед за русским движением 1905 года, — писал он, — демократическая революция охватила всю Азию — Турцию, Персию, Китай. Растет брожение в английской Индии».75 Ленин В.И. Пробуждение Азии // Полн. собр. соч. Т. 23. С. 145.
Но если В.И. Ленин приближался к пониманию главной особенности русской революции, то она осталась тайной за семью печатями для советской и вообще всей марксистской историографии. Антипаракапиталистический ее характер был в значительной степени скрыт тем, что она происходила в стране, которая, несмотря на свою отсталость, была одной из мировых держав, и тем, что эта революция, начавшись как антибуржуазная буржуазная революция, с неизбежностью должна была стать только антибуржуазной. Но пожалуй, главная причина, такого положения вещей — догматизм.
В большей степени к пониманию природы русской революции приблизились некоторые западные историки. Это выразилось в созданных ими концепциях «революций запоздалой модернизации», «развитийных революций третьего мира», «крестьянских революций», «аграрных революций восточноевропейского типа» и т.п.
Одними из первых были работы американского историка немецкого происхождения Теодора фон Лауэ (1916 — 2000) и, прежде всего, его труд «Почему Ленин? Почему Сталин? Переоценка русской революции, 1900 — 1930» (1964). «Этот очерк, — писал автор, — предлагает новое объяснение прихода к власти Ленина и Сталина. В нем предпринята попытка рассмотреть возникновение русского коммунизма как интегральную часть европейской и мировой истории… а не как изолированный феномен, который в большей части может быть объяснен одними лишь российскими условиями».76 Laue Т.Н. von. Why Lenin? Why Stalin?: A Reappraisal of Russian Revolution. 1900-1930. Philadelphia and New York, 1964. P. 7.
Революция в России, по мнению Т. фон Лауэ, была обусловлена действием двух факторов. С одной стороны, как и в случае Великой Французской революции, существовали противоречия между привилегированными и непривилегированными стратами общества. С другой, и русское общество и русское правительство «находились под давлением крутого процесса модернизации (навязанного, в конечном счете, извне, безжалостным давлением политики великих держав). В этом смысле русская революция вызвала к жизни новую категорию — революцию недоразвитых стран».77 Ibid. P. 16.
«Во многих отношениях, — продолжает Т. фон Лауэ, — испытания России в период с 1900 г. по 1930 предвкусили агонии других народов на окраинах Европы, в Азии, Африке и даже Латинской Америке, у которых под западным влиянием пробудились политические амбиции и которые начали борьбу за самоутверждение».78 Ibid. P. 17.
Сходные взгляды развивались в работах Лионеля Кочена «Становление современной России» (1962) и «Россия в революции, 1890 — 1918» (1966), Баррингтона Мура «Социальное происхождение диктатуры и демократии: Роль помещика и крестьянина в создании современного мира» (1966), Теодора Шанина «Россия как «развивающееся общество»» (1985) и «Революция как момент истины. Россия 1905 — 1907 — 1917 — 1922» (русск. перевод: М., 1998) и целом ряде других.
В статье К. Кумара «Революции XX века в исторической перспективе», которая впервые была опубликована в 1976 г., а затем включена в качестве главы в книгу «Возникновение современного общества. Аспекты социального и политического развития Запада» (1988), был дан обзор концепций революций нашего века. Среди не названных К. Кумаром работ заслуживает упоминания книга румынского социолога Павла Чампеану «Генезис сталинского режима» (1988).
Все названные и другие авторы связывали русской революцию с необходимостью преодоления отсталости, ускоренной индустриализации, вообще модернизации всего общества, со стремлением догнать передовые страны Запада. Некоторые из них, в частности Т. фон Лауэ, даже указывали, что ускоренная модернизация навязывалась России «безжалостным давлением» великих развитых держав. В ряде работ встречается указание на принадлежность России к иному миру, чем Запад, и даже к периферии.
Но никто из этих историков и социологов не понимал периферию в том смысле, который был вложен в это слово сторонниками концепций зависимости. Они не обратили должного внимания на зависимость России от Запада, на ее эксплуатацию развитыми странами. В результате антипаракапиталистический и антиортокапиталистический характер русской революции не был ими понят, как не был раскрыт подобный же характер других периферийных революций.
Как известно, первая русская революция потерпела поражение. Определенные изменения в результате ее в обществе произошли, но основные
