власть над всеми членами семейства. Он был монархом и законодателем. Всеми средствами, включая наказания, он обеспечивал соблюдение морали и права.
Первоначально вышла из звериного состояния только часть людей. Остальные продолжали вести прежний образ жизни. Но он их перестал устраивать. В поисках обеспеченного существования они присоединялись к тем людям, которые уже жили в обществе, и входили в состав их семей в качестве зависимых — клиентов. Жили они на положении рабов. Патриархи — главы семей — имели право на их жизнь и смерть.
Когда зависимых стало много, они поднялись на борьбу против патриархов. Это вынудило благородных объединиться для защиты своих интересов. Возникло государство, которое приняло форму аристократической республики. Вместе с ним возник город. Власть в государстве находилась всецело в руках патрициев, героев, которые образовали правящее сословие. Клиенты стали плебеями, не обладающими гражданскими правами. Так начался второй исторический период — век героев, или героический век.
Плебеи героических городов возросли в числе и начали борьбу с патрициями, добиваясь уравнения в правах. Страх перед их силой заставил патрициев уступить. На смену аристократической республике пришла республика народная, свободная. Наступил третий исторический период — век людей, или человеческий век.
Неравенство, связанное с различием происхождения, исчезло. Но начало нарастать новое — имущественное. В условиях гражданского равенства богатство обеспечивало человеку могущество. Богатые и могущественные люди повели борьбу за власть, привлекая на свою сторону рядовую массу. Появились партии, начались гражданские войны и взаимное истребление. Единственным выходом из положения оказалось возникновение монархии. Монарх брал на себя заботу об общих интересах, оставляя на долю подданных заботу о своих личных делах. Он стремился уравнять подданных, подавить могущественных и освободить остальных людей от их гнета.
А далее, по Вико, на смену монархии приходит состояние «вторичного варварства», «вернувшегося варварства». Как и почему это произошло, он в пятой книге своего труда, посвященной веку людей, ничего не говорит. Лишь вскользь замечает, что монархию разрушили внутренние и внешние причины. Имеется также упоминание о варварских вторжениях, начавшихся с V века. И это все.
Чувствуя, что читатель явно не будет этим удовлетворен, Дж. Вико снова обращается к этой проблеме в «Заключении произведения». Но все, что им здесь сказано, еще более запутывает вопрос. Возвращаясь к последнему этапу существования народной республики, ознаменованному борьбой партий, гражданскими войнами и взаимным истреблением, он пишет теперь, что если одним из выходов из создавшегося положения был переход к монархии, то вторым — установление чужеземного господства.
А там, где не случилось ни того, ни другого, произошла катастрофа: города превратились в леса, а леса — в человеческие берлоги. Наступили долгие века варварства, а затем все начало повторяться: век богов, век героев, век людей. Примером может послужить развитие Западной Европы вообще, Италии в частности в период после крушения Римской империи.
Кое-где у Дж. Вико проскальзывает мысль, что каждый новый цикл начинается на более высоком уровне, чем прежний. Но она не получает у него разработки. Но на чем он категорически настаивает, так это на том, что развитие каждой нации идет по восходящей линии, является поступательным движением. Таким образом, циклизму Дж. Вико сочетается с идеей прогресса.
2.3.3. Открытие Америки и его значения для понимания истории человечества
К тому времени, когда жил и работал Дж. Вико, идея исторического круговорота уже стала архаикой. В западноевропейской мысли все шире утверждалась идея исторического прогресса. В начале нового времени эта идея уже пробила себе дорогу в труде Жана Бодена (1530 — 1596) «Метод легкого познания истории» (1566; русск. перевод: М., 2000) и сочинении Джордано Бруно (1548—1600) «Пир на пепле» (1584; русск. перевод: Дж. Бруно. Диалоги. М, 1949). К концу XVIII в. она окончательно победила.
Прочную основу для этого создали те периодизации всемирной истории, которые к тому времени утвердились в науке. Ими были, во-первых, подразделение всей истории человечества на периоды дикости, варварства и цивилизации, во-вторых, выделение в истории человечества периодов, отличающихся друг от друга способами обеспечения существования человека: охотничье-собирательского, скотоводческого, или пастушеского, земледельческого и торгово-промышленного. Эти две периодизации были теснейшим образом связаны, переплетались, но тем не менее полностью не совпадали.
Возникновение и разработка этих периодизаций были связаны с Великими географическими открытиями, расширившими кругозор европейцев, ознакомивших их с различными народами, жившими совершенно иначе, чем европейцы. Главный материал дала Америка. Более или менее детальное знакомство с народами Черной Африки, Австралии и Океании было еще впереди.
Значительная часть народов Америки не знала столь привычных для европейцев земледелия и скотоводства. Они жили охотой, рыболовством и собирательством. Не знали эти люди и металлов. Их орудия были каменными и деревянными. Не было у них не только городов, но и деревень. Они жили небольшими бродячими группами.
И, что сразу же бросилось в глаза европейцам, у многих из них отсутствовала частная собственность, на которой основывались все общества Европы. Одним из первых обратил на это внимание Христофор Колумб (1451 —1506). «Я не мог узнать, — писал он об индейцах Америки, — имеют ли они собственность. Мне, однако, приходилось замечать, что то, чем владел один, делили между собой все остальные».25 Путешествия Христофора Колумба. Дневники, письма, документы. М., 1950. С. 69.
Заметил это и Пьетро (Педро) Мартир — итальянский писатель-гуманист, состоявший на испанской службе в качестве «королевского советника по Индии», а затем «секретаря совета по Индии». На основе донесений, писем и устных рассказов командиров, солдат и матросов он создал труд «О Новом Свете». В первом его выпуске (1511) он писал, что туземцы Кубы не делят ресурсы на «мои и твои (что источник всех бед) ».26 См.: Voget F.W. A History of Ethnology. New York etc., 1975. P. 24.Французский мореплаватель Жак Картье (1491 — 1557), совершивший три путешествия в Канаду (1534; 1535 — 1536; 1541 — 1542) писал об ее обитателях: «Этот народ имеет общее имущество, как и бразильцы».27 Картье Ж. Краткий рассказ о плавании, совершенном к островам Канады, Хошелаге, Сагенею и другим с описанием нравов, языка и обычаев их жителей. М., 1999. С. 23.Не было у многих народов Америки социального неравенства и господства одних людей над другими.
Для европейцев все более ясным становилось, что в Америке они столкнулись с совершенно иным состоянием общества, чем то, которое существовало не только в Европе, но и в государствах Азии. И для обозначения этого состояния все чаще стало употребляться слово «дикость». Людей, живущих в таком состоянии, соответственно начали называть дикарями.28 Об истории представления о дикарях в западноевропейской мысли и общественном мнении см.: Jahoda G. Images of Savages. Ancient Roots of Modern Prejudice in Western Culture. London, 1998.
На вопрос о том, в каком отношении находилась дикость к европейскому состоянию, давалось два основных ответа. Первый из них состоял в том, что дикость есть результат деградации человека и общества. Концепция деградации человечества, начало которой положил Гесиод, после работ известного церковного деятеля и писателя Расция Цецилия Киприана (после 200 — 258 н.э.) вошла в христианскую традицию. В XVI в. ее отстаивал Эдмунд Спенсер (1552 — 1599), в конце XVII— начале XVIII вв. Томас Барнет (ок. 1635 — 1715). Давид Дойг (1719 — 1800), исходя из этой концепции, в «Письмах о диком состоянии» (1792) утверждал, что варварское и дикое состояния — результат деградации людей, которые ранее были цивилизованными.
Второй основной ответ: дикость есть состояние, представляющее собой более низкую стадию общественного развития, чем та, на которой находились европейцы. Люди, населяющие Европу, тоже раньше были дикарями. Но они в своем развитии ушли вперед, поднялись на более высокую стадию, а многие народы Америки не сумели этого сделать и остались на стадии дикости.
Последнее представление о дикости постепенно стало господствующим. К нему привело сравнение общественных порядков индейцев Америки с тем, что писали древнегреческие и римские авторы о социальном строе целого ряда тех народов Европы, которые именовались ими варварами. Соответственно многие авторы стали использовать для обозначения этого низшего состояний наряду со словом «дикость» также и слово «варварство».
Слова и «дикость», и «варварство» для обозначения первоначального состояния человека использовал уже Ж. Боден. В «Методе легкого познания истории», увидевшем, как уже указывалось, свет в 1566 г., он подверг резкой критики концепцию деградации человечества. Ж. Боден считал, что от дикости, или, что для него то же самое, варварства люди в последующем поднялись до состояния, которое он именовал гражданским обществом (civilsocietas).29 Боден Ж. Метод легкого познания истории. М. 2000. С. 25, 127, 265, 268.
Одним из первых, если не первым, попытался сравнить американских индейцев с древними обитателями Старого Света испанский иезуит Хосе де Акоста (1540 — 1600). В своей книге «Естественная и моральная история Индий» (1590) он отметил наличие значительного числа параллелей между культурами индейцев Америки и древних обитателей Старого Света. Называя тех и других дикарями и варварами, он тем самым практически обосновывал мысль, что и предки современных европейцев жили в состоянии дикости и варварства.
В более четкой форме эти идеи были изложены в труде Джона Огилби (1600 — 1676) «Америка: Последнее и наиболее точное описание Нового Света» (1671). Он указывал, что многие древние народы Европы и Азии вели точно такой же образ жизни, как современные индейцы Америки.
Английский философ Джон Толанд (1679 — 1722) в своих «Письмах к Серене» (1702; русск. перевод: Избранные сочинения. М.-Л., 1927; Английские материалисты XVIII в. Т. 1. М., 1967) писал: «Современные язычники, населяющие большую часть Африки, почти всю Америку и несколько уголков Европы, весьма приближаются по своим взглядам к древним».30 Толанд Дж. Письма к Серене // Избранные сочинения. М.-Л., 1927. С. 75.
Но самый большой вклад в обоснование положения о дикости как исходной стадии развития человека внес французский миссионер Жозеф Франсуа Лафито (1670 -1740) в своем двухтомном труде «Нравы американских дикарей в сравнении
