отличие, к примеру от Чаадаева, для которого Церковь – это сила, действующая в истории, – заключено в факте духовной жизни. Церковь у Хомякова выступает основой всех его философских построений.
Церковь, по Хомякову, духовный организм, воплощенный в видимой (исторической) своей плоти. Она многоипостасна, но все ее элементы соединены не внешними связями, а органично. Потому сущность Церкви – в единстве духовности и органичности. Видимая Церковь существует, поскольку она подчиняется невидимой, то есть Духу Божию. Основой гносеологии у Хомякова является антропология – связующее звено между богословием и философией. Из учения о Церкви он выводит учение о личности, принципиально отвергающее индивидуализм. Отдельная личность проявляет совершенное бессилие и демонстрирует внутренний непримиримый разлад. И если для Чаадаева личность связана с «мировым сознанием», то для Хомякова личность, раскрывающаяся во всей полноте, едина с Церковью. Разум, совесть, творчество – все это функции Церкви. Из этих предпосылок он выводит свое учение о двух коренных типах личности. В личности всегда идет борьба двух противоположных начал: свободы и необходимости. Преобладание того или иного начала формируют один или другой тип. Там, где господствует искание свободы, – иранский тип. Там же, где преобладает подчиненность необходимости, – кушитский тип. Но дар свободы торжествует только в единении с Церковью.
Особое место занимает учение о целостности в человеке, более глубоко развитое И. В. Киреевским. Целостность выражает иерархическую структуру души, крайне неустойчивую вследствие противоборства центральных и периферических сил. И здесь важен нередко проявляемый человеком уход от свободы – своеобразный парадокс. Будучи призван к свободе, человек вольно ищет строя жизни и мысли, где господствует необходимость. В этом проявляется трагизм человеческой жизни.
В области гносеологии Хомяков находится под обаянием трансцендентализма, хотя и критикует, подчас придирчиво, гегелевскую философию. Основу теории познания составляет онтологизм. Хомяков приходит к учению о «живом знании». Смысл этого учения в том, что познание истины и овладение ею не является функцией индивидуального сознания, но вверено опять же Церкви. Только церковный разум выступает органом познания всецелой истины, что в итоге неизбежно ведет к противопоставлению рассудочного знания вере. Поэтому можно говорить об отождествлении Хомяковым западного христианства со всей системой рационализма.
Хомяков осуждает латинство, которое требует от индивидуального сознания покорности и послушания Церкви, но вместе с тем он отвергает и индивидуализм, к которому склоняется протестантство.
Для достижения истинного знания необходимо «соборование многих», нужна общая согреваемая и освещаемая любовью работа. Налицо должно быть «общение любви», свидетельствующее о соучастии в познавательном процессе моральных сил души. Для Хомякова важна не психологическая целостность, а целостность объективная, проистекающая из моральных требований. Первая ступень познания – вера, после овладения которой приходит очередь рассудка. Итогом такого подхода к познанию выступает утверждение соборной идеи познания. Соборность – это свободное единство основ Церкви в деле совместного понимания правды и совместного отыскания пути к спасению, это единство, основанное на единодушной любви к Христу и божественной праведности.
Основной принцип Церкви заключается не в повиновении внешней власти, а в соборности. Таким образом, соборность означает, что ни Патриарх с его верховной властью, ни даже Вселенский собор не являются абсолютными обладателями истины, но только Церковь в целом.
Соборность означает сочетание свободы и единства многих людей на основе их общей любви к одним и тем же абсолютным ценностям. Идея соборности может быть полезна при разрешении многих социальных проблем.[53] Она применима как к Церкви, так и к общине.
Хомяков признает естественную закономерность в историческом бытии, что, однако, не исключает действенности промысла. Провиденциализм поэтому не только не ослабляет ответственности людей перед историей, но он как раз и опирается на свободу человека, предполагая возможность его самостоятельного выбора. Поэтому история по сути есть духовный процесс. Но история, за хаосом происшествий и событий, не умеет вдуматься в судьбу человека.
Другим основоположником славянофильства был Иван Васильевич Киреевский – наиболее значительный выразитель идеологии этого течения. В 1831 г. он совершил путешествие в Берлин, где некоторое время слушал лекции Гегеля и Шлейермахера, а в Мюнхене сошелся с Шеллингом, которого почитал всю жизнь. Философские взгляды Киреевского изложены, по сути, в трех статьях: «Девятнадцатый век» (опубликована в журнале «Европеец» по возвращении из Германии), «О характере европейского просвещения в его отношении к просвещению в России» (напечатана в 1852 г. в «Московском сборнике») и, наконец, «О возможности и необходимости новых начал в философии» (в 1856 г. опубликована в журнале «Русская беседа»). Киреевский исходил из того, что XIX веку предназначено открыть эпоху духовного возрождения. России при этом суждено сыграть главенствующую роль. Свою философию он строит на глубоко религиозных, православных основаниях. Незыблемым истоком его философии, как и философии Хомякова, служат писания Св. Отцов Церкви. В них он нашел истинное благочестие, дух смирения, духовную трезвость, которых не хватало, по его разумению, чересчур горделивым и самонадеянным умам Запада.
«Святые отцы, – пишет Киреевский, – не увлекались односторонностью силлогистических построений, держались постоянно той полноты и цельности, умозрения, которые составляют отличительный признак христианского любомудрия». Он понимал, что воссоздать философию святых отцов в первозданном виде невозможно. Поэтому Киреевский и не вынашивал мечты о возвращении к допетровской старине, а прибегал к ней как к традиции, пригодной для построения новой культуры. Не будучи врагом умственного прогресса, он призывал лишь к тому, чтобы человеческий прогресс основывался на божественном фундаменте. Его главной идеей была христианизация культуры, ее оцерковление.
Существеннейшая черта философии Киреевского – мысль о цельности человеческого духа, свободная как от абстрактного рационализма, так и от романтической экзальтации. Он полагает, что в глубине души следует искать тот внутренний корень разумения, где все разрозненные силы сливаются в одно живое и цельное зрение ума. Такую чистоту и первозданную цельность духа может дать только устремленность к Богу. Вот почему индивидуализм и рационализм являются врагами целостной истины. Киреевский неустанно повторяет тезис о нравственной нейтральности рассудочного знания.
Господство рассудка над интуицией и верой привело к тому, что «развилась сперва схоластическая философия внутри веры, потом реформация в вере, и, наконец, в последнее время – философия вне и против веры». Западная культура, становясь безбожной и материалистической, обречена на духовную гибель. Русь же, приняв христианство от Византии, сохранила первоначальную чистоту веры. На Руси царили братство и смирение, что нашло выражение в крестьянской общине и культе гостеприимства. На Руси имел место союз государства и Церкви. Вот почему Россия должна вернуться к утраченному патриархальному и гармоническому укладу жизни. Это не предполагает национальной обособленности России. Безусловно, во взглядах Киреевского и других славянофилов имеет место известная идеализация древней Руси, но вместе с тем их непреходящей заслугой является то, что они смогли увидеть и выразить в философских категориях лучшие, неизживаемые стороны русской духовной жизни.
Славянофильство, в основном, было представлено религиозно-национальным движением и в своей социально-политической ориентации отстаивало патриархально-монархические идеалы. В противоположность ему западничество исходило из необходимости развития России в направлении» указанном западноевропейской цивилизацией. Оно носило ярко выраженный секулярный и космополитический характер, хотя и не чуждалось внецерковного христианства и патриотизма.
Термин «западники» впервые употребил Н. В. Гоголь в «Выбранных местах из переписки с друзьями». Сторонники западничества предпочитали говорить о себе как о противниках славянофилов. Западничество – течение неоднородное, претерпевшее в своем развитии существенную эволюцию. Так, позднейшие его представители отличались воинствующим секуляризмом и склонностью к примитивному материализму.
История западничества – пример своего рода вырождения идеи свободы. Сторонники этого направления полагали, что России необходимо учиться у Запада, а это возможно лишь в том случае, если пройти тот же путь общественно политического развития. Преодолению культурной отсталости должно способствовать усвоение европейской науки. Западники мало интересовались религией, почти всех их объединяла идея секуляризации в различных сферах общественной жизни. Больше всего они ценили политическую свободу и выступали пропагандистами социализма.[54]
В самостоятельную социально-философскую концепцию западничество оформилось в 40-х гг. XIX в. Впервые оно заявило о себе в апреле 1841 г., когда в журнале «Отечественные записки» были опубликованы две статьи В. Г. Белинского (1811–1848), ныне известные под общим названием «Россия до Петра Великого». Белинский же и стал признанным вождем западников. Все движение объединялось вокруг руководимых им журналов «Отечественные записки» и «Современник».
Характерные черты мировоззрения западников – эстетический гуманизм и социально-политический радикализм. Они настаивали на отделении религиозной сферы от философии и идеологии. Их привлекала идея воскрешения и углубления «теургического беспокойства».[55] Западникам было присуще чувство ответственности за историю, выливавшееся в поиск путей активного вмешательства в ход исторических событий. Именно западничество сформировало среду, породившую в итоге русскую интеллигенцию как социально-культурное явление.
В западничестве можно выделить два направления. К первому примыкали В. Г. Белинский, А. И. Герцен (1812–1870), Н. П. Огарев (1813–1877), В. П. Боткин (1812–1869) и другие. Это течение выражало радикально-демократические настроения, диапазон которых был также весьма разнообразен. Это подтверждается, к примеру, различием позиций двух лидеров западничества—Белинского и Герцена. Первый решение «социального вопроса» тесно увязывал с европеизацией России, в то время как Герцен отдавал предпочтение социалистическим идеалам. Тем не менее нацеленность на социальные преобразования снискала этому направлению репутацию левого крыла.
Правое крыло западников было, хотя и многочисленным, но зато и более умеренным, либеральным. Возглавлял движение профессор истории Т. Н. Грановский (1813–1855). Вокруг него объединялись К. Д. Кавелин (1818–1885), В. П. Боткин, П. В. Анненков (1813–1887) и другие. Боткин к ним примкнул с середины 40-х годов. В этом кружке последовательно критиковался якобинский террор и отстаивались идеалы Жиронды.
Философской основой западничества стало левое гегельянство. Западники категорично отрицали объективизм и панлогизм Гегеля. В центр мироздания они ставили индивидуальность, живое человеческое Я. История для них была синонимом прогресса, конечной целью которого было создание общества, способного обеспечить личности условия полной свободы, благосостояния и гармоничного развития. Движущей силой истории являются не народные массы, а рационально мыслящие индивиды. Общественный прогресс будет наступать по мере гуманизации индивидуального сознания и всей системы общественных отношений. Для философии западников весьма характерен налет просветительства. Так, славянофильскому идеалу соборности западники противопоставляли веру в творческие возможности просвещенного разума, способного обуздать силы природы и истории.
В целом славянофилов и западников объединяло чувство недовольства утвердившимися в России политическими и социальными условиями. Их объединяло стремление в поиске путей, которые могли бы исправить неверное, на их взгляд, положение вещей.
5. Народничество и распространение марксизма в России
В 70-х годах XIX в. на основе своеобразного мировоззрения оформилось общественно-политическое движение, именуемое народничеством. Тысячи юношей и девушек отправились в деревню для установления контактов с простым народом. Побудительной силой этого движения выступала двойная задача: разделить тяготы жизни и участь народа, а также учить народ культуре, просветить его светом цивилизации и тем самым подготовить почву для грядущей революции. В этом смысле народничество является синонимом демократизма, гуманизма и влечения к
