последнее, что только и позволяет ему оставаться человеком. Именно такое «лицо» и может послужить опорой для нового образа человеческого бытия, которое составляет задачу современности.
Указывая путь к спасению в человеке самого существенного — его «лица», Гвардини в то же время отнюдь не закрывает глаза на те трудности и проблемы, которые ставит перед человеком современная цивилизация. Он фиксирует их под общим именем «утраты гуманного», понимая под этим утрату той формы жизни, при которой деятельность человека, так же как и продукты ее, были соразмерны его душевно-телесной организации. В современном мире утрачивается непосредственное отношение человека как к природе, так и к другим людям. Распространение опосредованных, абстрактных, функциональных связей и отношений порождает новый дефицит — дефицит переживания, непосредственного восприятия, непосредственных личностных связей. Но человек, по Гвардини, является весьма пластичным существом, он может выработать «способность опосредованного чувствования, с помощью которой станет воспринимать как часть собственной жизни все то, что прежде мог лишь абстрактно мыслить» [158]. В послевоенном творчестве Гвардини одной из главных тем стала проблема власти в современном обществе. Ее своеобразие он видел в том, что в государствах XX в. возник союз техники и власти, перед которым человек оказывается совершенно беспомощным. В этих новых условиях злоупотребление властью становится не только вероятным, но даже неизбежным. Проблема усугубляется еще и тем, что сущность техники тоже составляет власть. «Техника, в конечном счете, не имеет отношения ни к пользе, ни к благополучию: речь идет о власти, о власти в предельно широком смысле слова» [159]. Как видим, здесь заостряется уже не раз звучавшая мысль о том, что техника нового типа есть орудие овладения миром, осуществления господства, как над природой, так и над людьми. 158 Гвардини Р. Указ. соч. С. 149.
159 Там же. С 144. 135 3.5. Мартин Бубер: антропологический анализ кризиса
Проблему кризиса в антропологическом ключе анализировал известный религиозный мыслитель, один из создателей «диалогической философии» Мартин Бубер.
Мартин Бубер (1878-1965) — религиозный философ и писатель, представитель «диалогического персонализма». Получил образование в Венском, Цюрихском и Берлинском университетах. Его философские взгляды характеризуются критическим переосмыслением идей Ницше, Кьеркегора, Шелера, Хайдеггера, Юнга. «Диалогический персонализм» Бубера основывается на философии «межчеловеческих отношений», включающей в себя размышления о двойственности человеческого «Я», отчуждении личности от природного и социального мира. Центральная идея философии Бубера — бытие как «диалог» между Богом и человеком, человеком и миром. Задачу философии Бубер видит в развенчании превалирующих в мире иллюзий, раскрытии перед человеком его собственного отношения к себе, окружающим его предметам, другим людям и Богу, в изменении образа жизни посредством выявления диалогической природы человеческого бытия, устранения преград, стоящих на пути формирования искренних отношений между людьми. [Современная западная философия: Словарь. М., 2000. С. 60.]
В своей работе «Проблема человека» (1947) он обращает внимание на то, что в качестве самостоятельной тема человека стала предметом обсуждения лишь в философии XX в. Согласно Буберу, это обусловлено двумя основными причинами. Первая состоит в прогрессирующем распаде прежних органических форм совместной человеческой жизни. Распадаются и утрачивают прежнее значение те небольшие человеческие общности, принадлежность к которым определяется рождением и судьбой человека, а не произвольно устанавливаемыми им связями с другими индивидами. Речь идет о таких социальных образованиях, как семья, религиозный союз, сельская и городская общины. Их прогрессирующее разложение выступает неизбежной платой за 136 освобождение человека, его индивидуализацию, связанную с утверждением современного индустриального общества. Человек в таком обществе утрачивает чувство обустроенности в мире, способ существования в прямых и личностных связях с себе подобными, ту социальную атмосферу, которая защищает его от ощущения заброшенности и одиночества: «Новые общественные формы и рожденные ими человеческие взаимосвязи — клуб, профсоюз, партия — могут, конечно, не без успеха разжигать коллективные страсти, «заполняющие» человеческую жизнь, но они не дают былого ощущения стабильности. Обострившееся чувство одиночества заглушается и подавляется деловыми заботами, но стоит человеку, оторвавшись от суеты, войти в своеобычное лоно действительной жизни, он сразу узнает всю глубину этого одиночества, а став лицом к лицу с коренными вопросами своего бытия, изведает и всю глубину человеческой проблематики» [160].
Другим фактором является растущее овеществление социальных связей и отчуждение человека на протяжении последнего столетия. По мысли Бубера, именно в этом состоит отличительная особенность современного кризиса — в перемене отношения человека к вещам и связям, созданным его деятельностью. Эта особенность проявляется в отторжении и отчуждении человека от его творения. Человек уже не может совладать с тем миром, в создании которого он принимает прямое или косвенное участие. Этот мир оказывается могущественнее своего творца, он обособляется от него и превращается в нечто чуждое и неподвластное человеку. Это проявляется в трех тесно связанных между собой областях жизни.
Яснее всего это видно в сфере техники. «Машины, изобретенные для того, чтобы служить человеку-работнику, — отмечает Бубер, — сделали его своим рабом. Они задуманы всего-навсего как инструмент и некий придаток человеческих рук, но человек сам стал их придатком и одной из снующих взад и вперед мелких деталей» [161]. 160 Бубер М. Два образа веры. М., 1995. С. 192-193
161 Там же. С. 193. 137 Подобные трансформации происходят и в экономической жизни. Увеличенное до чудовищных размеров производство уже не поддается разумному регулированию. Процесс производства и потребления благ вышел из-под контроля человека и стал навязывать ему свою собственную логику.
Аналогичные черты обнаруживает также политическая практика. Опыт мировых войн показал, что люди быстро подпадают под власть иррациональных сил. Лишь с виду зависящие от воли человека, эти силы освобождаются от всяких оков и, презрев человеческие расчеты, обрекают все живое по обе стороны фронта на уничтожение. В результате в XX в. человек оказался перед чуждой ему реальностью, он превратился в творца демонов, которые претендуют на власть над ним. Возникает вопрос о природе этой человеческой «силы-бессилия» как вопрос о сущности человека.
Бубер считает, что на этот вопрос нельзя дать адекватного ответа с позиций двух доминирующих мировоззренческих установок — индивидуализма и коллективизма. В индивидуализме человек предстает как монада, свободная от связей с другими людьми и на свой страх и риск противостоящая бездомности современного мира. В коллективизме личность растворяется тотальной волей, утрачивая при этом свою человеческую сущность.
Выход философ видит в реализации идеи диалога «человека с человеком». Это возможно там, «где отношения между человеческими личностями локализованы не во внутренней жизни индивидов (как это обычно бывает) и не в объемлющем и определяющем их мире всеобщего, но, по сути дела, между ними. «Между» — не вспомогательная конструкция, но истинное место и носитель межчеловеческого события» [162]. По мнению Бу-бера, открытие этой реальности произошло именно в наше время, что является залогом возможности для следующих поколений выбрать новый жизненный путь, который стоит выше как индивидуализма, так и коллективизма.
162 Бубер М. Указ. соч. С. 230. 3.6. Эмманюэль Мунье: кризис героического индивидуализма
Антропологические аспекты кризиса XX в. были одной из главных тем философии французского персонализма. Само это направление возникло как непосредственная реакция на глобальный экономический кризис 1929-1932-х гг. и на наступление фашизма и тоталитаризма в Европе. Его лидер Эмманюэль Мунье отмечал: «Персоналистическое движение родилось в условиях кризиса, разразившегося в 1929 году вслед за крахом Уолл-Стрита… Мы уверены, что кризис имеет одновременно экономический и духовный характер, это — кризис экономических структур и кризис человека» [163].
Основу проблематики персонализма составляет вопрос о «кризисе человека», который сторонники этого течения пытаются осмыслить не только как следствие трагических событий первой трети XX в., но в целом как следствие общего кризиса современной цивилизации. По мнению Ф. Дюмона, причиной, вызвавшей к жизни концепцию персонализма, была «порочность самой истории» [164].
Эмманюэль Мунье (1905-1950) — основатель и глава французского персонализма. Изучал философию и антропологию. Затем начал литературную деятельность. С небольшой группой молодых католиков основал в 1932 г. журнал «Эспри»; опубликовал до 1932 г. многочисленные очерки, на основе которых постепенно выросло учение персонализма. В 1940 г. был арестован, на журнал наложен арест (начал выходить вновь с 1944 г. под его же руководством). В 1947 г. Мунье опубликовал в «Эспри» результаты опроса, проведенного им среди немцев всех слоев под заглавием «Немцы говорят о Германии», и в послесловии обратился к своим соотечественникам со словами: «Дело теперь не в любви и ненависти, не в воспоминаниях или забвении. Дело в том, чтобы создать добрый мир». 163 Мунье Э. Что такое персонализм? М., 1994. С. 14—15.
164 Цит. по: Вдовина И.С. Личность в современном мире // Мунье Э. Манифест персонализма / Пер. с фр. М., 1999. С. 4. 139 Непосредственное влияние на формирование его взглядов оказала кризисная ситуация в Европе в межвоенный период: духовный и экономический кризис, наступление «массового человека», появление фашистских и тоталитарных режимов, подавляющих личностное начало. В основе учения Мунье лежит признание абсолютной ценности личности. Для Мунье личность — это высшая духовная сущность, находящаяся в постоянном творческом самоосуществлении. Сфера интересов Мунье включала также и социально-политические вопросы. Путь освобождения человечества, возможность преодоления кризисных ситуаций в обществе Мунье видел в моральном обновлении человечества. [Хюбшер А. Мыслители нашего времени. М., 1962. С. 223; Современная западная философия: Словарь. М., 2000. С. 265.]
«Кризис человека» Мунье понимал прежде всего как кризис его деятельностных способностей, вызванный участием человека в капиталистическом производстве, и как упадок духовности, явившийся следствием буржуазного образа жизни и дехристианизации народных масс. Кризис человека, согласно Мунье, наглядно проявляется в разложении классического представления о человеке. Повсюду это представление о человеке вызывает критику и даже злобу. Театр, а вслед за ним и роман разрушают его, живопись и скульптура, в свою очередь, ожесточаются против человеческого существа, против того, что раньше принималось за совершенный образ человека. «Одни заняты разоблачением разума и находят удовлетворение в том, чтобы везде, где разум наводит порядок, видеть абсурд. Другие превращают чувство в отражение отражений, третьи не видят ничего вокруг, кроме враждующих рас, четвертые — ничего, кроме классовой борьбы» [165]. В результате, большинство стало склоняться к заключению, что у человека нет сущности, как нет и природы. Человек — это лишь пребывающее в движении ничто, которое конструирует мир в соответствии с собственными иллюзиями.
В осмыслении проблемы человека позиция персоналистов отличается от тех влиятельных решений, которые ей предлагали марксизм и экзистенциализм. Марксисты верят в справедливость и в человеческое братство и на основе этого — в научный разум и в разумность истории. Экзистенциалисты настаивают
165 Мунье Э. Что такое персонализм? М., 1994. С. 50. 140 на фундаментальной бессмысленности, абсурдности человеческого существования. Персонализм, принадлежащий христианской традиции, вопреки оптимизму марксистских и рационалистических концепций, говорит о трагичности
