взаимным влиянием планет и учитывать только притяжение между отдельной планетой и Солнцем. Поскольку планеты также оказывают влияние друг на друга, их реальное движение отличается от траекторий, вычисленных соглас¬но теории. Чтобы устранить или уменьшить эти различия, потребовав лось разработать новые теоретические средства, позволяющие описы¬вать движение более чем двух одновременно притягивающихся тел. Именно такого рода проблемами были заняты Эйлер, Лангранж, Лаплас, Гаусс и другие ученые, посвятившие свои труды усовершенствова¬нию ньютоновской парадигмы.
Чтобы подчеркнуть особый характер проблем, разрабатываемых учеными в нормальный период развития науки. Кун называет их «головоломками», сравнивая с решением кроссвордов или с составлением картинок из раскрашенных кубиков. Кроссворд или головоломка ха¬рактеризуются тем, что: а) для них существует гарантированное решение и б) это решение может быть получено некоторым предписанным. путем. Пытаясь сложить картинку из кубиков, вы знаете, что такая’ картинка существует. При этом вы не имеете права изобретать собст¬венную картинку или складывать кубики так, как вам нравится, хотя бы при этом получались боле интересные — с вашей точки зрения — изображения. Вы должны сложить кубики определенным образом и получить предписанное изображение. Точно такой же характер носят проблемы нормальной науки. Парадигма гарантирует, что решение существует, и она же задает допустимые методы и средства получения •того решения. Поэтому когда ученый терпит неудачу в своих попыт¬ках решить проблему, то это — его личная неудача, а не свидетельство против парадигмы. Успешное же решение проблемы не только прино¬сит славу ученому, но и еще раз демонстрирует плодотворность признанной парадигмы.
Рассматривая виды научной деятельности, характерные для нор-мальной науки, мы легко можем заметить, что Кун рисует образ науки, весьма отличный от того, который изображает Поппер. По мнению по¬следнего, душой и движущей силой науки является критика — критика, направленная на ниспровержение существующих и признанных теорий. Конечно, важная часть работы ученого заключается в изобретении теорий, способных объяснить факты и обладающих большим эмпири¬ческим содержанием по сравнению с предшествующими теориями. Но не менее, а быть может, более важной частью деятельности ученого яв-ляется поиск и постановка опровергающих теорию экспериментов. Ученые, полагает Поппер, осознают ложность своих теоретических конструкций, дело заключается лишь в том, чтобы поскорее продемонст¬рировать это и отбросить известные теории, освобождая место новым.
Ничего подобного у Куна нет. Ученый Куна убежден в истинности парадигмальной теории, ему и в голову не приходит подвергнуть со¬мнению ее основоположения. Работа ученого заключается в совершен¬ствовании парадигмы и в решении задач-головоломок. «Возможно, что самая удивительная особенность проблем нормальной науки, — пишет Кун, — … состоит в том, что ученые в очень малой степени ориентиро¬ваны на крупные открытия, будь то открытие новых фактов или созда¬ние новой теории» 7. Деятельность ученого у Куна почти полностью ли¬шается романтического ореола первооткрывателя, стремящегося к не-изведанному или подвергающего все беспощадному сомнению во имя истины. Она скорее напоминает деятельность ремесленника, руководст¬вующегося заданным шаблоном и изготавливающего вполне ожидаемые вещи. Именно за такое приземленное изображение деятельности ученого сторонники Поппера подвергли концепцию Куна резкой критике.
Следует заметить, однако, что в полемике попперианцев с Куном правда была на стороне последнего. По-видимому, он был лучше зна¬ком с современной наукой. Если представить себе десятки тысяч уче¬ных, работающих над решением научных проблем, то трудно спорить с тем, что подавляющая их часть занята решением задач-головоломок в предписанных теоретических рамках. Встречаются ученые, задумы¬вающиеся над фундаментальными проблемами, однако число их нич¬тожно мало по сравнению с теми, кто никогда не подвергал сомнению ос¬новных законов механики, термодинамики, электродинамики, оптики и т. д. Достаточно учесть это обстоятельство, чтобы стало ясно, что Поппер романтизировал науку, перед его мысленным взором витал образ нау¬ки XVII—XVIII столетий, когда число ученых было невелико и каждый из них в одиночку пытался решать обширный круг теоретических и экс-периментальных проблем. XX век породил громадные научные коллек¬тивы, занятые решением тех задач-головоломок, о которых говорит Кун.
III. 3. НАУЧНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Понятие научной революции является центральным понятием кон¬цепции Куна. Многие исследователи основной вклад Куна в филосо¬фию науки видят именно в том, что он привлек внимание к этому поня¬тию и к тем проблемам, которые возникают в связи с анализом круп¬ных концептуальных преобразований в науке. Некоторые философы-марксисты стремились принизить значение работы Куна, ссылаясь на то, что марксистская диалектика всегда говорила о «скачках», «переры-
7 Кун Т. С. Структура научных революций. М., 1975, с. 59.
вах постепенности», свойственных любому развитию, поэтому с фило¬софской точки зрения в работе Куна нет ничего нового. Следует учесть, однако, что диалектика говорила о качественных преобразованиях, об отрицании старого новым абстрактно-схоластически, вообще, а Кун по¬казал, как все это происходит в конкретном процессе развития науки. И если абстрактный аппарат диалектики так и остался бесплодным, ра¬бота Куна вызвала широкий отклик. И научная революция в описании Куна предстала не просто как абстрактный переход количества в качест¬во или от одного качественного состояния к другому, а как сложный мно-госторонний процесс, обладающий массой специфических особенностей.
Мы помним, что нормальная наука в основном занята решением головоломок. В общем этот процесс протекает успешно, парадигма вы¬ступает как надежный инструмент решения научных проблем. Увели¬чивается количество установленных фактов, повышается точность из¬мерений, открываются новые законы, растет дедуктивная связность па¬радигмы, короче говоря, происходит накопление знания. Но вполне может оказаться — и часто оказывается, — что некоторые задачи-головоломки несмотря на все усилия ученых, так и не поддаются реше¬нию, скажем, предсказания теории постоянно расходятся с эксперимен¬тальными данными. Сначала на это не обращают внимания. Это толь¬ко в представлении Поппера стоит лишь ученому зафиксировать рас-. хождение теории с фактом, он сразу же подвергает сомнению теорию. Реально же ученые всегда надеются на то, что со временем противоре¬чие будет устранено и головоломка решена. Но однажды может быть осознанно, что средствами существующей парадигмы проблема не мо¬жет быть решена. Дело не в индивидуальных способностях того или иного ученого, не в повышении точности приборов и не в учете побоч¬ных факторов, а в принципиальной неспособности парадигмы решить проблему. Такую проблему Кун называет аномалией. Пока аномалий немного, ученые не слишком о них беспокоятся.” Однако разработка самой парадигмы приводит к росту числа аномалий. Совершенствование приборов, повышение точности наблюдений и измерений, строгость концептуальных средств — все это ведет к тому, что расхождения между предсказаниями парадигмы и фактами, кото¬рые ранее не могли быть замечены и осознаны, теперь фиксируются и осознаются как проблемы за счет введения в парадигму новых теорети¬ческих предположений нарушают ее дедуктивную стройность, делают
ее расплывчатой и рыхлой.
Иллюстрацией может служить развитие системы Птолемея. Она сформировалась в течение двух последних столетий до новой эры и первых двух новой эры. Ее основная идея, как известно, заключалась в том, что Солнце, планеты и звезды вращаются по круговым орбитам вокруг Земли. В течение длительного времени эта система давала возможность рассчитывать положения планет на небосводе. Однако чем более точными становились астрономические наблюдения, тем более заметными оказывались расхождения между вычисленными и наблю¬даемыми положениями планет. Для устранения этих расхождений в па¬радигму было введено предположение о том, что планеты вращаются по вспомогательным кругам — эпициклам, центры которых уже вращаются непосредственно вокруг Земли. Именно поэтому при наблюдении с Земли может казаться, что иногда планета движется в обратном направлении по отношению к обычному. Однако это помогло ненадолго. Вскоре пришлось ввести допущение о том, что эпициклов может быть несколь¬ко, что у каждой планеты своя система эпициклов и т. п. В конечном ито¬ге вся система стала настолько сложной, что ей оказалось трудно пользо¬ваться. Тем не менее, количество аномалий продолжало расти.
По мере накопления аномалий доверие к парадигме падает. Ее не¬способность справиться с возникающими проблемами свидетельствует о том, что она уже не может служить инструментом успешного решения головоломок. Наступает состояние, которое Кун именует кризисом. Ученые оказываются перед лицом множества нерешенных проблем, не¬объясненных фактов и экспериментальных данных. У некоторых из них господствовавшая недавно парадигма уже не вызывает доверия, и они начинают искать новые теоретические средства, которые, возможно, окажутся более успешными. Уходит то, что объединяло ученых, — па¬радигма. Научное сообщество распадается на несколько групп, одни из которых продолжают верить в парадигму, другие выдвигают гипотезу, претендующую на роль новой парадигмы. Нормальное исследование вымирает. Наука, по сути дела, перестает функционировать. Только в этот период кризиса, полагает Кун, ученые ставят эксперименты, на¬правленные на проверку и отсев конкурирующих теорий. Но для него это период распада науки, период, когда наука, как замечает он в одной из своих статей, становится похожей на философию, для которой как раз конкуренция различных идей является правилом, а не исключением.
Период кризиса заканчивается, когда одна из предложенных гипо¬тез доказывает свою способность справиться с существующими пробле¬мами, объяснить непонятные факты и благодаря этому привлекает на свою сторону большую часть ученых. Она приобретает статус новой парадигмы. Научное сообщество восстанавливает свое единство. Сме¬ну парадигмы Кун и называет научной революцией. Так как же происхо¬дит этот переход? И на что опираются ученые, отказываясь от старой парадигмы и принимая новую?
Чтобы вполне понять ответ Куна на эти вопросы, следует яснее представить себе, что такое научная революция в его понимании. Ис¬толковывать этот переход просто как замену постулатов или аксиом одной теории постулатами другой при сохранении остального содер¬жания рассматриваемой научной области — значит совершенно не по¬нимать Куна. У него речь идет о гораздо более фундаментальном изме¬нении. Как уже отмечалось, господствующая парадигма не только формулирует некоторые общие утверждения, но и определяет, какие проблемы имеют смысл и могут быть решены в ее рамках, объявляя псевдопроблемами или передавая другим областям все то, что не может быть сформулировано или решено ее средствами. Парадигма задает методы решения проблем, устанавливая, какие из них научны, а какие недопустимы. Она вырабатывает стандарты решений, нормы точности, допустимую аргументацию и т. п. Парадигма детерминирует содержа¬ние научных терминов и утверждений. С помощью образцов решений проблем парадигма воспитывает у своих приверженцев умение выде¬лять определенные «факты», а все то, что не может быть выражено ее средствами, отсеивать как шумовой фон. Все это Кун выражает одной фразой: парадигма создает мир, в котором живет и работает ученый. Поэтому переход от одной парадигмы к другой означает для ученого переход из одного мира в другой, полностью отличный от первого — со специфическими проблемами, методами, фактами, с иным мировоз-зрением и даже с иными чувственными восприятиями.
Теперь мы можем спросить: как происходит или мог бы происхо-дить переход от одной парадигмы к другой? Могут ли при таком по¬нимании существа этого перехода сторонники старой и новой парадиг¬мы совместно обсудить их сравнительные достоинства
